Татьяна Моисеева:
Программа «Здоровое детство». Её ведущие – я, Татьяна Моисеева, и Мария Рулик. Сегодня в студии у нас гость Петрачкова Мария Сергеевна – врач-офтальмолог ДГКБ № 13 им. Филатова. Тема нашего обсуждения: «Детское зрение». У нас недавно был эфир, где был в гостях также офтальмолог, а программа была посвящена преимущественно зрению новорожденных детей. Сегодня мы постараемся поговорить и больше внимания уделить деткам после года, более старшего возраста. Но, на всякий случай, закрепим материал и повторим сроки диспансеризации, когда ребенок встречается с офтальмологом впервые и как в дальнейшем наблюдается у него.
Мария Петрачкова:
Татьяна, достаточно важный вопрос, на самом деле. Не все родители уделяют ему достаточно внимания. Первый осмотр в случае доношенного ребенка должен осуществляться врачом-офтальмологом в поликлинике по месту жительства в 1 месяц. То есть, когда ребенку исполнится 1 месяц, родители обязательно должны идти на осмотр. Неважно, есть затрудненный зрительный контакт с родителями или нет, реагирует ребенок на родителей или не реагирует, ребенок должен быть осмотрен. Осмотр должен проводиться обязательно в условиях медикаментозного мидриаза, то есть с широким зрачком. На осмотре врач-офтальмолог выявляет патологии переднего отрезка глаза и заднего отрезка глаза, диска зрительного нерва, сетчатки. Здесь мы уже обращаем внимание на наследственные заболевания, помним об опухолевых процессах, для того чтобы предпринять вовремя необходимые меры их предотвращения и профилактики.
Следующий осмотр проводится в 6 месяцев, его также необходимо делать с широким зрачком. К этому времени родители уже говорят о том, что ребенок фиксирует взгляд, что он смотрит на них, тянется за игрушками с 4 месяцев ручками, и здесь мы смотрим на наличие патологии рефракции. В норме в этом возрасте у ребенка должна быть гиперметропическая рефракция, то есть он дальнозоркий. В норме это до плюс 3.5-4.0 диоптрий. Если показатель выше, мы говорим о назначении гиперметропических очков в 6 месяцев для предотвращения косоглазия. Если у ребенка наблюдается миопия, то есть не физиологическая рефракция, тогда мы смотрим, опять же, есть косоглазие или нет, отклоняются ли глаза к виску, к носу. Если происходит отклонение к виску, и с помощью определенных методов, называется скиаскопия, мы понимаем, что действительно есть аномальная минусовая рефракция, то есть у ребенка близорукость, мы тоже назначаем ему очки, поскольку близорукость должна быть корригирована сразу же, как только мы ее выявляем.
Татьяна Моисеева:
Получается, что врач-офтальмолог должен посмотреть глазное дно с расширенным зрачком. В любом возрасте так должен происходить осмотр офтальмолога, не просто лупами? Обычно у маленьких детишек смотрят специальными лупами.
Мария Петрачкова:
Да, скиаскопическими линейками, ими мы смотрим рефракцию. Рефракция смотрится с узким зрачком и широким зрачком, но с широким зрачком ― это золотой стандарт обследования новорожденных детей. Первый осмотр должен быть обязательно полноценным. Если ребенок в силу своего возраста, поведения не может быть полностью обследован за один раз, мы объясняем родителям, что к перфекционизму мы не стремимся, назначаем повторный осмотр, чтобы быть уверенными, что мы все сделали правильно, что все посмотрели. Но самый первый осмотр обязательно должен проводиться с широким зрачком. Потом, когда мы приглашаем ребенка на контрольный осмотр, уже после назначения очков, то не обязательно расширять зрачок. Но, опять же, смотря в какой срок родители подойдут.
Татьяна Моисеева:
Поскольку мы уже подходим к году, давайте еще раз напомним родителям, что не страшно и не опасно капать в глазки для расширения зрачка. Что им капают?
