Басиния Шульман:
Добрый день! дорогие друзья! В эфире программа «Короткие волны» я и Михаил Довженко, мой соведущий, мы будем сегодня говорить о музыке, кино, литературе, театре, о жизни вообще с нашей прекрасной близкой подругой, знаменитой радиоведущей, телеведущей, Еленой Хангой.
Михаил Довженко:
Добрый день! Слушайте, такое ощущение, что мы сейчас объявили такой концерт в Колонном зале Дома союзов.
Басиния Шульман:
Слушай, я по классике вообще.
Михаил Довженко:
Да, ты по классике, а я как-то будем хулиганить всё-таки, касаясь кино. Поэтому этот баланс, он всегда будет заметен. На самом деле, Лена - замечательный человек, который известен тем, что она абсолютно непредсказуема. Например...
Елена Ханга:
Впервые в жизни, я впервые в жизни опоздала сегодня на эфир. Мне дико-дико стыдно, но я заказала такси, нам же всем сказали на своих машинах не надо ездить, пожалуйста, пересаживайтесь на такси. Хорошо, я в 3 местах заказала такси и каждые 15 минут мне звонили: на ваш заказ ещё ничего не найдено. Я вот так подвела. Мне дико стыдно, я не знаю, что я могу сделать.
Басиния Шульман:
Ничего, я вообще сегодня на метро первый раз за 15 лет приехала. Так что все хорошо.
Михаил Довженко:
Прекрасно. Лена, знакомы мы тысячу лет, у меня есть такое ощущение.
Басиния Шульман:
Я сейчас расскажу про нашу историю знакомства.
Михаил Довженко:
Каждый раз, сколько бы лет не проходило, какие бы события с нами не случились, ты удивляешь своей, действительно, непредсказуемостью. Но самое непредсказуемое, это, конечно..
Елена Ханга:
Не знаю, насколько это комплимент.
Басиния Шульман:
Конечно, комплимент.
Михаил Довженко:
Я помню ту историю, которую ты рассказывала про бабушкино наследство Карла Маркса.
Елена Ханга:
Наша любимая история. Я её так часто рассказывала, все её уже знают.
Михаил Довженко:
Я её один раз слышал.
Басиния Шульман:
Я один раз тоже слышала. Расскажи нам, пожалуйста, нашим гостям.
Елена Ханга:
Конечно, я ведь родилась в Москве и отца практически не знала, он погиб во время переворота в Танзании. Но я выросла на истории, что вот, был у тебя такой папа, премьер-министр. И вот я уже в сознательном возрасте, мне уже было, по-моему, 30 поехала первый раз в жизни в Африку, в Танзанию навестить свою семью. Преодолела столько океанов, приехала в Танзанию до Дар-эс-Салама, оттуда сели, поехали на остров Занзибар, это всё было очень утомительно. И вот наконец-то я увидела свою бабушку, эту женщину, которая была очень маленького роста старушка. Увидев меня, она смотрела, она не верила своим глазам. Вся деревня вышла на меня посмотреть, она всех предупредила, что приедет из России её внучка. Они, по-моему, не все даже знали, где Россия, но на всякий случай волновались. И она упала на землю, села на землю сказала: садись на меня, прижала меня. Я так боялась её раздавить. А потом она мне говорит: у меня есть кое-что, пойдём, пойдём, кое-что. Переводила нам третья жена моего отца, как позже я узнала, я её потом стала мама-Ханга. И она с суахили мне перевела, что отец кое-что оставил, и это наследство сейчас бабушка тебе хочет отдать. Боже, как это было неожиданно. И вот мы вошли в эту хижину, там стоял огромный сундук, она достала, на груди у неё была вот такой амбарный ключ.
Михаил Довженко:
А в мыслях уже сразу...
Елена Ханга:
А я уже всё посчитала, я так прикинула размеры этого сундука, я уже поняла, что.
Михаил Довженко:
На всю оставшуюся жизнь хватит.
Елена Ханга:
Во-первых, я куплю себе Ягуар, это раз, во-вторых, квартиру, два, и в-третьих мне уже не хватало, я понимала, что надо будет чуть-чуть дозанять, потому что там желаний было очень много. Она открывает сундук, и что я вижу. Там книги.
Басиния Шульман:
И непростые книги.
Елена Ханга:
И непростые, а золотые, полное собрание сочинений Энгельса.
Михаил Довженко:
Маркса.
