{IF(user_region="ru/495"){ }} {IF(user_region="ru/499"){ }}


Алексей Северцев Артист Большого театра, выпускник МГАХ, основатель студий растяжки ProstoShpagat 13 марта 2020г.
Сила воли и самодисциплина
Работа с телом для прокачки мозга

Филипп Гуров:

Сила воли и самодисциплина. Работа с телом для прокачки мозга. В эфире программа «Гуров по пятницам», и сегодня у меня два замечательных гостя. Напротив меня Мария Северцева, актриса, преподаватель общероссийской танцевальной организации, педагог по растяжке и танцам. Привет, Маша. 

Мария Северцева:

Здравствуйте!

Филипп Гуров:

Слева от меня артист Большого театра, выпускник Московской государственной академии хореографии, основатель студии растяжки, Алексей Северцев. Привет, Алексей. 

Алексей Северцев:

Привет!

Филипп Гуров:

На самом деле, о теме сила воли, самодисциплина очень любят говорить коучи, психологи, говорят они какие-то вещи, на самом деле, трюизмы и ничего интересного они сказать не могут. И я хочу поговорить с теми людьми, в работе которых сила воли и самодисциплина играют, может быть, если не главную, то одну из самых важных ролей. Маша, лично ты, как ты развиваешь свою силу воли? 

Мария Северцева:

Так как моя работа связана с растяжкой, с танцами, но танцы, я считаю, не так воспитывают силу воли, как растяжка, потому что это всегда небольшое преодоление. Потому что растяжка, это растягивание мышц, поэтому каждый раз...

Филипп Гуров:

Это больно. 

Мария Северцева:

Это больно до каких-то моментов, естественно, мы на пределе ничего не делаем. Но всегда речь идёт о каких-то преодолениях с каждой тренировкой дальше и дальше. Поэтому это мне знакомо, я это прошла всё, поэтому сила воли для меня часть работы. 

Филипп Гуров:

Какие-то, может быть, упражнения, как себя заставить, но не хочется тебе идти тренироваться, что ты делаешь?

Мария Северцева:

Во-первых, когда я тренируюсь, я тренирую силу воли. Это, получается, как такой хороший побочный эффект. Когда начинают тренировать силу воли, типа я сел и начал тренировать её отдельно, типа как на шоколадку смотришь, я не буду её есть, мне кажется, это неэффективно. Через тело это получается довольно эффективно, это работает, я этим тоже пользуюсь как уже на автомате. Для меня это сопряжённая деятельность с моей работой и с моей жизнью. 

Филипп Гуров:

Тогда задам вопрос артисту Большого театра. Лёша, у тебя сила воли сильно развита, как ты сам оцениваешь?

Алексей Северцев:

На практике, я думаю, можно сказать, что да. Если возвращаемся ко всяким теоретическим историям, семинарам, тренингам и так далее, наверное, по ним я что-то делаю не так в каких-то аспектах. 

Филипп Гуров:

Ты был на каких-то таких тренингах хоть раз в жизни? 

Алексей Северцев:

На прямых, наверное, нет, но мы с супругой были на ежегодной...

Мария Северцева:

Бизнес коучи, вот эти тренинги. 

Алексей Северцев:

Как же она называлась. 

Мария Северцева:

Неважно. 

Алексей Северцев:

В олимпийском проходила. В общем, там. 

Филипп Гуров:

Тони Роббинс? 

Алексей Северцев:

Нет, Тони Роббинс, они рекламируют.

Филипп Гуров:

Чтобы развивать силу воли, надо развивать силу воли, чтобы дисциплинировать себя, надо заняться самодисциплиной. 

Мария Северцева:

Гениально. 

Алексей Северцев:

«Трансформация» называлось это мероприятие. Мы слушали это 2 дня по 6 или 8 часов. 

Мария Северцева:

Но этого хватает ненадолго. Ты выходишь заражённый, думаешь, сейчас я всю жизнь свою перелопачу и всё. А потом это две недели и всё прошло. Поэтому я и говорю, что когда есть зацепка с какой-то деятельностью, то конечно, это эффективнее работает и это долгосрочно. 

Филипп Гуров:

Вы знаете, я вижу, много вопросов поступает. Их, кстати, можно задавать и на сайте радиостанции, и у меня в Фейсбуке, Филипп Гуров. Вот вопрос прекрасный, больше всего мне понравился по поводу невротических целей. «Меня в вопросах самодисциплины»,- пишет наша слушательница, «волнуют даже не способы приложения силы воли, а в первую очередь, определения целей. Ведь можно с самоистязающим упорством идти к совершенно ненужным тебе целям, при этом считая, что внутреннее сопротивление основано на недостаточной силе воли. Как вы для себя определяете, что то, ради чего вы испытываете трудности и лишения, является именно тем, что вам нужно?»