Мария Петрачкова Да, действительно, родители очень часто задают такой вопрос, говорят: «Это, наверное, опасно». Рядом стоит бабушка, говорит: «Он еще маленький, наверное, ему вредно». Мама молчит, потому что она вся на стрессе, что у них новый член семьи, что с ним делать – не совсем понятно. Капли ― это не страшно, капли щиплют, но таким маленьким детям это не важно, так как чувствительность роговицы у них снижена. Они не понимают этого и не ощущают. Ребенок сидит полчаса с родителями, зрачок расширяется, после этого он видит не очень хорошо. Но надо учитывать, что у детей такого возраста дальнозоркость, и в месяц они, практически, ничего не видят, только на расстоянии 10-20 см, и то не все и не всегда, поэтому качество их жизни в этот день абсолютно никак не страдает. Раньше капали атропин, еще 15-20 лет назад, и ребенок выпадал из активной жизни дня на 3-4, а то и на неделю. Сейчас есть капли кратковременного действия, действие которых длится от 3 до 6 часов. После осмотра ребенок обычно ест и спит, и за это время зрачки сужаются. В общем, ребенок возвращается в свое обычное русло. Капли разработаны специально для детского раннего возраста, поэтому по инструкции мы можем применять их с рождения, также и у недоношенных детей. Так что бояться абсолютно нечего.
Татьяна Моисеева:
Наступил год. Мы снова идем к офтальмологу?
Мария Петрачкова:
Да, снова идем к офтальмологу. Но мы обращаем внимание на своего ребенка уже почаще. Если мы замечаем отклонение глаз, то мы идем к офтальмологу уже с конкретными вопросами. Например, «Мне кажется, что мой ребенок плохо видит», «Мне кажется, что у моего ребенка постоянно краснеют глаза», «Мне кажется, что у моего ребенка постоянно стоит слеза».
Татьяна Моисеева:
Нистагм бывает в таком раннем возрасте?
Мария Петрачкова:
Бывает нистагм, да. Нистагм бывает в большинстве случаев с рождения. Как правило, он связан с неврологической симптоматикой, и здесь уже нужен междисциплинарный подход к детям, офтальмолог выступает как вспомогательное звено. Нистагм — очень сложный вопрос неонатальной офтальмологии, который продолжается, в общем-то, всю жизнь. Он бывает разнокалиберный, мы здесь обязательно подключаем невролога. Как правило, нистагм сопровождается снижением зрения и косоглазием, что лечится хирургическим путем, введением ботокса, различных других препаратов. То есть мы минимизируем нистагм, но, к сожалению, он остается пока навсегда. Дальше посмотрим, как у нас будет развиваться офтальмология.
Так вот, в год родители приходят, как правило, с конкретными жалобами и мы начинаем разбираться уже с конкретным заболеванием. Ребенок уже постарше. Наверное, одна из самых сложных категорий детей, потому что они не понимают зачем их сюда привели, светят им в глаз, бегают за ними с линейками, что-то делают. Тогда мы тоже разбиваем прием на два посещения. Тогда же я даю задание родителям распечатать таблицу для проверки зрения, вырезать оттуда картинки и дома они с ребенком на понятном им языке смотрят картинки.
Татьяна Моисеева:
Самолетики, машинки?
Мария Рулик:
В год? Мне кажется, в год они еще не понимают.
Мария Петрачкова:
Они начинают учиться, и родителей очень важно замотивировать. Сейчас сложное время в плане общения с детьми у многих родителей из-за гаджетов. Поэтому мы их мотивируем таким образом, и к 2 годам они приходят уже подготовленные. До того, как мы начнём получать от ребенка обратную связь, пока он не начал говорить, мы всё делаем косвенно. Все методики достаточно субъективные.
Мария Рулик:
Схожие с младенческими? Посмотрели, сделали выводы.
Мария Петрачкова:
Да. В год мы проводим диагностику косоглазия, диагностику рефракции, как она меняется. Переходит ли плюс в больший плюс, или уходит в меньший плюс, минус увеличивается или уменьшается, переходит в эмметропию, то есть в ноль. После этого отпускаем ребенка на год.
Мария Рулик:
Вы говорите, что родители приходят уже с вопросами. Но, если у родителей в 1 месяц, в 6 месяцев не было проблем, они посещали офтальмолога, это не значит, что им не надо приходить в год? Есть вопросы, нет вопросов ― в год приходим обязательно?
Мария Петрачкова:
Обязательно.
Татьяна Моисеева:
А дальше, с года до двух мы их отпускаем?
Мария Петрачкова:
Да, дальше ребенок ходит каждый год до 7 лет. В школе уже проходит диспансеризация, и там, если нужно, отправляют на осмотр в поликлинику по месту жительства.
Мария Рулик:
После 7 лет обязательных осмотров у офтальмолога нет? Если ребенок был здоров, никаких проблем со зрением не было, никаких коррекций не было, то он свободен до тех пор, пока не столкнется с проблемой?
Мария Петрачкова:
Если в школе есть диспансеризация, то можно ограничиться школой. Если в школе диспансеризации нет, то обязательно раз в год мы продолжаем осмотр. Хотя бы раз в 2 года. Особенно этого важно, когда мы замечаем, что ребенок резко вырос. Глаз – такой орган, который растет вместе с организмом до 18-21 года, у всех по-разному, поэтому в активные периоды роста может развиться близорукость.