Елена Ханга:
Маркса, Энгельса, это не имеет значения.
Басиния Шульман:
Какая разница.
Елена Ханга:
Я была совершенно потрясена, там много было этих книг, я говорю: что это? Она говорит: отец, когда перед казнью, он просил передать, что это всё он завещает тебе. А деньги, недвижимость пойдёт твоему брату, сводный брат младше меня, потому что он разгильдяй и, конечно же, ему надо помогать. А, говорит, моя дочка живёт в России, в далёкой России. Во-первых, там государство заботится, во-вторых, она умная, потому что жена у меня умная и дочка соответственно умная и ей чужды все эти буржуазные предрассудки такие, как деньги, они там презирают деньги.
Михаил Довженко:
В общем, он был прав.
Елена Ханга:
Я приехала домой, я деликатно отказалась от подарка, потому что у меня дома таких полных собраний было ещё пять, поскольку моя мама была замужем за Яковлевым, такой был очень известный писатель, он писал про Ленина. И поэтому у нас дома были полные собрания сочинений и Маркса, и Ленина, и Энгельса, всех, кого хочешь.
Басиния Шульман:
Это она уже после, вторым браком.
Елена Ханга:
Да, вторым, я бы сказала третим браком, но не важно. Когда я приехала домой, я рассказал эту историю маме, а мама говорит: а, это такое собрание, такого года. Я говорю: да. А, это я ему подарила на свадьбу.
Басиния Шульман:
То есть он вернул.
Елена Ханга:
Я говорю, мама, у вас такие отношения были.
Басиния Шульман:
Бумеранг. Лена, я когда сейчас читала про тебя, готовясь к этому интервью, я поняла, что семья из Ташкента?
Елена Ханга:
Моя мама родилась в Ташкенте, да. Потому что в своё время мой дедушка, который был один из основателей компартии США, он внимательно прочитал письмо Ленина к рабочим, где Ленин призывал приехать в Советский Союз строить будущее. Мой дедушка подумал, а почему только белые американцы едут. Надо создать группу и пригласить туда афроамериканцев. Так он так и сделал, там было, по-моему, 11 семей, все были афроамериканцы, моя бабушка единственная была белая женщина, которая поехала в Советский Союз. И там он попросился поехать в Узбекистан, потому что в его представлении в Узбекистане жили люди, отдалённо напоминающие афроамериканцев. Отдалённо. Кроме того, Узбекистан, это хлопок, а мой дедушка был из Миссисипи, он вырос на хлопковых полях, он был специалистом по сельскохозяйственной, чем они там работали, как раз закупали вот это всё, все машины, тракторы. И поэтому они поехали в Ташкент, и там моя мама родилась в селе Янгиюль.
Басиния Шульман:
Правда, что она пела?
Елена Ханга:
Да, она пела.
Басиния Шульман:
Я тут к музыке пытаюсь как-то подвести.
Елена Ханга:
Она очень любила петь, она пела, если вы помните кинотеатр, как кинотеатр называется, «Ударник».
Басиния Шульман:
Да, конечно, помним.
Елена Ханга:
Дом на Набережной. Там ведь перед показом фильмов в фойе.
Михаил Довженко:
Это в «Ударнике» было, в «Художественном» было.
Елена Ханга:
Да, пели перед началом сеансов. И вот она пела.
Басиния Шульман:
У неё группа была или что? Группа была какая-то?
Елена Ханга:
Группа была какая-то.
Басиния Шульман:
Что она пела?
Елена Ханга:
Ну как, джаз.
Басиния Шульман:
Джаз пела?
Елена Ханга:
Да.
Михаил Довженко:
Лена, никогда не возникала идея сделать группу свою в наши дни, сейчас?
Елена Ханга:
Но я-то не пою, мама пела.
Басиния Шульман:
Я считала, что ты поёшь тоже и любишь.
Михаил Довженко:
Можно быть брендом, лицом, Мадонна тоже не поёт, она окружает себя разными аранжировщиками.
Елена Ханга:
Но она ещё и танцует в своём возрасте. Никогда не обращали внимание, что наши Бурановские бабушки, мы на них смотрим с таким умилением, а ведь половина из них того же возраста, что и Мадонна, если так посмотреть. И тут Мадонна с голыми ногами на шесте танцует. Я думаю, как это по возрасту что-то. Но не важно.
Михаил Довженко:
Хорошая идея, надо зафиксировать.
