Иван Кононов:
Здравствуйте всем! Меня зовут Иван Кононов, я главный редактор издательского дома «Отечественные товаропроизводители». Это программа «Третье дыхание» о тех, кто добился в жизни многого, но не останавливается на достигнутом. У меня сегодня в гостях мой давнишний друг и коллега, тележурналист, медиа менеджер, Евгений Додолев. Здорово, Женя!
Евгений Додолев:
Приветствую!
Иван Кононов:
Я рад тебя страшно видеть.
Евгений Додолев:
Взаимно.
Иван Кононов:
Понимаю, что ты здесь сам хозяйничаешь, на своей программе, но здесь ты как гость, поскольку здесь ты не как телеведущий, а как человек, создавший историю «Машины времени». Так что, друзья мои, сегодня нам предстоит путешествие на машине времени. Посмотрите внимательно на эту книгу, она так и называется «Машина времени». Всем поклонникам этой группы, Андрея Макаревича и его команды, которая видоизменилась за это время, эта книга будет просто домашним чтением очень интересным. Должен вам сказать, что я пожалел, что я раскрыл её. Женя, она почему-то продаётся запеленатой в целлофановую плёнку.
Евгений Додолев:
Да, потому что в ней неоднократно в прямой речи и моих собеседников, и в моём тексте употребляется несколько слов, которые смущают издателей. Это слово «жопа» и слово «мудак». Оба слова являются нормативными, они не являются нецензурными. Это грубые слова, которые не принято употреблять в приличном обществе, видимо. Но поскольку я никогда не принадлежал к приличному социуму, то я слово «жопа» и слово «мудак», и другие слова, употребляю, которые нельзя употреблять в эфире. Издательство почему-то решило эту книгу упаковать так, как обычно пакуются книги с ненормативной лексикой. Потому что у меня предыдущие книги содержали другие слова.
Иван Кононов:
18 +.
Евгений Додолев:
18+, да. В предыдущих книгах у меня действительно употреблялась ненормативная лексика, слова, которые нельзя произносить здесь, в нашем эфире. Но у нас эфир не запакован. Почему запаковали книжку, для меня до сих пор...
Иван Кононов:
Я считаю, друзья мои, вы ещё скорее должны принять решение срочно бежать покупать эту книгу, потому что она, по сути дела, запретная отчасти.
Евгений Додолев:
Где ещё увидишь слово «мудак», в этом смысле. Мудаков много, а слов мало.
Иван Кононов:
Где она продаётся?
Евгений Додолев:
Я так полагаю, что везде, это издательство АСТ, крупнейшее отечественное издательство, поэтому она должна быть во всех крупных книжных магазинах и в сетях.
Иван Кононов:
«Машина времени», кстати, я только сегодня от тебя узнал, оказывается, ей в этом году, это как-то в голове не укладывается, 50 лет.
Евгений Додолев:
Юбилей, это настоящий юбилей.
Иван Кононов:
Как такое может быть для нашей группы, которая моя ровесница, по сути говоря. Я родился в 53-м году, когда она началась, мне было 13 лет.
Евгений Додолев:
Ты ровесник основателей группы, Андрея Вадимовича Макаревича, Борзова и Кавагоэ. Да 50 лет. В 69-м году, в мае школьный коллектив, который до этого назывался The Kids.
Иван Кононов:
Это московская школа.
Евгений Додолев:
№ 19.
Иван Кононов:
Какая она, крутая какая-то была?
Евгений Додолев:
Да, спецшкола с усиленным, как это, с усиленным изучением английского. Английская короче.
Иван Кононов:
Но Макаревич из какой-то семьи такой, достаточно элитной.
Евгений Додолев:
Да, у него папа был очень видным архитектором московским, а мама врачом.
Иван Кононов:
И соответствующая школа. А он бунтарь такой в этой школе или нет?
Евгений Додолев:
В общем да, он был бунтарём и в школе, в школе, может быть, в меньшей степени, но из архитектурного его просто слили.
Иван Кононов:
Уже потом?
Евгений Додолев:
Да, он уже был в статусе лидера такой полуподпольной команды «Машина времени».
Иван Кононов:
А группа «Машина времени», ещё по-английски она называлась.
Евгений Додолев:
Да, ее название придумал Юрий Борзов, одноклассник Андрея Макаревича. Тогда были модны названия, которые и на английском бы звучали, и на русском, обязательно во множественном числе. И были предложены им «Летающие тарелки» и «Машины времени», Time Machines. И оригинально группа называлась Time Machines.
Иван Кононов:
Потрясающе.
Евгений Додолев:
Да, потом она была переименована в Time Machine, то есть одна «Машина времени», а потом просто стала называться по-русски.
Иван Кононов:
Самое интересное, что эта «Машина времени» Макаревича, она стала для нас для всех машиной времени, по большому счёту.
Евгений Додолев:
Согласен.
Иван Кононов:
Потому что скажешь «Машина времени», и возникает сразу цепочка своих воспоминаний, ассоциаций, аллюзий.
Евгений Додолев:
Мы не про фантастику думаем, а про конкретный коллектив для нас.