Татьяна Моисеева:
Он не успеет вырасти, или наоборот, перерастёт?
Мария Петрачкова:
Наоборот, он вырастет больше, он будет растянут. Сетчатка отодвинется и тогда уже будут другие вопросы. Поэтому в периоды активного роста обязательно надо приходить к врачу.
Глаз ребёнка может отставать от общего роста организма, что может явиться причиной развития близорукости.
Мария Рулик:
Между годом и двумя что должно насторожить родителей, чтобы пойти к врачу и не ждать 2 лет?
Мария Петрачкова:
Насторожить родителей должно отклонение глаз. Любое отклонение глаз кнутри, к носу, или кнаружи, одновременно они отклоняются или попеременно. Если заметили – сразу же идем! Если родители видят, что ребенок близко смотрит телевизор, близко подносит гаджеты, близко подносит книжки, пытается что-то рассмотреть вблизи, то тоже обязательно надо идти врачу.
Мария Рулик:
Приходит малыш в 2 года, благодаря родителям он уже знает, как выглядят петушки, машинки, и вы уже можете провести осмотр. Но он еще не говорит. Благодаря iPad он знает, но может только тыкать. Ему тогда надо iPad в руки давать, чтобы он тебе указывал, что там. Так и делается?
Мария Петрачкова:
Да, иногда бывает и так. Дети сейчас очень разные: кто-то спокойно рассказывает и может жить без телефона, но таких детей и родителей очень немного, кто-то действительно, показываешь картинку на телефоне, отставляешь его на расстояние 5 метров, до размеров, как в классической таблице, и он говорит, что это такое.
Мария Рулик:
Или не говорит и показывает вам, как это выглядит.
Мария Петрачкова:
Или не говорит. Здесь мы должны понимать, что он может испугаться первый раз, потому что его посадили на стул, закрыли один глаз и требуют, чтобы он называл чужой тете какие-то картинки.
Мария Рулик:
У меня сын не мог вспомнить, как птичка называется. На петуха показывают, врач уже думал, что он не видит, а он тихо шепотом спрашивает: «Мам, как эта птичка называется?» Я говорю: «Петух». Он говорит: «Вот, он самый!»
Мария Петрачкова:
Поэтому очень важно, когда мы получаем от ребенка обратную связь. С детьми работать становится легче, когда мы получаем обратную связь, когда они начинают говорить.
Татьяна Моисеева:
Соответственно, чем старше ребенок, тем понятнее становится. Они говорят, и зрение можно проверить.
Мария Рулик:
Дальше какой основной этап? Мы поняли про осмотры до 1 года. Мы выявили врождённые патологии, что можно было скорректировать. Если к году наш ребёнок был здоров, к трём годам тоже всё хорошо, ходим на приём каждый год и всё хорошо. Какой следующий период может быть опасным для детей?
Мария Петрачкова:
6-7 лет, школа. Дошкольный период, потому что начинается активное изучение букв, учимся читать. Орган зрения выходит из своего физиологического спокойного состояния, когда мы смотрим в даль и вся аккомодационная система расслаблена. Тут мы подносим книгу и начинаем читать вблизи, и наш аккомодационный аппарат напрягается, что для нашего организма не физиологично. Мы с ранних лет заставляем детей читать, писать и очень много нагружать.
Татьяна Моисеева:
Чем раньше начинаешь, тем лучше.
Мария Рулик:
То есть нагружать нежелательно?
Мария Петрачкова:
Мы должны садиться рядом и читать книги, не в телефоне самим сидеть, а читать книги и самим включаться в процесс.
Татьяна Моисеева:
Грубо говоря, родители сейчас сами ускоряют все процессы: чем раньше ребёнок пошёл, чем раньше он начал читать, и так далее.
Мария Рулик:
Сейчас модно уже с 3 лет учиться читать. Родители на площадке раньше мерились: какой мой Васенька сильный. А сейчас – как он читать умеет. Желательно делать, как у нас заложено в системе: ребёнок идёт в школу в 7, подготовка к школе начинается в 6. Желательно соответствовать рекомендации и позволить ребенку до 6, может быть, что-то изучать, но не требовать от него невозможного, постоянного сидения.
Мария Петрачкова:
Да, всё можно делать без фанатизма.
Татьяна Моисеева:
Сколько времени в день можно читать или смотреть телевизор? Дошкольникам, например.
Мария Рулик:
Дошкольникам нельзя сказали, гаджеты не давать.