Елена Ханга:
Моя мама пела, у неё там был какой-то сценический образ. Ее муж, первый муж как раз, он консерваторию заканчивал, был контрабасистом, очень хорошо у него получалось, но подрабатывал он тоже джазом. Днём классика, а вечером джаз.
Михаил Довженко:
Остались какие-то фотографии, именно сценические, перед микрофоном?
Елена Ханга:
Нет.
Михаил Довженко:
Ни одной?
Елена Ханга:
Нет.
Басиния Шульман:
Я хочу рассказать историю нашего знакомства с Леной. Она очень тесно связана с музыкой. Мы с познакомились у тебя дома на моём концерте сольном.
Михаил Довженко:
Ночь, проведённая вместе ещё не повод, чтобы добавить друг друга в Фейсбуке.
Басиния Шульман:
Да, но тогда Фейсбука не было, это было лет 20 наверное назад уже, поэтому нас связала с Леной музыка.
Елена Ханга:
Да, мы с мужем устраивали концерты одно время.
Басиния Шульман:
И дочки ещё тогда совсем не было.
Елена Ханга:
Ещё дочки не было, да.
Басиния Шульман:
И вопрос у меня всё-таки такой, как-то музыка в жизни твоей дочери, она как-то имеет место быть, играет ли она какую-то роль?
Елена Ханга:
Ну конечно, с трёх лет.. Ведь мой дедушка, начнём с дедушки, он всегда мечтал, что он переедет в Советский Союз, и у его детей будет такое же, он даст своему ребёнку то, что он никогда не мог дать в Америке. Что это такое? Это A. знания языка; B. обязательно играть в теннис и C. это музыка. И поэтому когда мама родилась, ей тут же дали педагога по русскому языку, мама играла в теннис позже, и училась музыке, вначале был частный, потом она пошла в школу музыкальную. Маленькая деталь, поскольку дедушка не знал разницы, им попалась украинская актриса, которая вообще не говорила по-русски. И первый год мама говорила по-украински, не подозревая, а он с гордостью говорил: вот, у меня классический русский.
Басиния Шульман:
Я помню такую историю про какой-то язык.
Михаил Довженко:
Про Паганеля, когда он учил испанский, думая, что он учит португальский.
Басиния Шульман:
Да-да.
Елена Ханга:
В общем, такая история. Ну хорошо, соответственно, когда я родилась, мама тоже сказала, что, во-первых, ты будешь хорошо говорить по-русски, во-вторых, теннис, я играю в теннис и играла в теннис долгие годы, и музыка, к нам ходила учительница музыки с детства. И когда моя дочка родилась, первое, что я сделала, это русский язык уже в детском саду, нет, я не ходила.
Басиния Шульман:
Украинский.
Елена Ханга:
Музыка обязательно, к ней приходил учитель музыки домой, ну, и теннис, она до сих пор играет в теннис.
Михаил Довженко:
У меня такое ощущение, что твой дедушка мог запросто перефразировать фразу Ленина и сказать, что важнейшим из искусств, пока народ безграмотен, мощнейшим из искусств для нас является украинский язык и теннис. Вот, кстати...
Елена Ханга:
Но музыка тоже.
Михаил Довженко:
Вот, кстати, если говорить о теннисе. Мне очень интересно, в Ташкенте ты начала заниматься теннисом, и сейчас очень много внимания уделяешь дочери, которая профессионально занимаются теннисом. Мне всегда очень любопытно был момент, как ребёнка мотивируют к занятию теннисом, например, или каким-то другим занятиям, в данном случае, мы говорим о теннисе.
Елена Ханга:
Самый простой - ремень.
Михаил Довженко:
Как тебя мотивировали и как ты сейчас?
Басиния Шульман:
Боже мой, Лена.
Елена Ханга:
Я шучу. Как мотивировать, я даже не знаю, поскольку у нас теннис постоянно. Раньше был НТВ+, я смотрела НТВ+, крёстная мама моей дочки, Анна Владимировна Дмитриева, это мой тренер, она комментатор. Просто всё вокруг тенниса, иы телевизор единственное смотрим только, когда...
Михаил Довженко:
Но она с удовольствием занимается?
Елена Ханга:
Я не знаю, потому что она другой жизни не знает.
Михаил Довженко:
А у тебя как было в самом начале, самое первое занятие, как пропала в руки ракетка, откуда было вообще ракетка взяла в Ташкенте.