Иван Кононов:
Конкретный коллектив, который конкретно прошёл через нашу жизнь, так или иначе. Я практически не ответил толком на твои вопросы, которые ты ставил передо мной по поводу «Машины времени». Но я могу сказать, что для меня она тоже, естественно, оставила свой след. Потому что я помню, что мы тусовались на Стромынке, это знаменитое общежитие огромное, где жил Михаил Сергеевич Горбачёв в своё время. И мой друг там учился в институте, он там, поженившись, получил комнату отдельную и мы там тусовались. И туда приезжала «Машина времени». Это было суперсобытие. Я не уверен, что там приезжал Андрюша Макаревич, они тогда разные были коллективы.
Евгений Додолев:
Если «Машина времени», то там был Андрей.
Иван Кононов:
Или там барабанщик из «Машины времени», я не помню, что-то было связано с «Машиной времени». Но самое главное потрясение было для меня, это когда я услышал в глубокие советские времена «Марионеток». Они, на мой взгляд, актуальны по сию пору, что мы все марионетки. В общем, это было смело. Тем не менее, мне кажется, что как «Машина времени» была подростковой группой, она до сих пор такой и осталась по жанру. Потому что она без всяких выкрутасов, она простая, чёткая, с такой, я бы сказал, подростковой даже лексикой, вот у меня такое ощущение.
Евгений Додолев:
Возможно.
Иван Кононов:
Поэтому она любима многими и жива по сию пору. Андрей пошёл дальше, он создал дополнительный свой какой-то коллектив.
Евгений Додолев:
У них у всех музыкантов группы «Машина времени» есть так называемые сайд проекты, то есть проекты на стороне. Но ни один из них, по словам того же Макаревича, даже близко не может сравниться по раскрученности вот этого бренда «Машина времени». Прежде всего, в коммерческом проспекте. Даже если сложить их все вместе, и «Нюанс» Кутикова, и «Сталкер» Державина, и три коллектива, которые работают.
Иван Кононов:
Подгородецкий тоже что-то пытается делать.
Евгений Додолев:
«Машина времени» - это очень разогнанный бренд, и в этом сила. Потому что как ты уже сказал, мы говорим «Машина времени», и мы не про книжку думаем фантаста, не про какие-то фильмы, а про конкретный музыкальный коллектив, который стал явлением, конечно.
Иван Кононов:
Ты знаешь, я помню, первый раз когда увидел Андрея, я никогда не могу сказать, что я был поклонником «Машины времени». Скорее, мой ребёнок был поклонником. Опять-таки это говорит о каком-то таком юношеском задоре этой группы постоянном. Ему, ещё он был пацаном, очень нравилась «Машина времени», Андрей Макаревич. И когда я с ним впервые встретился, я понимаю, что он, естественно, не помнит обстоятельств этой встрече. Мы готовились тогда к фестивалю в ГДР, куда я тоже ездил. И меня потряс его изысканный стиль общения. Он при знакомстве щёлкнул каблуками, знаешь, по-гусарски. Очень так, как это говорят, церемония такая была, и поклонился. Потом вся его вот эта музыка, песни, как-то меня лично не очень трогали, если честно. Я вырос, что называется. Тот же Гребенщиков, его коллеги, они больше будоражили.
Евгений Додолев:
Сейчас обидно, наверное, было.
Иван Кононов:
Но «Машина времени», кстати, ты же сам был бунтарём, когда был пацаном.
Евгений Додолев:
Это такой присущий возрасту...
Иван Кононов:
Мне интересен, честно говоря, твой, поскольку у нас о тех, кто добился и движется дальше, ты всё время добивался.
Евгений Додолев:
Третье дыхание.
Иван Кононов:
И двигался дальше.
Евгений Додолев:
Третье пенсионерское дыхание.
Иван Кононов:
И когда тебе было, когда ты был подростком, ты же сотрудничал с «Алым парусом».
Евгений Додолев:
Очень условное сотрудничество было. Юрий Щекочихин мне дал поручение, которое я благополучно просрал, по-бунтарски или нет, неважно. Но ни одну заметку я не написал.
Иван Кононов:
Зато впечатлений было.
Евгений Додолев:
Впечатлений было много.
Иван Кононов:
Тебя послали на мою родину, в Ростов-на-Дону.
Евгений Додолев:
Да, было такое движение тогда, как раз 70-м году делали трудовые отряды старшеклассников. Это аналог был студенческих отрядов, но туда не студентов посылали, а учащихся 9-10 классов, и под это начинание меня мой отец, который работал в газете «Комсомольская правда» решил приобщить к журналистскому ремеслу. И меня послали в первый из этих отрядов из московских школьников, я сам был школьником тогда, в ростовскую область, в лагерь. И был анонсирован с шумом.
Иван Кононов:
Но ты отбился от рук.
Евгений Додолев:
Я был таким, что называется, трудным подростком, портвейн, ростовские девчонки.
Иван Кононов:
Тебя носило по казакам.
Евгений Додолев:
Поэтому ничего я не написал, подвёл Юру Щекочихина. Спустя много лет делал с ним интервью для «Взгляда», поэтому как-то всегда мы были вместе.