Мария Петрачкова:
Полчаса в день можно вполне сидеть с ним, читать, потом можно поморгать, сделать зарядку, снять напряжение с глаз. Прочитали листочек, или несколько слов почитали, и поморгали вместе с ним глазами, потом встали, сделали зарядку, потом родители взяли книжку и почитали ребёнку сами, а он рядом посидит, картинки посмотрит.
Мария Рулик:
В 6-7 лет ребёнок должен идти на подготовку. В 7 должен уже пойти в школу, в школе он всё равно будет проводить за учебниками и за тетрадками гораздо больше времени. На что обратить внимание родителям? Какие проблемы возникают? Если они сходили перед школой к офтальмологу и ничего нового о своём ребёнке не узнали. На что обратить внимание? Что может вызывать дискомфорт у ребёнка в этот момент, показательный для его родителей?
Мария Петрачкова:
Если ребёнок начинает жаловаться, например, на головные боли, на то, что хочет спать, быстро утомляется, с ним невозможно делать уроки дольше 20 минут. Он говорит: «Я устал, я хочу спать», ему ничего не нужно.
Мария Рулик:
Вы только что описали первые три месяца первого класса у любого ребёнка, вне зависимости от зрения. Они все утомляются.
Мария Петрачкова:
Потому что начинает работать, как раз, тот механизм, про который я говорила: начинается спазм аккомодации, работа на близком расстоянии. Он в школе на близком расстоянии работает, из дали вблизь, плюс, мало гуляет в эти дни. У него плавание, рисование, танцы, шахматы, часов в 8 приходит домой. Хорошо, что в первом классе мало кому что задают. В таком полубессознательном состоянии он ложится спать. Так у нас происходит первую четверть, вторую четверть, третью четверть и последнюю. В это время, желательно перед летом показаться врачу-офтальмологу, чтобы проверить зрение, проверить рефракцию. Исследование надо сделать с широким зрачком, потому что мы различаем два вида близорукости: истинная близорукость и ложная, так называемый, спазм аккомодации, который можно профилактировать, чтобы он не перешёл в истинную близорукость, в миопию слабой степени. Поэтому обязательно мы приходим на прием к врачу после первого класса, желательно перед летними каникулами.
Мария Рулик:
Мы прекрасно понимаем, что первая четверть, или сейчас у некоторых триместры, тяжело дается всем: и родителям, которые тоже испытывают стресс, и малышу, у которого всё в жизни поменялось, и не только то, как он использует свое зрение. Но, если спустя триместр или четверть не прошли симптомы, голова болит всё чаще, учителя жалуются, что ребёнок плохо пишет, плохо переписывает, смотрит, но не видит, ― что ещё может быть толчком, чтобы пойти раньше? В каких случаях можно подозревать причиной зрение?
Мария Петрачкова:
Перечисленных жалоб вполне достаточно будет.
Мария Рулик:
Они – уже сигнал того, что нужно обратить внимание, пойти на прием к врачу лишний раз провериться, даже если вам было сказано, что всё хорошо?
Мария Петрачкова:
Да, потому что школьная близорукость в первом классе наблюдается примерно у 3 % детей, а концу школы уже 15-20 %.
Татьяна Моисеева:
У тех детей, которые до школы были здоровы?
Мария Петрачкова:
Да, у них появляется школьная близорукость.
Мария Рулик:
Из-за чего? Родители вовремя не обратились?
Мария Петрачкова:
Здесь много факторов. Миопия – мультифакторное заболевание, влияет не только работа на близком расстоянии, здесь на первом месте во всей литературе описывается наследственная предрасположенность. Мы данный фактор никуда не денем и должны всегда о нём помнить.
Мария Рулик:
То есть, если родители в курсе, что у них самих есть некие проблемы с детства, допустим, в школе их обзывали очкариками, то стоит обратить внимание на здоровье своего ребёнка и отвезти его к врачу.
Татьяна Моисеева:
Может ли считаться наследственностью, если у родителей близорукость появилась тоже в школе? Это считается наследственность? Если близорукость у родителей не врожденная, а приобретенная?
Мария Петрачкова:
Классификация близорукости большая и сложная. Есть близорукость приобретенная, а есть врождённая. У ребёнка с врождённой близорукостью к школе будет минус 15, например. Это одна ситуация. Как правило, здесь близорукие родители и вопросов нет. Бывает близорукость рано приобретенная, в дошкольном возрасте, таких детей тоже не очень много, и приобретённая в школьном возрасте, школьная близорукость. К школьной близорукости есть предрасположенность. Если у родителей в ранний период школы, до 5 класса была близорукость, то, вероятнее всего, у ребенка будет то же самое.