Елена Ханга:
Очень смешно, моя мама, которая любила теннис, мы пошли в ЦСК посмотреть просто, в ЦСК проводился какой-то международный турнир. Я бегала, хулиганила, мне это было совсем неинтересно.
Михаил Довженко:
Сколько было лет?
Елена Ханга:
Мне было 8 лет. Играла Дмитриева Анна Владимировна, и потом, когда закончила она играть, она вдруг вышла и сказала: слушайте, тут бегал какой-то ребёнок непонятного происхождения, найдите мне этого ребёнка. Меня нашли, мама быстро оттерла меня, потому что я вся в грязи была и говорит: а что? Она говорит: вы знаете, слушайте, она тут бегает, всем на нервы действовала, всю игру, давайте попробуем, может быть, из нее что-то получится. Так мы начали, с тех пор и идём по жизни, я к Анне Владимировне до сих пор приезжаю.
Михаил Довженко:
А вот первое ощущение, не было же детских ракеток, лёгких ракеток, которые сейчас. Была деревяшка.
Елена Ханга:
Слушайте, было здорово, вот я скажу, тогда было лучше, скажу почему. Потому что тогда для детей это была игра. Тогда были команды. Сейчас это работа для детей и для родителей. Сейчас уже нет вот такого командного чувства, когда мы ездили по всей стране, когда мы садились и уезжали на несколько дней в то время, как все ходили в школу, мы ездили по этим Донецкам, какие-то, Эстония, это было такое счастье. Мы приезжали, дружили, это был пионерский лагерь, но ещё мы играли в теннис. Но вообще, это было самое счастливое время в моей жизни. Сейчас все по-другому, потому сейчас деньги. Всё испортили деньги. Потому что раньше всё это было бесплатно, ты попал в команду, у тебя красивая жизнь. А сейчас родители отдельно возят этих детей, дети понимают, что родители вкалывают, дикие деньги платят, они боятся проиграть, родители нервничает, продают машины, квартиры, чтобы оплатить. Я вам могу просто рассказать, сколько стоят корты, сколько стоит тренер.
Михаил Довженко:
Сколько?
Елена Ханга:
Я не буду вас пугать.
Басиния Шульман:
Мне кажется, что самое в этом во всём неприятное, в этой истории, которую ты рассказываешь, это то, что у теннисистов вообще непонятно, кем он вообще станет, выйдет ли он на тот уровень, который ты хочешь или нет.
Елена Ханга:
Но об этом мы даже не говорим, но и тогда это было непонятно. Но я говорю сейчас про счастье детей. Я сейчас не говорю про профессиональный теннис, это отдельная тема. Но я думаю, зрителям и слушателям интересно, отдавать своих детей или нет. Вот тогда дети были счастливы. Я не знаю, насколько они счастливы сейчас.
Михаил Довженко:
Теннис - это искусство?
Елена Ханга:
Да, конечно. Но только нужно дойти до того уровня, после которого это становится искусством.
Михаил Довженко:
Очень много художественных произведений посвящено теннису, начиная от картин.
Елена Ханга:
Кино только что вышло.
Михаил Довженко:
Кино, литература и т.д. Что-то из такого любимого, запоминающегося.
Елена Ханга:
Самое-самое моё яркое музыкальное воспоминание не связано с теннисом. У меня есть два пунктика: теннис и травиата. Это надо, наверное, мне сходить к психиатру. Сейчас я объясню.
Михаил Довженко:
У нас пока предварительный осмотр.
Елена Ханга:
Я сейчас объясню. Когда я была очень-очень маленькая, мы с мамой поехали в Ригу, там жила её подруга, солистка оперного театра. Мне было совсем мало лет, она, эта солистка пригласила маму, и меня тоже взяли, чтобы не оставлять дома, на «Травиату». Вот я пришла, она была ещё к тому же на латышском языке. Я ни слова не поняла, но мне так понравилось, я так рыдала, когда мне рассказали содержание, я своим этим умишкой пыталась понять глубину, масштабы бедствия этой трагедии. И всё. Я этим заразилась. Прошли года. Я очень хорошо помню, как был Московский кинофестиваль и привезли оперу «Травиата». Великая опера Дзеффирелли. Вот мы туда пошли с подругой.
Басиния Шульман:
Я обожаю её.