Иван Кононов:
Додолев, я считаю, что тебе надо наверстать упущенное всё-таки, и написать об этом. Мне кажется, что ты немножко недооцениваешь собственный опыт, в том числе, журналистский и жизненный, который тоже, мне кажется, интересен и тоже является, по сути дела, некой «Машиной времени». А для тебя когда появилась «Машина времени», в твоей жизни?
Евгений Додолев:
«Машина времени», я школьником слушал, мы ездили на какие-то…
Иван Кононов:
Вот как раз те времена, о которых мы с тобой вспомнили.
Евгений Додолев:
Да, я всех знал музыкантов, и Фокина.
Иван Кононов:
В смысле знал?
Евгений Додолев:
Знал про них, конечно, они до меня, всё-таки в школе этот год разницы на один класс, это целое поколение. Это сейчас 3-5-10 лет разницы, мы все ровесники. Думаем одинаково, на одних и тех же кодах выросли. А тогда каждый класс, это было, что там для десятиклассника семиклассник, это просто какая-то мелюзга, которую, в общем, замечать не достойно. Поэтому для меня они были такими музыкантами, как ты правильно употребил слово, бунтарями. В каждой песне искался подтекст, в каждой песни и скрылся какой-то двойной смысл, и позже выяснилось, что иногда он и не вкладывался. Кстати, интересно, что сам Андрей Вадимович считает, что первым супер хитом «Машины времени» была песня «Солдат».
Иван Кононов:
Я ее даже не знаю.
Евгений Додолев:
Там такие строчки, что
Я с детства выбрал верный путь,
Решил, чем буду заниматься,
И все никак я не дождусь,
Когда мне стукнет 18.
Тогда пойду военкомат
И заявлю при всех как нужно,
Что я в душе давно солдат
И пусть меня берут на службу.
Иван Кононов:
Патриотическая песня.
Евгений Додолев:
Но в этом был стёб абсолютной, потому что тогда косили от армии все, то есть было не поступить. Что значит попасть в армию, это значит, что ты не поступил в институт.
Иван Кононов:
То есть это был троллинг такой?
Евгений Додолев:
Это абсолютный был троллинг, но интересно, что часть публики сельской воспринимала это, как такую действительную патриотическую песню, а московское студенчество, продвинутое, что называется, они ржали и с юмором. То есть двойной смысл в первом суперхите, как выяснилось, было. Хотя некоторые до сих пор из машинистов это отрицают. Но здесь я с Андреем Вадимовичем разделяю его позицию, я уверен, что закладывался именно вот этот стёб.
Иван Кононов:
А ты никогда сам не играл на гитарах, не пел?
Евгений Додолев:
Нет, я абсолютно лишён слуха, голоса. И не далее, как сегодня утром, просто поссорился с сестрой Андрей Вадимовича Макаревича через это, через отсутствие музыкального слуха. Потому что она с очень ранней поры, со школьной замужем за Валерой Ворониным, который в архитектурном тоже учился. А сестра Валеры Воронина, она подруга всей семьи и музыкантов. Ей 64 года исполняется. А у Beatles есть песня When I'm 64, «Когда мне станет 64». И ребята решили сделать такой флэшмоб, что каждый поёт по строчке. Она выделила мне пару строк. Я говорю: Наташа, я не могу спеть. Она говорит: ну, начитай хоть как-нибудь. Я говорю: я настолько лишён. Вот начисто, в отличие от тебя. То есть у меня вот этого нет. И она просто буквально надулась и обиделась, что я старинную подругу не поддержал, не поздравил, фактически, с днем рождения.
Иван Кононов:
Ну хорошо, а в компаниях пели, играли?
Евгений Додолев:
В компаниях, конечно, все пели и играли. В компаниях пели, играли, я помню, такой Миша Королёв, который сейчас фотограф, у него все собирались. И там впервые попробовала свой вокал не кто иная, как Жанна Агузарова. Потому что я познакомился с ней в центре Москвы, это абсолютно был экзотический персонаж. Она не пела, она ещё не знала, кем она станет. У неё был какой-то краденый паспорт на имя Иванны Андерсон.
Иван Кононов:
Она же у нас инопланетянка.
Евгений Додолев:
Она говорила, что она...
Иван Кононов:
И тогда она говорила?
Евгений Додолев:
Она гнала дико, она показывала какой-то Polaroid, где она якобы с Дэвидом Боуи. Были очень похожи, и она, и Дэвид, не знаю, кто это, что это было. В общем, все заворожено смотрели на этот Polaroid. Я её пригласил к Мише Королёву, а он пел там. И как-то он все время говорил, ну что вы не поёте. И вдруг она вот это выдала своё. И там все просто отпали.
Иван Кононов:
Что она пела?
Евгений Додолев:
Что-то такое совершено из такого репертуара, из русского что-то такое про Стеньку Разина.
Иван Кононов:
Но своим вот этим уже инопланетным голосом.