Татьяна Моисеева:
Что делать с дальнозоркостью? Откуда она берется, или она просто есть, либо ее нет?
Мария Петрачкова:
Дальнозоркость - это вариант нормальной физиологической рефракции до 6 лет. Если после 6 лет остается дальнозоркость, то при наличии астенопических жалоб ― головная боль, повышенная утомляемость, нежелание делать уроки, точнее не нежелание, а невозможность в силу физиологических причин ― такая дальнозоркость должна быть скорригирована очками.
Татьяна Моисеева:
Но, откуда она берется? Она появляется намного раньше, чем началась школа, или она тоже приобретенная?
Мария Петрачкова:
Она у нас изначальная. По определенным причинам дальнозоркость не преобразовалась в эмметропию. При дальнозоркости важно обращать внимание, особенно, при высокой дальнозоркости возникает риск сходящегося косоглазия. Поэтому здесь уже с дальнозоркостью проблем может быть побольше, чем с близорукостью. С ней сложнее бороться, дольше на несколько лет.
Мария Рулик:
Мы коснулись наследственных заболеваний, поняли, что часть из них наследственные. Больше всего, естественно, родителей интересует, и знают они о себе больше, про дальнозоркость и близорукость. Помнят, «я в очках в школе ходил». Какие еще существуют наследственные заболевания? Частые, распространенные. Родители должны быть в курсе, что, имея такое заболевание, стоит призадуматься, обратить больше внимания на малыша.
Мария Петрачкова:
Глаз у нас имеет 3 отдела. Передний отдел ― то, что видим с вами друг у друга: роговица, радужная оболочка, хрусталик. Хрусталик мы не видим, но мы знаем, что он есть. Он в норме прозрачный. Задний отрезок глаза — это сетчатка диска зрительного нерва, и 3-ий отрезок, по которому от диска зрительного нерва непосредственно в мозг идет сигнал. Мы видим мозгом, по сути. Когда в каком-то из отделов есть нарушение, то у нас возникают различные проблемы со зрением, или у ребенка. Когда есть проблемы в переднем отрезке глаза ― их видно, родители о них знают. Это патологии роговицы, может быть бельмо – патология хрусталика, врожденная катаракта, врожденная глаукома. Это все наследственные заболевания. Врожденная катаракта может возникать спорадически, то есть необязательно работает наследственность, но наследственная врожденная катаракта – да, бывает.
Мария Рулик:
То есть, если у вас есть катаракта, то надо понимать, что с большой долей вероятности она будет у ребенка.
Мария Петрачкова:
Да.
Татьяна Моисеева:
Но катаракта также бывает приобретенная, или нет?
Мария Петрачкова Катаракта бывает приобретенная, но она бывает еще врожденная, но не наследственная, по различным причинам. В основном, из-за внутриутробных процессов, которые проходили во время беременности: цитомегаловирус, краснуха, все варианты. На глазном дне могут быть различные наследственные заболевания сетчатки, это дистрофии, Лебера и другие. Но, как правило, об этих заболеваниях родители тоже в курсе.
Мария Рулик:
В принципе, основной вопрос, волнующий родителей: наследуется ли дальнозоркость, близорукость, и точно ли они их передадут?
Мария Петрачкова:
Предрасположенность есть, но нельзя сказать на 100 %, что «у вас миопия -1D, то и у вашего ребенка будет -1D», нет. Если у вас -21D, то у ребенка тоже будет -21D.
Мария Рулик:
Возможно и не будет, да? Но это звоночек.
Татьяна Моисеева: -21D ― скорее будет.
Мария Рулик:
В любом случае, если в семье у кого-то есть проблемы со зрением, то стоит обратить большее внимание. Давайте, наверное, самый интригующий вопрос, который волнует всех родителей, а большего всего волнует самих детей: когда же наш дорогой гость разрешит смотреть в гаджеты? С какого возраста и сколько можно им смотреть телевизор? Наверное, стандартные вопросы, которые задают родители: когда можно, сколько можно, нужны ли детям солнечные очки? В каком возрасте купить первые солнечные очки, не как красивый девайс, чтобы сделать фоточку, а чтобы было полезно? Мы привыкли, что солнечные очки очень часто как аксессуар, для красоты.
Татьяна Моисеева:
Ещё хотелось бы затронуть такой вопрос, как освещение места, где ребёнок делает уроки. Естественный свет или искусственный, что лучше?
Мария Рулик:
Даже до уроков, пока маленький. Как организовать пространство, чтобы не навредить, хотя бы тому, что уже есть у ребёнка?