Мария Северцева:

Очень правильный вопрос, потому что когда человек ставит себе неправильную цель, он может вообще покалечиться и кроме улучшения силы воли, укрепления, он может наоборот себя забить и свою самооценку понизить. Поэтому правильная постановка цели, это, мне кажется, одно из самых важных. Поэтому что касаемо нас, опять-таки, мы ставим себе цели, я считаю, что правильные, потому что это наш имидж и наша работа, профессионализм. Если взять просто человека, который просто хочет для себя заниматься физической нагрузкой, к примеру, укреплять силу воли, то он должен понимать адекватно, для чего он это делает. Чтобы он просто не травмировался или не начал как-то к этому относиться болезненно в плане морально, самобичеванием заниматься, что не может это сделать. Я считаю, что здесь нужно рассматривать какие-то конкретные случаи, потому что среднестатистического человека не бывает. Поэтому кто-то, например, мне не нравится, когда человек ставит цель просто, увидев фотографию какую-то, в Инстаграме это сплошь и рядом, что какая-то девушка села на шпагат, я хочу, как она. Нет, так не нужно, нужно посмотреть. 

Филипп Гуров:

Но твой Инстаграм вполне вдохновляет на подобные вещи. 

Мария Северцева:

Мой Инстаграм немножко сочетает в себе разные грани, кроме шпагата. Я считаю, что я, наверное, вдохновляю людей кроме шпагата ещё развиваться в других областях. Но когда человек это очень односторонне понимает, это ведёт к неправильной постановке цели, просто лишь бы было так. То есть не понимая, что за этим стоит. Нужно адекватно понимать, что это преодоление, это нормальная работа. Если ты к этому не готов, то давай тогда, немножечко подожди. 

Филипп Гуров:

Алексей, очень большая часть твоей жизни связана с танцами, танцами серьёзными, профессиональными. У тебя какие-то сомнения возникали, пока ты учился, когда ты строил свой бизнес, связанный с фитнесом. Тем ли ты занимаешься?

Алексей Северцев:

Безусловно. Был изначально у меня, ещё даже не в юности, а в детстве такой переломный момент, когда вставал вопрос, продолжать ли мне обучение или нет. Психологически было сложно, но я остался, это первый был момент. Второй момент был, когда уже по окончании академии вставал вопрос по здоровью, продолжать или нет. Можно было просто уйти, заниматься чем-то другим, закончить обычную школу. Но я как-то подумал, надо подумать о своих целях, нужно ли тебе это всё-таки, не решать это спонтанно, быстро, подумать и понять, нужно тебе это или нет. Я решил, что нужно. Я понял, что, во-первых, не зря я потратил столько лет до этого, на тот момент это уже было шесть лет обучения и чтобы это не было коту под хвост, надо было закончить, хотя бы поставить точку и дальше уже думать, работать мне по этой специальности дальше или не работать. Я закончил, я не жалею, что так сложилось, я благодарен судьбе, что так именно вышло. В театре тоже было сложно, были сложные моменты. Сначала на кураже, на таком энтузиазме, что я попал в Большой театр, это было просто очень ярким впечатлением для меня. Но после некоторых событий я понял, что мой интерес как раз стал потихонечку угасать. 

Филипп Гуров:

Что самое сложное в Большом театре было для тебя?

Алексей Северцев:

Понять, что то, что ты делаешь, оно действительно нужно. и оно оценивается. То есть когда ты понимаешь, что это не всегда все зависит только от тебя, после этого как-то раз, руки опускаются, два опускаются, три, и уже после этого думаешь, а что же дальше делать, нужно ли тебе это, продолжать или надо поставить новую цель. 

Филипп Гуров:

Маша, я понимаю мотивацию, хочу танцевать в Большом театре, чтобы все видели это шоу, все получали радость. Или хочу ходить на дискотеки, с девушками танцевать, знакомиться красиво, замечательно. Мотивацию заниматься танцами я могу понять. Но какая у нормального человека может быть мотивация идти и садиться на шпагат? Зачем взрослый человек приходит к тебе как к педагогу и говорит: посади меня, Маша, шпагата. Нахрена это надо?

Мария Северцева:

Тут настолько большой разброс этих мотиваций на это. Я могу даже выделить несколько популярных. 

Алексей Северцев:

А я добавлю. 

Мария Северцева:

Есть первое, фотографию сделать, фотку, вот так прямо, хочу сделать фотку. 

То есть выложить в Инстаграм: я на шпагате. Или я как Ван Дамм сижу. 

Мария Северцева:

Есть такое, правда. Это одно из самых популярных. Второе, мечта детства, это тоже. Почему, откуда она взялась, но это у многих. 

Филипп Гуров:

Под влиянием каких-то образов кинематографа. 

Мария Северцева:

Я думаю, что у девочек это балет, потому что многие хотят в детстве стать балеринами или гимнастками, что-то такое. У мальчиков это Ван Дамм. 

Алексей Северцев:

Единоборства в целом. 

Мария Северцева:

Единоборства, хочу как Ван Дамм, насмотрелись в детстве. 