Евгений Додолев:
Вот этим безумным голосом. Я помню, все затихли, и кто-то, я не помню, кто пробормотал, что человек по жизни не тем занимается, что ему петь надо. И после этого она познакомилась с Артемием Троицким.
Иван Кононов:
Артемий ей дал толчок?
Евгений Додолев:
Вроде бы да, согласно легенде. Но впервые свой вокал, она и сама не отрицает, был опробован в хрущёвке в Измайлово, в квартире студента Михаила Королёва.
Иван Кононов:
Слушай, тебе ещё писать-не переписать вообще про всё про это.
Евгений Додолев:
Лучше не надо.
Иван Кононов:
Мне кажется, ты каждый раз получаешь себе недругов.
Евгений Додолев:
Очень многие будут недовольны, потому что вот в этой студии в качестве ведущего разговаривал со своим коллегой, который ведёт на Общественном Телевидении России программу. И он говорил, что книжкой предыдущей, где есть интервью с тобой - «Мушкетеры перестройки» - были очень недовольны все наши бывшие коллеги.
Иван Кононов:
Программы «Взгляд» и все те, кто её делал.
Евгений Додолев:
Да, и Анатолий Лысенко, и Лена Саркисян, и Сергей Ломакин, все меня всячески проклинали.
Иван Кононов:
Это, к сожалению, удел биографов и историков. А тем паче, если ты пишешь о временах, которые ещё все помнят, то все считают правильной историей ту, которую помнят они.
Евгений Додолев:
Совершенно искренне причём. Люди одни и те же события помнят абсолютно по-разному искренне.
Иван Кононов:
Мы были с Эдуардом Михайловичем Сагалаевым, по-моему, у Сорокиной. Она вела передачу про телевидение прошлых лет. И мы там вспоминали про «12-й этаж». Я просто знаю, какую героическую роль сыграл Сагалаев в этой истории. Но он рассказывает её совершенно не так, как я её помню. И последовательность событий он воспроизводит по-другому. Я сейчас даже не берусь описывать ни своё, ни его, потому что я был потрясён, насколько... Я говорю: Эдуард Михайлович, по-другому всё было, мой дорогой. Это Вы лично увидели и пошли через голову Председателя комитета Лапина в ЦК КПСС.
Евгений Додолев:
Я с этим сталкиваюсь постоянно. Вот как мемуарист, я сталкивать постоянно, что люди искренне, без всякой корысти, без того, что они хотят переписать историю, не помнят каких-то вещей. Андрей Вадимович отрицает какой-то смешной с моей точки зрения забавный факт, что у него дома жил пингвин, пингвиниха. Ему подарили на Дальнем Востоке, вот пошло «За тех, кто в море», эту пингвиниху. И я очень хорошо это помню. Я помню, что рыбу ей присылали, что дико воняло у него на Гагарина этой рыбой уже на лестничной клетке, когда приходили. Этот лоток, где она стояла просто. Как можно забить вот это?
Иван Кононов:
Непонятно. Он просто напрочь забыл?
Евгений Додолев:
Напрочь. Про удава он помнит. И говорит: ну ладно, пусть это будет твой художественный вымысел. Мать моя, нафига этот художественный вымысел, что он добавляет, он как-то раскрывает историю страны или историю «Машины времени» по-другому? Это просто какой-то прикольный баг. Просто не помнит. И масса таких вещей, когда люди забывают. Но это лучше, что они забывают, чем они бы помнили то, чего не было. Вот этот вариант гораздо хуже.
Иван Кононов:
На мой взгляд, ты избрал беспроигрышный вариант, потому что ты делаешь палитру взглядов, палитру воспоминаний.
Евгений Додолев:
Да, без оценок стараюсь.
Иван Кононов:
Притом при всём, что на тебя обижаются, я думаю, обижаются они, надеюсь, просто чисто так эмоционально, и обида проходит, потому что придраться не к чему. У тебя есть и эта точка зрения, и это воспоминание, и этот сказал. Да, так помнят, и в этом, кстати, тоже есть некий интерес. С другой стороны, ты понимаешь, насколько сама история уже неощутима в реальности.
Евгений Додолев:
Согласись, Ваня, история телевидения нашего, она на наших глазах переписана, официальные трактовки очень многих событий, они...
Иван Кононов:
Я с этим абсолютно согласен. Мало того, я свидетель тоже живой, что называется, того, как забытая история той же программы «Время», где я имел честь работать с 75-го года...
Евгений Додолев:
Ещё до Сагалаева, когда Сагалаева там не было. Ты ушёл из программы «Время» к Сагалаеву в «Молодёжку».
Иван Кононов:
Я работал как раз с тем человеком, который создал программу «Время», он меня принял на работу. И вот эта фигура, совершенно несправедливо забытая, практически не вычеркнутая, но, по крайней мере, не берётся в такой серьёзный расчёт. Это человек, который привел программу «Время» к государственной премии. И я там ещё работал, когда программа «Время» получила государственную премию. Это был выдающийся совершенно человек. Юрий Александрович Летунов, создатель и программы «Маяк», один из, а вот программу «Время» он создал сам, с нуля. Он сделал её главной программой центрального телевидения. Это был красивый, с мальчишеским задорным голосом человек, таким звонким, с шевелюрой седых волос, который устраивал летучки, на которые сходилась вся передовая часть телевидения. Потому что он приглашал Константина Симонова на летучки. Я помню, как приходил к нам на летучку Константин Симонов.