Мария Петрачкова:
Давайте, начнём с последнего вопроса. Рабочее место ребенка должно быть оборудовано таким же образом, как нам говорили много-много лет назад. Сидим ровно, расстояние от книги до глаз 30 см, спинка прямая, ставим ножки на подставочку, если они болтаются и до пола не достают, лампу ставим слева от ребенка.
Татьяна Моисеева:
То есть окно должно, по-хорошему, находиться слева?
Мария Петрачкова:
С окном – как получится, с окном проще.
Мария Рулик:
Например, окно одно, а детей несколько. Всех же не посадишь за один стол у окна.
Мария Петрачкова:
Главное, чтобы лампа была слева. Лежа не читаем, читаем сидя, но обязательно с ровной спиной.
Мария Рулик Я понимаю, что я мать-ехидна, которая разрешает ребёнку читать лежа. Я вообще при виде ребенка с книжкой стараюсь не дышать, не шевелиться и не трогать его.
Мария Петрачкова:
Правильно, потому что наш современный мир отличается от мира нашего детства, и гаджеты мы никуда не денем от ребенка. Самое главное правило, что я говорю родителям: не включайте, пожалуйста, телевизор фоном. То есть ребенок играет с игрушками, вы включили телевизор, занимаетесь своими делами. Нельзя, чтобы был фона, потому что он будет туда смотреть. С гаджетами все проще, чем с телевизором, здесь мы можем ребенком управлять. Мы можем давать ему телефон в качестве поощрения. То есть да, ты можешь посмотреть телефон, но недолго, когда ты сделаешь уроки, позанимаешься английским, когда выучишь свои партии по фортепьяно, например, и так далее.
Татьяна Моисеева:
Моя младшая не любит гаджеты. Говорит: «Мама, забери свой телефон».
Мария Петрачкова:
Гаджеты не должны быть с утра до вечера. Очень удобно, конечно, дать гаджет ребенку и пойти по своим делам. Это очень удобно, ребенка можно брать с собой везде. Куда ты ходишь – туда и ребенок; наушники, телефон – и всё прекрасно. Но это неправильно. До школьного возраста можно смотреть в телефон до 15 минут в день, это оптимальное, безопасное время. До 30 минут можно смотреть, но 30 минут – уже как красная черта, предел.
Татьяна Моисеева:
То есть, если он до школы смотрел час–два в день и не ослеп, то, в принципе, все не так уж плохо?
Мария Рулик:
Ты еще проверь к школе, не отупел ли он, извините. Может, он видеть будет хорошо, но соображать не очень. В школе станет ясно, что он смотрел в телефоне и чем занимался. То есть, мы должны сказать родителям, что развивающие программы калечат зрение так же, как и не развивающие программы.
Мария Петрачкова:
Конечно, без разницы.
Мария Рулик:
Не надо думать, что вы дали ребенку полезное, и он себя каким-то образом развивает.
Вред от гаджетов и телевизоров прежде всего в том, что наш взгляд замирает. Мы меньше моргаем, не уводим взгляд, не даём отдых аккомодации.
Мария Петрачкова:
30 минут в день. Это федеральные клинические рекомендации, рекомендации ВОЗ. Они основаны на многочисленных исследованиях, в которых принимали участие 400 тысяч человек.
Татьяна Моисеева:
Но, раньше были другие. Сейчас другие телевизоры, за 20 лет техника поменялась, и гаджеты не настолько вредные. Аппарат рентгена изменился, и лучевая нагрузка стала совершенно другой. Нагрузка на глаза может быть тоже изменилась, нет?
Мария Петрачкова:
Здесь смысл в том, что мы замираем возле гаджетов и возле телевизоров. Мы моргаем меньше, не уводим взгляд. Например, о чём я говорила: мы прочитали страничку, моргнули, тем самым облегчили себе, своей аккомодационный системе работу.
Мария Рулик:
Так нужно делать постоянно, не один день, потому что ты делаешь гимнастику для глаз, когда переключаешь внимание ребенка. Напряжение очень вредно. Но потом наши дети вырастают, в школе от них требуют некоторые задания делать на компьютере, от них требуется находить какую-то информацию. Понятно, что не в первом классе. Хотя, в первом классе колоссальное количество презентаций, которые делаются совместно с родителями, но, все-таки, при участии ребенка.
Татьяна Моисеева:
Но, за 30 минут ты ничего не сделаешь.
Мария Рулик:
Во-первых, не всё сделаешь, во-вторых учишь, просишь ребенка: найди сам, погугли, в Яндексе введи, картинки сохрани. Он уже учится, как здесь быть?