Алексей Северцев:

Фильмов из девяностых, конечно. 

Мария Северцева:

Ну и конечно, это ностальгия такая, одна за тобой идёт всю жизнь, человек к этому приходит. Потом на спор иногда. Люди на спор. 

Алексей Северцев:

Было такое. 

Мария Северцева:

Спорят и приходят, говорят: я поспорил за месяц сесть на шпагат. 

Филипп Гуров:

Но это же идиотизм.

Мария Северцева:

Как посмотреть. Ко мне человек приходит с такой проблемой, я решаю её. 

Филипп Гуров:

Ты говоришь: зачем тебе это надо? Он говорит: да я проспорил. 

Мария Северцева:

Да, я проспорил, но я включаюсь в эту игру, все, я теперь в этом споре. 

Филипп Гуров:

Ты поддерживаешь человека в его невротических ценностях?

Мария Северцева:

Как сказать, я оцениваю, насколько это реально. И если я в силах сделать это, потому что это от меня зависит на 50 % точно, потому что человек тоже тут должен действовать. Но если я понимаю, что это реально, то я, наоборот, включаюсь в эту игру. То есть мне это даже интересно становится. Если я понимаю, что это нереально, то я всяким образом человека пытаюсь из этого наоборот вытащить, чтобы он, если уж он попытается это сделать, то, по крайней мере, улучшить свои какие-то показатели, но не садиться до конца на шпагат, чтобы он просто не травмировался. 

Филипп Гуров:

Ты обещал дополнить. 

Мария Северцева:

У тебя есть дополнения?

Алексей Северцев:

Да, конечно. Это помимо перечисленных случаев, много видов спорта, которые к этому причастны, начиная бег, теннис, футбол, у нас есть хоккеисты, к нам ходят заниматься, девочки синхронное плавание, буквально сегодня записывалась очередная девочка. Единоборствами мужики занимаются. Люди, которые, мужчины и женщины, которые фитнесом занимаются просто в зале и они чувствуют, что они мышцы очень сильно сокращают, они у них забиваются, им не хватает для выполнения каких-то элементов. Что касается, есть отдельный пласт у наших учеников, это люди, просто офисные работники, которые испытывают даже не то, что какую-то цель развития гибкости, а уменьшение болевых ощущений. То есть у них бывает даже необходимость такая, нужда по здоровью. Они чувствуют, что это нужно им, они приходят на занятия, и они получают удовлетворение от того, что мы предоставляем им. 

Филипп Гуров:

Возвращаясь к вопросам наших радиослушателей, Мария Глебова: замечаете ли вы, как танец и дисциплинированное тело влияет на ваше решение в повседневности? Твоя тёзка спрашивает. 

Мария Северцева:

Я думаю, что да, но такого нет, что я сейчас отдаю себе отчёт в том, что я так делаю, потому что я занимаюсь шпагатом. Но если взять, например, применение в жизни этого, очень часто нужно какое-то чувство своего тела, например, вот это. Потом даже физическая какая-то нагрузка воспринимается по-другому. Мне кажется, это применимо ежедневно. Но если обычный человек, наверное, будет себе отдавать отчёт в этом и как-то понимать, что это сейчас происходит, потому что я тогда позанимался. 

Филипп Гуров:

А нет ли обратного какого-то эффекта. У меня есть такое ощущение, что сила воли, это всё равно ограниченные ресурсы. Я заставил себя идти на тренировку, я заставил себя утром сделать зарядку или убраться, и всё, мой запросто запас силы воли кончился, я откладываю какую-то работу, важный звонок или что-то ещё. Нет такого?

Мария Северцева:

Я думаю, что просто это дело привычки, скорее. Не то, чтобы сила воли должна быть как привычка. Но я думаю, что на каком-то уровне она уже вырабатывается, что, опять-таки, для меня это уже на автомате происходит. Ежедневно какие-то тренировки, понятно, что, может быть, мы тоже люди и мы не каждый день прямо тренируемся. Но спорт у нас всё равно в жизни есть постоянно. Разница в этом, что у нас это стиль жизни и мы без этого никак.

Филипп Гуров:

Я как-то спросил мастера Шина, моего учителя тэквандо, пропускал ли он когда-то тренировки. И ответ был в духе: да, я пропустил тренировку один раз 1 января 78-го года и другой раз 1 января 96-го. 

 Мария Северцева:

Так и говорят, например, в театральной среде что если ты пропускаешь репетицию, значит ты умер, типа такого. Только если смерть уважительная причина. Соответственно, в тренировках тоже. Мы не пропускаем их, но не всегда у нас есть время для того, чтобы самим тренироваться. Потому что мы тренируем очень много людей. 

Алексей Северцев:

Я к этому хочу сказать. 

Филипп Гуров:

Как-то ты загадочно улыбаешься. 