Евгений Додолев:
В качестве кого?
Иван Кононов:
В качестве гостя, в качестве обозревателя, в качестве человека, который делился своими мнениями по поводу того, что он видел, как он относится к работе главной редакции информации. Это называлось так, главная редакция информации. Анатолий Карпов, какая-то куча потрясающих людей. Он мог запустить стулом в нерадивого редактора просто, если тот допустил какой-то ляп, он просто, он был взрывной. Но при этом грудью вставал, защищая своих перед высшим начальством.
Евгений Додолев:
Достойно.
Иван Кононов:
И всю вину брал на себя, всегда.
Евгений Додолев:
Это очень достойно.
Иван Кононов:
Никогда не говорил, что вот, это то-то, это я за это отвечаю. Поэтому он и умер от двух инфарктов, не дожив до 60 лет. Он получил первый, ушёл в политобозреватели. Ему, как командиру большого корабля, заниматься просто вот такой советской пропагандой, тогда ещё советской, естественно, был невмоготу. Он получил второй инфаркт. Я был один из тех, кто нёс его, в ГДРЗ тогда было прощание. Я по гроб жизни обязан этому человеку за то, что он разглядел во мне что-то, потому что мне потом уже рассказывали, это уже легенда моя, что он говорил: вот парнягу, типа, двигайте. И тогда двигали всех. Там выросла Танька Миткова, Татьяна. Мы пришли вместе практически, она чуть раньше, заставки ставили. И вырос я через… Я ещё учился всего на третьем курсе университета заочно, и я уже был редактором. По окончании университета я был старшим редактором. Когда я уходил к Сагалаеву, я был ответственным выпускающим программы «Время». Мне было 28 лет. То есть я нёс ответственность за всю эту большую машину. Конечно, там были инстанции и надо мной, но тем не менее. И меня подкосило только то, что стали умирать один за другим генсеки: сначала Леонид Ильич, потом Андропов, потом Черненко. И это было уже вот так вот (по горло). Потому что весь народ был перекручен, перекорежен, и было непонятно, что происходит. И когда с одышкой Черненко говорил какие-то слова, это было уже вилы. Вместе с Горбачёвым я пришёл в перестройку в 85-м году, и Сагалаев меня принял под своё крыло, увидев мой капустник, снятый каким-то левым образом, понимаешь. Он разглядел тоже во мне что-то такое хулиганское, а это была самая хулиганская программа, вернее редакция на центральном телевидении. И Эдик все время это стимулировал, подстегивал. Он ненавидел, когда люди что-то несли такое, тривиальное. Когда я поехал первый раз в зарубежную командировку, извини, что я про это рассказываю...
Евгений Додолев:
Мне интересно.
Иван Кононов:
Мы с тобой коллеги, друг друга поймём. Первый раз, мне было 33 года, я поехал сразу в 16 стран.
Евгений Додолев:
Ого!
Иван Кононов:
Автобус шёл такой, комсомольский. Я был послан туда в награду за свой «12-й этаж», который сделал революцию по тем временам такую. И я в награду был послан в эту командировку. И понимаю, что Сагалаев ждал от меня какого-то смелого... Но я был не на уровне, потому что я был сметен новой информацией, я не разглядел там в этой загранице ничего, кроме кайфа для себя, хоть мы жили там в каких-то студенческих гостиницах, но для меня это было просто... Я что-то там вякал, понимая, что мне нужно что-то политическое такое вякнуть, что-то такое. Но я не понял, короче говоря, что мне делать. Как ты профукал командировку от «Комсомолки» мальчишкой, так я уже взрослым мужем профукал командировку. Сагалаев, конечно, посмотрел то, что я снял....
Евгений Додолев:
Был разочарован.
Иван Кононов:
Было видно, что ему... Самое интересное было, что я там познакомился в Стокгольме с внуком Шкуро, атамана, это единственное было светлое пятно. И то меня местные наши кураторы, которые с нами ездили, не пустили к нему.
Евгений Додолев:
Почему?
Иван Кононов:
Сказали: ты что, Шкуро, это враг советской власти, ты кого собираешься пропагандировать? Это тогда было ещё так. Я пригласил его к нам на интервью, но это было конечно не то. Это было единственное, а всё остальное была тривиальщина такая. Короче говоря, вот такая была история, хотя «молодежка» всегда по всем статьям была революционной. И кстати, «Машина времени» выступала у нас, тоже не показываемая ещё на телевидении, она выступала у нас. И «Вот, новый поворот», эта песня была, я думаю, что впервые на телевидении исполнена в программе «12-й этаж». Кутиков тогда зажигал, это же его.
Евгений Додолев:
Да, музыка его, текст Макаревича. Но про музыку там Подгородецкий оспаривает авторство. Это очень такая история запутанная с «Поворотом».