Мария Петрачкова:
Когда мы говорим о школьниках, опять же, мы делим детей до пубертатного периода и после, потому что в пубертатном периоде происходят физиологические изменения.
Мария Рулик:
В пубертатном периоде у ребенка невозможно отобрать гаджеты, там уже заканчивается влияние родителей и медицины.
Мария Петрачкова:
Поэтому очень важно привить ребенку культуру общения с гаджетами до этого возраста, даже до 10-11 лет.
Мария Рулик:
Чтобы он понимал, зачем ему он нужен, где польза, где-то чуть развлечение, а где уметь занять себя другим делом.
Мария Петрачкова:
Брать информацию из интернета, работать с компьютером, создавать презентации, пользоваться офисными программами и т.д. Мы понимаем, что это очень важно и мы должны это делать, но бездумно сидеть в телефоне, серфить ― этого делать нельзя. Надо научить ребенка так не делать, не тратить впустую время, во-первых, которое можно потратить на что-то другое, и ему в данный момент это не нужно, второе. Важно всему научить именно до всех вредных психологических изменений, которые будут происходить с его психикой. Потом мы не сможем его переучить.
Мария Рулик:
Разовьётся зависимость. Но я могу сказать также, что в том же самом пубертате, как бы не был занят ребёнок, если он уже обучен, он знает свои обязанности, у него куча других дел ― нет-нет, но он всё равно зависает, он так отдыхает. Но, когда всё превращается в часовые посиделки на ночь глядя, я думаю, что стоит забить тревогу и так далее. Или они сидят, чатятся, переписываются, обмениваются голосовыми сообщениями, ими сейчас очень любят общаться, я периодически слышу разные, интересные истории из телефона ребёнка.
Татьяна Моисеева:
Голосовыми намного проще, не надо писать, вредно для глаз.
Мария Рулик:
Очень много что вредно для глаз, но дело в том, что в пубертате уже очень сложно бороться, а хочется привить хорошие и правильные привычки.
Ещё один вопрос по поводу гаджетов. Дети сейчас очень активные, их много куда возят. В машине очень часто родителями выдаётся ребёнку гаджет, потому что пробка и так далее. Насколько дорога усиливает эффект, – тряска, плохой свет?
Мария Петрачкова:
Это не очень хорошо.
Мария Рулик:
Я знаю, что многие родители так не делают, потому что укачивает детей. Повезло тем, у кого детей в машине под телефон укачивает. Но дорожная обстановка усиливает эффект, больше раздражает?
Мария Петрачкова:
Да. Опять же, психологическая зависимость.
Татьяна Моисеева:
А если ребёнок в очках, например? Они уменьшают воздействие на глаз?
Мария Петрачкова:
Очки помогают не прогрессировать близорукости, если мы про близорукость говорим. Они ее притормаживают.
Татьяна Моисеева:
То есть, хуже уже не будет, если мы очках?
Мария Петрачкова:
Будет. Здесь нельзя однозначно сказать будет хуже или нет, потому что каждый конкретный ребёнок – индивидуальный. Нельзя всех подвести под один знаменатель и сказать, что у вас -2, если вы будете смотреть в очках в телефон везде – дома, в школе, в машине – у вас будет -10. Может и не быть. То есть не факт, что так будет. Связь есть, но на данный момент нет доказательств, что действительно влияет.
Мария Рулик:
Мы поняли, что гаджеты вредны даже взрослым.
Мария Петрачкова:
Они вредны в неограниченных количествах, но нам от них никуда не деться.
Мария Рулик:
Зависимость вызывается не только у детей. Я вижу иногда и взрослых людей, у которых через 15 минут выключенного телефона начинается тремор, это зависимость.
Мария Петрачкова:
Мама на приеме сидит в телефоне, я разговариваю с ребенком. Когда мы закапываем в глаза, она спрашивает: «Можно сейчас в телефоне посидеть?» Я говорю: «Нежелательно» – «Да мы не сможем вообще…».
Мария Рулик:
Вместо того, чтобы 30 минут пообщаться тет-а-тет с ребенком, мама весь приём сидит в телефоне.
Татьяна Моисеева:
Учитывая, что ребенку закапали в глаза и он плохо видит, ему самому не комфортно должно быть.
Мария Рулик:
Мы своим примером очень многое показываем детям, это известно. Не надо говорить ребенку: «Иди книжку почитай». Надо перестать смотреть в телефон и телевизор, и достать книгу самим.
Понятно, а с солнечными очками как? Я понимаю, что сейчас, в феврале, очень сложно говорить о ярком солнце. Мы давно его не видели, но оно есть, в некоторых местах оно очень яркое и солнечно. Нужно ли защищать детям глаза, и с какого возраста?