Алексей Северцев:

Я к этому хочу добавить, я просто подумал, насколько фанатично подходит мастер к этому своему занятию. Дело в том, что даже у артистов балета есть... 

Филипп Гуров:

Послушай, он в свои 70 с лишним выглядит не хуже, чем ты, по крайней мере, гораздо лучше, чем я. 

Алексей Северцев:

Я хотел сказать, что даже у артистов балета есть официальный отпуск, который не подразумевает под собой, что во врем этого отпуска люди будут стоять каждый день у станка и делать батман тандю или делать какие-то элементы на растяжку. 

Мария Северцева:

Извини, я тебя перебью, но при этом всём когда отпуска нет, артист балета в 12 часов дня должен стоять около станка, это в театре каждый день должно происходить он каждый день идёт к станку в 12 часов, правильно?

Алексей Северцев:

Ну, не каждый, выходные тоже бывают. 

Мария Северцева:

Это у вас выходные, у тебя лично были выходные. 

Филипп Гуров:

Как раз в тему вопрос ещё одного радиослушателя, Георгий Мартиросян. «Самодисциплина воспринимается вами как вид аскезы или это уже стало частью жизни?» Ты отчасти ответила на этот вопрос про то, что в какой-то момент это становится привычкой. 

Мария Северцева:

Да, это становится привычкой и во всем, в принципе, ты начинаешь, как-то легче становится, например, насчёт еды. Люди сидят на диетах, отказываются, какая-то аскеза, пытаются голодать, что-то такое. У нас это в таком нормальном виде, если мы понимаем, что уже чуть-чуть перебор идёт, бывает такое, просто берёшь и отказываешься и вообще не думаешь ни о чем. Это на таком автомате идёт, что страдать не приходится уже. 

Алексей Северцев:

По поводу еды, это не диета, это не отказ какой-то временный, это привычка по жизни. 

Мария Северцева:

Просто чувство, понимаешь. 

Алексей Северцев:

И вообще по-хорошему к диете именно надо относиться так, как к привычке, как к норме, а не как к какому-то временному поступку. 

Мария Северцева:

Мероприятию. 

Филипп Гуров:

Как раз вопрос ещё один в тему. Варвара спрашивает: действительно ли мир профессионального танца такой жестокий, каким его малюют, грейпфрут на завтрак, осколки, положенные в обувь завистниками и полное физическое изнурение. Развенчайте, наконец, мифы. Подкладывали осколки в обувь?

Алексей Северцев:

Лично мне нет, лично я нет. 

Филипп Гуров:

Грейпфрут на завтрак. 

Алексей Северцев:

Грейпфрут на завтрак. Да на завтрак всё, что угодно, на самом деле. Тут уж дело каждого, у каждого свой организм, тут кто что хочет. 

Мария Северцева:

У нас говорили так, что если актёр голодный, он лучше играет. А когда он обожрался, уже он плохо играет. 

Алексей Северцев:

Я могу сказать, что мы очень негодовали, когда уже нужно было предоставить перерыв на обед из плановой какое-то временной репетиции. И если выходит за эти рамки, то мы так немножечко возмущались по этому поводу, что пора бы нам на перерыв. 

Мария Северцева:

У вас потому что физически очень трудно. 

Алексей Северцев:

У нас норма есть такая трудового дня. 

Филипп Гуров:

Наверное, заканчивая эту тему, много вопросов связано с самоистязанием, опять же, упомянутой выше аскезой. Например, как не перейти грань между самодисциплиной и самоистязанием, сохранить в процессе совершенствования мастерства тело и разум здоровыми. Есть ли у уважаемых гостей какие-то личные рецепты? Я, на самом деле, вижу не так много людей, которые, например, со мной занимаются боевыми искусствами, но у кого-то действительно на этом едет крыша, он начинает каждый день ходить на тренировки, он забрасывает какие-то другие дела, отказывается от личной жизни, ещё каких-то развлечений. Это выглядит несколько странно, тем более, когда человек не делает профессиональную карьеру в спорте, а делает это вроде как для души. 

Мария Северцева:

Я считаю, здесь должно быть все в комплексе, потому что если человек начинает забивать на личную жизнь, ходить как сумасшедший на тренировки и истязать себя, это значит, что у него где-то недостаёт. Мне кажется, что человек начинает заполнять то, что он пропустил или, может быть, в последнее время у него какие-то есть... 

Филипп Гуров:

Может быть, появляется, у меня всё плохо на работе, но зато я сел на шпагат, есть некая компенсация. 

Мария Северцева:

Он компенсирует. Я считаю, что нужно смотреть в общем. И когда человек приходит к нам, я люблю так работать, я не то, что лезу к нему в душу, но я всегда интересуюсь, чем он занимается ещё, какая у него работа, с чем он связан, как он представляет себе эти тренировки. Если он мне говорит: я хочу сесть на шпагат во чтобы то ни стало и больше мне ничего не интересно. Тут у меня возникнет огромный вопрос, почему он так говорит. Но таких очень мало, честно говоря, я таких практически не видела, которые просто только шпагат и всё, и больше мне ничего не надо на свете, очень мало. Слава богу, мне кажется. Алексей, что ты думаешь по этому поводу?