Иван Кононов:
У них там вообще-то много, я так понимаю, запутанных историй. Петя до сих пор обижен, по-моему, на Макара.
Евгений Додолев:
Да, Подгородецкий, кстати, у меня с ним тоже не сложились рабочие отношения.
Иван Кононов:
С Петей?
Евгений Додолев:
Да. Как журналисту, мне кажется, он очень сложный человек.
Иван Кононов:
Мне кажется, такой милый парень.
Евгений Додолев:
Видимо для компании да, но у меня с ним абсолютно не сложилось. Я читал его книгу, читал его интервью, он считает, что его по каким-то политическим мотивам слили из «Машины времени», что это было пожелание...
Иван Кононов:
Политические какие? Кстати сейчас витают эти мотивы, и даже я знаю, у тебя они не последнее место занимают в шкале ценностей, а у них там что могло быть политического?
Евгений Додолев:
Якобы высказали пожелание Немцов, Чубайс и прочие, которые были друзьями «Машины времени», что Петя не должен быть.
Иван Кононов:
Что «Петя ватник типо»?
Евгений Додолев:
Тогда не было так.
Иван Кононов:
Условно говоря.
Евгений Додолев:
Тогда ещё не было вот этого разделения. Хотя, насколько я знаю, там просто, в общем, наркотики, на самом деле, полное отсутствие дисциплины.
Иван Кононов:
Об этом тоже есть в книжке?
Евгений Додолев:
Немного.
Иван Кононов:
Я ещё раз покажу эту книжку, мои дорогие друзья. Книжка называется просто и со вкусом: «Машина времени». История группы».
Евгений Додолев:
Он был очень недисциплинированным. Он талантливый, бесспорно, с этим никто не спорит, но он подводил, он мог не приехать на репетицию, мог не приехать на гастроли.
Иван Кононов:
Чисто организационные какие-то...
Евгений Додолев:
Здесь я придерживаюсь точки зрения его бывших коллег, что просто, к сожалению, с ним невозможно было работать.
Иван Кононов:
Скажем так, он не вписался окончательно. Жалко, потому что он виртуозный, на мой взгляд, музыкант.
Евгений Додолев:
Это да, он единственный с музыкальным образованием из всех «машинистов», единственный человек, у которого есть музыкальное образование. Единственный, кстати, кто в армии служил, тоже такая деталь. Но говорят, что испытание кокаином он, увы, не прошёл.
Иван Кононов:
В отсутствии не будем про это, тем паче никто ему не сыпал дорожки из нас. Ты сам в армии служил?
Евгений Додолев:
Нет, все, у кого была военная кафедра, мы все лейтенанты запаса, в советское время.
Иван Кононов:
Ты где, на журфаке учился?
Евгений Додолев:
Нет, какой журфак, у меня документы никуда не брали, я же не был членом ВЛКСМ. У меня не приняли документы даже в институт, где работала и до сих пор работает моя мама.
Иван Кононов:
То есть ты до такой степени был бунтарь?
Евгений Додолев:
Я отказался вступать в ВЛКСМ в то время. И мне дорога была закрыта во все высшие учебные заведения.
Иван Кононов:
А чем мотивировал, извини?
Евгений Додолев:
Я был такой, наверное, глуповат был. Тогда мне казалось, что я бунтарь, а сейчас я понимаю, что надо было.
Иван Кононов:
И куда тебя приняли в результате?
Евгений Додолев:
Мне сказали, что мне нельзя, у меня не приняли документы в МГУ на мехмат, куда я мечтал поступить.
Иван Кононов:
Именно по этой причине?
Евгений Додолев:
Да, мне просто сказали, что мы не комсомольцев не берём. В МАИ, где работала моя мама, сказали: мы готовим на космос людей, поэтому не член ВЛКСМ... Просто в приёмной комиссии отказали в приёме документе. Единственное, куда меня приняли на матфак - это МГПИ имени Ленина. То есть педагогом, с детьми заниматься, пожалуйста, ты можешь быть не комсомольцем, кем угодно, пожалуйста, вот дети, это…
Иван Кононов:
Но ты выбор сделал просто?
Евгений Додолев:
У меня больше не было... Чтобы заниматься математикой, заниматься математикой я мог только в педагогическом.
Иван Кононов:
А ты хотел заниматься математикой?
Евгений Додолев:
Я хотел заниматься математикой, у меня мама математик, я был совершенно...
Иван Кононов:
А когда ты перековался в гуманитарии?
Евгений Додолев:
Папа у меня журналист, папа у меня работал в «Комсомольской правде», и поэтому я очень быстро, закончив ВУЗ, отработав, как положено, в Госкомиздате в вычислительном центре программистом, я устроился на работу в «Московском комсомольце», не будучи комсомольцем. Я до сих пор благодарен, что Паша Гусев меня взял в орган МГК МК ВЛКСМ не комсомольцем.
Иван Кононов:
Фантастика.
Евгений Додолев:
Да, он мне вообще всего один вопрос задал, он спросил: пьёшь? Я соврал, сказал, что нет. Он так внимательно посмотрел, понял, что наш человек и подписал заявление. Потому что это был тот же самый 85-й год, когда ты пришёл в «молодёжку». Это время было антиалкогольной кампании. Все боролись с употреблением алкоголя, а в журналисткой среде было бороться очень сложно.