Мария Петрачкова:
Нужно, конечно.
Мария Рулик:
С самого раннего возраста нужно приучать ребенка к такому девайсу, как солнечные очки?
Мария Петрачкова:
Если ребенок согласен надевать очки.
Мария Рулик:
Насколько вредно без очков?
Мария Петрачкова:
Нет, не вредно, но желательно носить.
Мария Рулик:
Может, по-другому – носить шапочку с козырьком?
Мария Петрачкова:
Шапочку с козырьком можно. Когда мы смотрим на солнечный свет, на яркий, у нас раздражаются нервные клетки, которые находится в так называемой макулярной зоне – том месте в глазу, которое воспринимает изображение. Она очень чувствительна к свету. Когда ультрафиолет попадает в зону, в эти клетки, то снижается их чувствительность. Потом, в более старшем возрасте возникают различные заболевания, связанные с макулярной областью, у людей, которые её не защищали. Поэтому, если ребенок контактный, и он будет носить солнечные очки – пожалуйста, надеваем, и все будет прекрасно.
Мария Рулик:
А если он ходит в очках для коррекции зрения, стоит заказывать? Может обходиться достаточно не бюджетно – очки для коррекции и солнечные.
Татьяна Моисеева Или опускающиеся стекла, если такие еще существуют.
Мария Рулик:
Таких не существует. То есть они существуют, и наша гостья скажет, что они должны быть хорошими. Безусловно – фирма, а не пластик. Потому что плохой пластик и стекло нанесут гораздо больше вреда.
Мария Петрачкова:
Прекрасно сочетается 2 в 1, потому что существуют фотохромные линзы с диоптриями.
Мария Рулик:
Не затемненные, но они фильтруют лучи.
Мария Петрачкова:
Да. При ярком солнце они будут чуть темнить.
Мария Рулик:
Стоит позаботиться, для ребенка купить.
Татьяна Моисеева:
Все красивое делается, много дужек, оправ. Дети очень любят. Когда мой ребенок пришел в садик в очках, в группе никто не был в очках, и на следующий день родители в чате пишут: все дети требуют очки. Потому что так классно и красиво!
Мария Рулик:
Я так переживала, когда сына в очках в первый класс отправляла! Потому что в наше время были шутки про 4 глаза. Он вернулся, я спрашиваю: «Ну, как?» Он мне: «О чем? Учительница ничего не сказала. Одна девочка подошла и сказала: теперь ты выглядишь более брутальным. Мам, что такое брутальный?» Я не смогла объяснить ребенку 7 лет, что могла иметь ввиду 7-летняя девочка. Главное, что сейчас стало безопасным. Можно подобрать разнообразные вещи и для малышей, и постарше, всё будет удобно, носибельно, красиво. У них это стало популярным. Очень радует, что дети не испытывают стресса, потому что он не такой, как другие.
В наше время подходит к концу. Хотелось бы попросить сказать родителям самое главное, что нужно для здоровья детей, как к нему стремиться и чем стараться помочь?
Мария Петрачкова:
Уважаемые родители! Обязательно приходите к офтальмологу по месту жительства в установленные сроки, о которых я говорила: 1 месяц, 6 месяцев, год, потом каждый год школы до 18 лет. Особенно это важно для детей с миопией. Помните, что в больнице Филатова есть весь спектр диагностических обследований. Мы консультируем лечим детей от рождения, недоношенных новорожденных, до 18 лет с такими заболеваниями, как близорукость. Мы смотрим в динамике передний, задний отрезок глаза, изменения рефракции – увеличение, уменьшение, проводим оптическую коррекцию, дальнозоркость, косоглазие. У нас есть прекрасный кабинет аппаратного лечения. Дети лечатся, корректируются, вырабатывается стереоскопическое бинокулярное зрение. Также можете обращаться с воспалительными заболеваниями глаз, с халязионом. Если совершенно не хочется проводить сутки в больнице, у нас есть возможность проводить микроинвазивные операции переднего отрезка в условиях стационара одного дня. Вы приходите утром, а днем в 4 часа уже дома с выпиской и с прооперированным ребенком. Так что мы ждем вас у себя на приеме.
Мария Рулик:
Спасибо вам огромное за интересный рассказ, за прекрасную передачу! За то, что рассказали, куда можно обратиться с конкретными проблемами. Очень важно знать, что нужно делать, чтобы не только сохранить, но и куда бежать, если вдруг возникли некие проблемы. Еще раз спасибо, всего доброго!
Мария Петрачкова:
Спасибо!