Алексей Северцев:

Мне даже добавить тут нечего. 

Мария Северцева:

Ты тоже так считаешь, как я?

Филипп Гуров:

Кстати, ты уже говорила о своих учениках, расскажи какую-нибудь самую необычную историю или про какого-нибудь самого странного ученика. Наверняка, у меня здесь были учителя боевых искусств, они рассказывали, как к ним на занятия приходили разные сумасшедшие, которые хотели научиться левитировать, ещё чему-то такому. 

Мария Северцева:

Я как-то сразу вспоминаю, ко мне пришёл такой дедушка, прямо дедушка, с бородой седой, ему, наверное, было около 60 лет. Но я сразу подумала, что, о боже, наверное, с ним вообще не пойдут дела. Но в итоге он мало того, что сел на шпагат, ещё это происходило, у меня в группе была девочка маленькая одна, она просто с такими глазами смотрела на этого дедушку, который садился на шпагат. Он настолько... 

Филипп Гуров:

Мотивация у него какая была?

Мария Северцева:

Он сопряжённо занимался йогой, поэтому у него, видимо, были предпосылки к тому, что он предрасположен был к самодисциплине и, в принципе, мы с ним очень хорошо эту выстроили линию. Я обратила внимание, как он, допустим, закрывает глаза, как-то в себя погружается. То есть у него, видимо, с этим уже опыт и мы с ним очень быстро решили проблему. А проблема состояла в том, что он хотел, не мог сесть, не понимал, как это сделать, что нужно подкрутить, грубо говоря.

Филипп Гуров:

Понятно. Был дедушка-йог, ещё какие-то странные персонажи были.?

Мария Северцева:

Их, мне кажется, настолько много. 

Филипп Гуров:

Или, Леша, ты расскажи про своего ученика. 

Алексей Северцев:

Почему-то мне сейчас первое, что вспомнилось, это тоже история со спором, с финансовым, денежный спор был. Одна девушка ходила, ходила, уже она практически села и пропала. Просто пропала. 

Филипп Гуров:

Там она на большую сумму поспорила?

Алексей Северцев:

Нет, всё относительно, но несколько десятков тысяч было. Просто как раз к вопросу по поводу дисциплины, если ты сама дошла, причём она и хотела, тут сошлась такая история, когда не просто поспорили, лишь бы выиграть, она хотела, хотела добиться этого результата, поставленной цели, и в какой-то момент она просто пропадает. Для меня это было очень странно. 

Мария Северцева:

Что она не дошла до цели. 

Алексей Северцев:

Она не дошла буквально считанные сантиметры, там 2-3 см ей не хватало, и она пропала. Загадка просто. 

Мария Северцева:

Загадочный человек. В основном, конечно, когда люди уже почти достигли цели, мне кажется, они уже, наоборот, не бросают это. Потому что они могут бросить на полпути, а когда они уже почти около цели, мне кажется. Очень редко бывает, поэтому и фишка. 

Алексей Северцев:

Здесь неординарный случай был.

Мария Северцева:

Так в основном, конечно, много таких людей, которые для нас немножко странные особы, это нормально. 

Алексей Северцев:

По-доброму странные. 

Мария Северцева:

По-доброму. 

Филипп Гуров:

Я кстати, вижу много вопросов о том, можно ли научиться танцевать, сесть на шпагат и так далее уже в зрелом возрасте или всё же правда в том что нужно этим заниматься с детства. Мне кажется, все равно это очень индивидуальная вещь. Вот этот дедушка, который занимался йогой, он мог этим заняться. Есть ли какой-то универсальный для всех совет, или всё равно надо отталкиваться от каждого конкретного человека?

Алексей Северцев:

Есть универсальный ответ - надо просто чётко разграничить, для чего тебе надо. Если ты занимаешься танцами, хочешь, себя представляешь в профессиональной степени свои занятия танцами, то конечно нет. 

Мария Северцева:

Уже всё, поздно. 

Алексей Северцев:

Всё хорошо в своё время. Если мы говорим про какие-то даже не классический танец, любые направление такие, которые выступают на большой сцене, нет. Заниматься танцами можно в любом возрасте для души, наверное, любым стилем, пожалуйста. Социальные танцы, сейчас их много, этих видов, направлений куча. Однозначно да. Но если мы говорим про профессионалов и про сцену большую. 

Мария Северцева:

Это немножко странно, если человек о профессиональных танцах задумается в возрасте. 

Алексей Северцев:

Есть исключения из правил. Если не ошибаюсь, как раз, по-моему, Нуриев в 16 лет только начал заниматься балетом и стал мировой звездой. Но это прямо единицы. 

Мария Северцева:

Ты во сколько начал заниматься?