Иван Кононов:
И кстати, когда мы ездили с «Машинной времени», об этом эпизоде не помнит Андрей, в Геру, в ГДР, это был страшный сухой закон на нашей территории. Страшный. И вот там мы отвязывались, в Гере. Может быть, он поэтому не помнит, я не знаю.
Евгений Додолев:
Он очень многих вещей не помнит. Потому что он реально, он трудоголик и человек, у которого очень насыщенная жизнь, он просто не помнит огромное количество вещей с этим.
Иван Кононов:
Но этого малозначимые для него просто вещи, поэтому он их выкидывает из памяти. Наверное, правильно делает.
Евгений Додолев:
Да, но дело в том, что он же дискутирует, он же не говорит, что фиг его знает, может было. Он говорит: нет, этого не было. Хотя остальные люди говорят, что было, и это опять же не про какие-то вещи, которые могут его скомпрометировать или как-то показать с какой-то стороны. Просто какие-то бытовые детали. У него с этим, к сожалению, плохо, потому что с ним боятся очень спорить. С ним не связываются, потому что.
Иван Кононов:
Никакие аргументы его не убеждают.
Евгений Додолев:
Всё-таки он диктатор, я убеждён. Притом, что он галантный, как ты рассказываешь, и он такой светоч отечественной интеллигенции. Но я уверен, что он, на самом деле, очень жёсткий в работе человек, очень такой, добивающийся своего, и которого подсылают, в том числе, и в издательствах, как выяснилось.
Иван Кононов:
В ГДР у меня просто есть неопровержимое доказательство, фотографии совместные, при этом я тогда был начальником молодёжной организации, поэтому я стою в центре. И мы освещали эту замечательную поездку, этот прекрасный фестиваль молодёжи и студентов в германском городе Гера. И вот нам меняли по 500, можешь себе представить, по 500 руб. нам меняли. А тогда курс был - за 1 рубль давали 3 марки.
Евгений Додолев:
Восточные марки.
Иван Кононов:
Но это все равно были гигантские деньги. Восточные. То есть 1500 марок, притом, что там порция выпивка стоила 1 марку, условно говоря. Мы просто были там...
Евгений Додолев:
Мне нравится, что меряется не на джинсы, не на пластинки, а на выпивку.
Иван Кононов:
Разумеется. Потому что я соотношу это с сухим законом, который был у нас, когда-то было вообще бог весть что. К нам в молодежную редакцию приходил сам Лигачев...
Евгений Додолев:
Егор Кузьмич.
Иван Кононов:
Егор Кузьмич и нам вправлял мозги. Это было очень... В молодёжную редакцию пришёл, не помню, он был кандидатом или членом политбюро ЦК КПСС.
Евгений Додолев:
Вот эти Кузьмичи своими абсолютно глупыми запретами развалили страну в результате, потому что эти запреты, они были совершенно ничем не мотивированы, они были тупыми. И страна рухнула именно из-за этих Кузьмичей, я абсолютно убеждён, а не из-за происков ЦРУ, не из-за «Машины времени» и рок-н-ролла, как многие говорят, и не из-за передачи «Взгляд», как говорят другие, а именно из-за этих Кузьмичей.
Иван Кононов:
Причём в самом ЦК КПСС была масса продвинутых и передовых людей. Тут же Бовин работал.
Евгений Додолев:
Но он был консультантом, он не был человеком, который решает вопросы.
Иван Кононов:
Тем не менее. Там были даже, скажем так, заведующий, я не помню, как это называлось, сектором, курирующим средства массовой информации. Был Владимир, его звали, Севрук.
Евгений Додолев:
Помню такого.
Иван Кононов:
Его жена, Нина, работала у нас в программе «Время» заместителем главного редактора. Потрясающая совершенно женщина, продвинутая по всем смыслам, во всех смыслах этого слова, курящая такая.
Евгений Додолев:
Богемная.
Иван Кононов:
При этом их сын, Серёжка, он работал у нас тоже помощником режиссёра, потом поехал в Афганистан служить и был там ранен, и очень серьёзно. Он был на грани жизни и смерти. В общем-то, он рано ушёл из жизни именно из-за этого. То есть вот так тогда жила богема партийная, в том числе. И Севрук был очень передовым. И был там Аганов такой.
Евгений Додолев:
Эти ребята и сделали...
Иван Кононов:
Как раз Аганов тогда Эдуарду Михайловичу Сагалаеву сказал: ребята, вы, конечно, хулиганы, но давайте вперёд.
Евгений Додолев:
Естественно, что перестройка, она сверху делась.
Иван Кононов:
Были более продвинутые, конечно, чем средние начальники, которые пришли ещё с тех железобетонных времён и стояли насмерть, не пуская ни одного свежего вздоха. Мне интересно, что ты, такой бунтарь и борец, прошедший без комсомола свою юность, теперь практически топишь за те ценности, которые тогда были для нас ценны и нами почитаемы.