Алексей Северцев:

Я начал в 9 или 10 лет, как большинство людей. Но у нас есть ещё группа подготовительная, кто-то их посещает, эти занятия год или два до первого балетного класса, кто-то не посещает. Тут уже дело личное.

Филипп Гуров:

Маша, а ты во сколько начала?

Мария Северцева:

Я начала в третьем классе, 9 лет мне было, но это я другие танцы начала. Потом с 12 лет у меня один мой стиль, я до сих пор его танцую. 

Филипп Гуров:

Кстати, как ни странно, но не совсем по теме нашего эфира, но очень много вопросов приходит, связанных с танцами. Например, Татьяна Ершова спрашивает: какие тенденции актуальны в современной хореографии?

Мария Северцева:

Это такой вопрос, стоит ли учитывать наши вкусы и предпочтения. 

Алексей Северцев:

Да, во-первых, это будет ответа очень субъективный. 

Филипп Гуров:

Знаете, вы в любом случае больше эксперты в этой теме, чем я, например. 

Мария Северцева:

Ну да, наверное, полагаю, что так. 

Алексей Северцев:

В таком сравнении да. Что касается, допустим, нужно просто понимать два различия. Это мы говорим про современные направления, то есть это как вид. 

Мария Северцева:

Да, наверное, как современная хореография. 

Филипп Гуров:

Здесь вопрос, может быть, и про направление с точки зрения зрелищности, с точки зрения спорта, с точки зрения искусства и про подготовку людей. Наверное сейчас на шпагат сажают иначе, чем, допустим, 10 или 20 лет назад. Появились какие-то специальные аппараты, появились тренажёры, появились снимающие напряжение с мышц агрегаты и так далее. 

Алексей Северцев:

Да, в этом плане мы можем как-то более экспертно сказать. У нас по поводу агрегатов и тренажёров у самих есть такой тренажёр в студии, мы их используем для расслабление мышц. И уже пройдя опыт, мы можем сказать, что они себя хорошо зарекомендовали, они реально работают. 

Мария Северцева:

Если бы они были в нашем детстве, это было бы, мне кажется, вообще. 

Алексей Северцев:

Особенно профессиональные люди, они бы таких высот добились. 

Мария Северцева:

Да, улучшаются показатели не только у обычного человека, у профессионального это сразу шаг вперёд большой. Вообще, эти тренажёры были в Советском Союзе, аналоги, но их применяли только, по-моему, для олимпийских чемпионов. Не для чемпионов, для подготовки к олимпийским играм спортсменов. Сейчас это просто пошло в массы, поэтому это здорово, мне кажется, потому что это помогает и обычным людям, к нам приходят часто профессиональные люди, и тоже мы им помогаем преодолевать. То есть они уже подготовлены, плюс ещё с помощью вот этих тренажёров мы им даём какие-то, не только шпагат, им не нужен в прямом смысле, а шпагат в минус, например. 

Филипп Гуров:

А нет ли какого-то такого тренда на смягчение самих занятий? Я общался с людьми, которые тренировались в западной Европе или в США в плане боевых искусств. И если в России работа на износ, 2 часа тренировка, каждый раз ты с тренировки выходишь, у тебя все руки чёрные от синяков. То на Западе, там, не дай бог, тебя кто-то тронет, полчаса позанимался, тебя тренер спрашивает, ничего ли у тебя не болит и так далее. Мне кажется, потихонечку и у нас становится вместо серьёзной работы такое лёгкое, расслабляющее, даже не понятно, что это, растяжка или массаж. Нет такого?

Мария Северцева:

Я думаю, что тоже зависит от...

Филипп Гуров:

Вот когда тебя готовили, наверное, гораздо более жёстко, чем ты сейчас готовишь своих учеников.

Мария Северцева:

Здесь немножечко есть разница в том, что я сама себя готовила, потому что от человека много зависит. Над кем-то просто стоят, а кто-то сам делает, это если брать какие-то начальные этапы в детстве. Сейчас тенденция, конечно, все хотят расслабиться, конечно же, но это нормально. Потому что приходят к нам люди, я говорю, например, просто расслабьте шею. Они не могут этого сделать, потому что не знают, как. Настолько зажаты, настолько скованы просто от повседневных каких-то дел. Не знаю, может быть, это психосоматика какая-то тоже. Поэтому я думаю, что тенденция, тренд в хорошую сторону. Потому что всё-таки людей надо распаковывать, потому что все они зажаты, большинство. Поэтому, мне кажется, это нормально. То, что ты говоришь, на Западе немножечко и дети могут подать в суд на родителей, потому что он прикрикнул немножко, это уже запад, поэтому там все очень миленько. 

Филипп Гуров:

У нас на востоке, я надеюсь. такого никогда не будет. Всё-таки возвращаясь к вопросу нашей слушательницы, если мы говорим о каких-то тенденциях в плане искусства, в плане шоу, что ты мог бы как артист выделить?