Евгений Додолев:
Например?
Иван Кононов:
Что значит например? Та история, которую мы проходили, которую мы почитаем, я лично тоже до сей поры. А сегодня она пересматривается, перелистывается, искажается.
Евгений Додолев:
Нет, я могу сказать, что для меня термин «победобесие», которые использует, допустим, герой этой книги в отношении празднеств, связанных с Днём победы, он мне кажется оскорбительным. Потому что я не считаю, что праздник 9 мая не должен отмечаться или должен отмечаться, как праздник какой-то только скорби. Буквально недавно я беседовал, уже после выхода книги, с Андреем Вадимовичем Макаревичем в своём телевизионном эфире, и он говорил, что сколько можно уже проводить парады, что уже пора забыть, мы не имеем отношения к этому празднику. Я с этим не могу согласиться, я считаю, что мы должны это праздновать, потому что это праздник…
Иван Кононов:
Я очень трепетно, кстати, отношусь, я с тобой в этом смысле солидарен, например, к «Бессмертному полку». Я прошёл в нём со своими детьми, с внучками, с невесткой, и мы несли портреты наших родителей. Поэтому когда я читаю посты Вероники Долиной, что эта история постановочная. Она пишет: я живу в центре, я всё это вижу, свозятся на автозаках, на автобусах, это постановочная история.
Евгений Додолев:
Я от очень многих слышу так же, как от тебя, что эта история...
Иван Кононов:
Знаешь, боюсь, здесь есть две стороны медали так или иначе. Потому что всегда найдутся люди, которые заорганизуют, всегда. Всегда найдутся люди, которые воспользуются порывом масс в своих корыстных интересах. И они и испортят, что называется, общую картину. И для людей, тонко чувствующих, каким является, например, Вероника, я её обожаю, как поэтессу, как барда, она увидела наверняка что-то такое, что её покоробило и поспешила сказать об этом. Я кстати ей даже ответил.
Евгений Додолев:
Ты видел этот пост.
Иван Кононов:
Да, когда написали, это был как раз тот момент, когда я был там. Я сказал: так и так, я иду, я переполнен чувствами. Я не знаю, читала она это или нет. Но мы с ней, во-первых, дружим в Фейсбуке, надеюсь, что да. Я к этому искренне очень отношусь. Я знаю, что сейчас мой друг, который затеял международную ассоциацию блогеров, потрясающий, героический парень, Назир Евлоев, ингуш, который боролся с бандитами в Ингушетии, на которого совершалось множество покушений, в конце концов оторвало ногу. Его увезли в Германию, выходили, вылечили, и он там остался, честно говоря, в Мюнхене он живёт. Но он сейчас 4 мая будет проводить акцию «Бессмертный полк» в Париже. То есть там нет тех самых заорганизованных масс, туда же не будет никто привозить на автобусах.
Евгений Додолев:
Я не знаю, если почитать некоторых блогеров, то руки Кремля и кровавой Лубянки дотянутся куда угодно.
Иван Кононов:
Но понимаешь, мой дорогой друг, ты не останавливайся на достигнутом, пусть у тебя будет и четвёртое, и пятое, и прочее дыхание, ты давай пиши.
Евгений Додолев:
Спасибо.
Иван Кононов:
Потому что то, что ты делаешь, это крайне важно. Эта «Машина времени», которая на сегодня вынесла на этот разговор, на эту орбиту, она продолжается. Дай бог, во-первых, здоровья самому Андрею Вадимовичу и его группе. И во-вторых, всем тем людям, которые дышат этим, которые помнят, и которых «Машина времени» уже в переносном смысле несёт дальше. И, я надеюсь, принесёт к каким-то светлым и правильным результатам. Сказал он, глубоко задумавшись.
Евгений Додолев:
Да, я уверен, что «Машина времени», даже когда её слушать не будут как коллектив, она будет помниться, как некое явление, совершенно культурологическое в нашей жизни, абсолютно прорывное, может быть, не в музыкальном аспекте, я не музыковед.
Иван Кононов:
По-своему в музыкальном, конечно же, потому что всё равно она своеобразная, своеобычная, крайне талантливая. На мой взгляд, навеки подростковая такая группа.
Евгений Додолев:
Но это же прекрасно.
Иван Кононов:
Это мое такое ощущение. Это хорошо, действительно, то, что всегда есть свежесть такая, какой-то подростковый максимализм. Правда же, я не знаю, что для тебя сейчас «Машина времени»?
Евгений Додолев:
Для меня «Машина времени» - это такой нерукотворный памятник моей юности.
Иван Кононов:
Собственно говоря, это есть нерукотворный памятник нам всем. Спасибо, Андрей Вадимович, тебе и спасибо тебе, дорогой мой Женя Додолев, за эту книгу, за твою работу. Давай, шуруй дальше, будем с удовольствием читать и сохранять память обо всём.
Евгений Додолев:
И дышать.
Иван Кононов:
Спасибо всем, кто был с нами. Я прощаюсь с вами до следующего понедельника, как говорят у нас в программе «Третье дыхание»: понедельник - это день надежды.