Алексей Северцев:

Опять же, очень абстрактный вопрос, мне кажется, и очень огромная тема. Потому что я просто не очень подкован в плане постановок, за последние 4-5 лет… Кстати, я забыл упомянуть, я сейчас уже не работаю в Большом театре четыре года с половиной, поэтому я не знаю, хорошо это или плохо, я не слежу за остановками, которые проходят сейчас даже там, а уж тем более в других театрах. Я могу сказать, что видите, наверное, афиши по городу. За последние 5-10 лет. 

Филипп Гуров:

А когда ты, например, раз последний был на балете?

Алексей Северцев:

На балете я был последний раз, когда мы ходили, я не помню. 

Мария Северцева:

Мы ходим раз в полгода примерно, на самом деле, не очень редко. 

Алексей Северцев:

Там же, в Большом мы и были. Я хотел сказать, что за последние лет пять массовые такие обороты набрали мюзиклы. Раньше в такой степени их не было, в такой массовости, много постановок, много разных мюзиклов. Есть очень хорошие, есть такие мюзиклы-однодневки, там профессиональные люди за этим стоят. Кто-то любит такой симбиоз оперы и танца, а кто-то не любит. Для тех есть классический театр оперы и балета отдельно. Кто-то любит оперу, кто-то любит балет, кто-то любит то и другое. 

Мария Северцева:

Кстати, сейчас ещё много постановок, например, «Анна Каренина» или «Преступление и наказание». То есть люди ставят классику как мюзикл. Но для меня, честно говоря, это кощунство. 

Филипп Гуров:

Кощунство, да. Прямо с языка слизала. 

Мария Северцева:

Я немного такой консервативной в этом плане человек, хотя постановка, мы ходили на «Анну Каренину», мюзикл был в Вахтангова театре, это было достойно, но это Вахтанговский театр, поэтому, я считаю, что зависит очень от театра, режиссёра. 

Алексей Северцев:

Пластический спектакль. 

Мария Северцева:

Да, пластический спектакль, это немножко другое, наверное. 

Алексей Северцев:

Это не прямо мюзикл, это балет, который показывают драматические актёры. 

Мария Северцева:

Когда, например, Евгения Онегина облачают в джинсы, для меня это немного уже ненормально. 

Филипп Гуров:

А все эти иммерсивные шоу, когда зритель сам становится. 

Алексей Северцев:

Участником спектакля. 

Филипп Гуров:

Это что-то такое временное или в этом есть, на твой взгляд, будущее?

Алексей Северцев:

Мне кажется, смотря какая подача и какой смысл, насколько он будет. Если это аморально как-то, такой некий пошлый смысл имеет внутри сюжета, мне кажется, это какая-то тенденция временная, и это спектакли-однодневки, условно. Если это будут какие-то классические вещи, приличные, несущие не только умственный посыл, но и душевный, что было бы здорово, что бы цепляло человека эмоционально, на какие-то мысли его наталкивало, такие спектакли даже с участием зрителей были бы весьма интересны. 

Филипп Гуров:

Маша, ты уже говорила о том, что люди не могут расслабиться. Давай поговорим о том, как расслабляться. Но сначала я зачитаю вопрос от Яны. «Бывают ли у работников творческой сферы эмоциональные возгорания, связанные с профессией, как они с ними справляются, как берут себя в руки?» Вроде бы мы все привыкли, что эмоциональное выгорание бывает скорее у менеджеров, которые сидят в офисе, неважно, офисный планктон это или какие-то руководители. Всё-таки в таких творческих, связанных с телом направлениях? 

Мария Северцева:

Смотри, вообще я сама недавно только посмотрела в Википедии, что это такое. Поэтому чтобы у меня стала проблема такая, эмоционального выгорания, я думаю, что просто называется немножечко по-другому, творческий кризис, типа такого. У творческого человека творческий кризис. Странно, эмоциональное выгорание. Наверное, это тоже у кого-то происходит. У нас, наверное, это больше похоже на какой-то тупик в плане идей, вдохновения, ты не доволен собой, руки опускаются, ты считаешь, что ты не в ту степь пошёл. Мне кажется, что это так проявляется. Что с этим делать?

Филипп Гуров:

У тебя такое часто бывает?

Мария Северцева:

У меня нечасто бывает, слава тебе господи. Просто у меня так как сейчас деятельность связана с людьми, я часто черпаю вдохновение от них. Они мне помогают. Но когда у них что-то не получается, у меня тоже опускаются руки, можно это назвать, наверное, эмоциональным возгоранием. Но я думаю, что это не совсем в таком прямом смысле. И потом приходит другой человек, у которого всё получается, и всё встаёт на свои места. То есть это временное такое событие. 

Филипп Гуров:

То есть специально с этим как-то бороться не надо. 

Мария Северцева:

Конечно, это неприятно. Если это не мешает, то не надо. Если это уже затягивается, то я думаю, что нужно просто сконцентрироваться на своих ощущениях, что нужно дальше делать. Человек сейчас в современном мире очень суетливый, на всё пытается внимание обратить, во все сферы деятельности проникнуть, везде развиваться, и потом в конечном итоге забывает про то, для чего он это делает. Отсюда, мне кажется, уже проблемы возникают. Нужно не забывать, останавливаться в какой-то момент, расслабляться и концентрироваться на том, что ты чувствуешь здесь и сейчас.

Филипп Гуров:

Алексей. Эмоциональное выгорание бывает у артистов Большого театра?

Алексей Северцев:

Я считаю, да, не только у артистов Большого театра. 

Филипп Гуров:

Или у директоров студии растяжки. 

Алексей Северцев:

Тут свои. 

Филипп Гуров:

У кого чаще?

Алексей Северцев:

Стресса больше, мне кажется, у директоров, с одной стороны, стресса как такового. Многозадачности особенно если много. Потому что если мы говорим про артистов любых театров, драматических и оперных, балетных театров, там всё-таки задачи более узкие. Но. может быть, поскольку люди творческие, они всё гораздо чувствуют более тонко. И много примеров, когда люди просто не то, что выгорают, они просто сгорают. И не все могут из этого выбраться. 

Филипп Гуров:

А как выбираться?

Алексей Северцев:

Тут, мне кажется, очень много вариантов есть, и у каждого он свой. 

Филипп Гуров:

Универсального нет рецепта? 

Алексей Северцев:

Я думаю, что универсального нет. Универсального нет, потому что в ту же самую профессию черпать источники вдохновения только в профессии не всегда удаётся. Не всё, говорю ещё раз, зависит только от тебя, порой. Очень большое значение имеет семья, я думаю, близкие люди. Которые не дадут тебе утонуть. 

Филипп Гуров:

Тут кстати в тему наш постоянный радиослушатель, Олег Охотчиков спрашивает, а применяете ли вы какие-то духовные практики или учения в своей работе? Мне кажется, это тоже один из способов бороться с выгоранием или с какой-то депрессией. 

Мария Северцева:

Знаешь, мы просто не направляем в какую-то конкретную конфессию. Не хочется это как-то привязывать к чему-то, потому что духовные практики, мне кажется, это немножко должно соответствовать каким-то форматам. Понимаете, о чем я говорю, наверное. 

Филипп Гуров:

Мне кажется, всё-таки само понятие духовных практик шире, чем какая-то конфессиональная принадлежность. 

Мария Северцева:

Если в этом смысле, что это общий смысл имеет, то я думаю, что это сродни медитации, но не в таком серьёзном виде. Мы не садимся так, мы медитируем, а мы просто применяем тактику такую... 

Филипп Гуров:

Аутотренинг?

Мария Северцева:

Аутотренинг, мне кажется, это симбиоз из нескольких и, кстати говоря, мне кажется, к каждому человеку нужен ещё свой подход, потому что кого-то нужно, например, наоборот заболтать, чтобы он отвлёкся и начал расслабляться, это для него получается как некая медитация. А кого-то нужно оставить в покое и он тогда отвлекается. 

Алексей Северцев:

И физически, и эмоционально, на самом деле. Кому-то одно подходит, кому-то другое. Потому что на кого-то нужно, условно, слегка прикрикнуть, кого-то нужно погладить по голове, условно, похвалить, подбодрить. Подбодрить можно по-разному, как показывает практика. То, что хорошо одному, не всегда хорошо другому. Это в эмоциональном и в физическом разные приёмы, разные способы. С кем-то просто положил человека, даёшь ему время расслабиться, чтобы он выдохнул, отдохнул, не трогаешь его в прямом смысле руками вообще. А кто-то сам просит, чтобы его поднажали, даёшь время ему адаптироваться, потом ещё чуть-чуть посильнее нажали. То есть всё очень индивидуально. 

Филипп Гуров:

У нас остаётся чуть больше минуты до конца эфира. Ты затронула, Маша, сегодня очень важную тему про то, что люди не умеют в современном мире расслабляться. Может быть, какой-то короткий совет всем нашим радиослушателям, как всё-таки расслабиться?

Мария Северцева:

Лечь, закрыть глаза и почувствовать, что у тебя ничего не двигается и нет мыслей в голове. Мне кажется, это очень трудно, я думаю, что если каждый человек попробует это сделать сразу же, он поймёт, что у него где-то что-то всё равно напряжено и все равно мысли идут. А чтобы вообще освободить голову и тело, это очень трудно. Но я думаю, что стоит этого начать, а дальше уже применять какие-то другие упражнения. 

Филипп Гуров:

Я надеюсь, что совет Марии поможет нашим радиослушателям. Сегодня мы прощаемся с вами, с вами была программа «Гуров по пятницам». Пятница 13-е, я надеюсь, будет для вас сегодня хорошим, замечательным, удачным днём. А мы с вами увидимся через неделю, всего вам доброго.