Елена Ханга:
Мы пришли, сели и как только началась опера, люди вначале не поняли, что это опера, стали уходить. Они уходили, уходили, и к концу фильма я сидела со своей подругой, которая рыдала навзрыд и сморкалась мне в пиджак справа, и тут я почувствовал, что кто-то тоже лежит с другой стороны. Поскольку я сама плакала, я как-то не обратила внимания. Когда включили свет, я увидела пустой зал, никого нет, и только справа моя подруга, Ира и слева какой-то мужик, который рыдал у меня на плече. И вот мы так сидели и не могли встать. В который раз на нас эта опера произвела такое впечатление, и потом молча расходились, не глядя друг другу в глаза. С тех пор я езжу, во всех странах я стараюсь попасть на эту оперу. И мой муж знает, что самый лучший мой подарок на мой день рождения, это поездка и пойти в оперный театр именно на эту оперу. В последний раз мы в Праге ходили, это было потрясающее, потому что изумительный оперный театр, ты входишь туда, сразу империя чувствуется и замечательно. Там были вопросы спорные, я же всё сравниваю, как, в какой стране, в Москве вообще везде, слава богу, это ставилось, но у меня вот такой пунктик.
Михаил Довженко:
Я думал, что лучший подарок на твой день рождения, это поход на первомайскую демонстрацию.
Елена Ханга:
Это отдельная история.
Михаил Довженко:
Ребёнком, наверное, ты верила в то, что по поводу дня рождения происходит.
Басиния Шульман:
Скажи, пожалуйста, всё-таки про семейные традиции нас тема заявлена, семейные традиции Елены Ханга. Я про своего хотела рассказать маленького сына, который в конечном итоге вообще бросил заниматься музыкой, например. Но однажды он сёл смотреть фильм-оперу Кармен. Ему было лет 5. А опера Кармен идёт часа три. И он все 3 часа, совершено не отрываясь, вот так смотрел, слушал, я совершенно не могла понять, что же там его так. И вдруг он мне сказал: ну когда же он её уже убьёт. Но это было очень смешно, но тем не менее 3 часа Кармен он отслушал.
Елена Ханга:
Слава богу, отсидел.
Басиния Шульман:
Я про традиции хотела спросить. Лиза, она что-то слушает.
Елена Ханга:
Любит ли она Травиату.
Басиния Шульман:
Ты ей что-то даёшь?
Елена Ханга:
Ну конечно, я конечно, старалась, когда она была маленькой, с няней они возились, лего собирали, я просила, чтобы классическую музыку, я накупила много этих кассет, чтобы ставили музыку. Дальше, конечно же, есть люди, которые я ей вбивала кулаком в голову, Рей Чарльз, обязательно, Элла Фитцджеральд обязательно.
Басиния Шульман:
Неужели это надо вбивать?
Елена Ханга:
Когда все вокруг слушают, не хочу произносить вслух имена, чтобы никого не обидеть, то ребёнок приходит и начинает напевать это.
Михаил Довженко:
Резидентов Кремлевского дворца съездов.
Елена Ханга:
И она говорит: но все же слушают. И надо объяснить, что если все слушают, это не значит, что это хорошо. Объяснить сложно. Но это можно только чем-то перебить. Когда в очередной раз она пришла и какой-то особый один певец, она его слушала, я сказала: слушай, я ничего против попсы не имею, только тогда надо слушать хорошую попсу. Давай слушать Майкла Джексона.
Михаил Довженко:
Например, Синатру.
Елена Ханга:
Нет, Майкл Джексон, да, Майкл Джексон я сказала. Вот попсовая музыка. И я её увлекла, и они с подругой стали одеваться, как Майкл Джексон, всё это делать. А тут вот такое случилось, он умер. Она села писать письмо его маме. Что вот так, вот так, у меня подруга, которая... Я какие-то концы, пообещала это письмо передать, думаю, что она его выбросила, как только мы ей дали, но эти две подружки писали. И она знает все, и танцует, и таким образом я старалась её как-то, чтобы от вот этой пошлости.
Басиния Шульман:
Но формировать вкус же нужно как-то.
Михаил Довженко:
Слушайте, Майкл Джексон очень нравится детям. У меня девятилетний Яша тоже, это его любимый певец сейчас, он подражает и пытается показать на YouTube: папа, посмотри, какой Майкл Джексон крутой.
Елена Ханга:
Ну вот, а потом после Майкла Джексона уже можно плавно переходить и рассказывать, что есть.
Басиния Шульман:
Но скажи, что всё-таки детям нужно, скажите, что нужно детям всё-таки заниматься музыкой, правда ведь, обязательно?
Елена Ханга:
Обязательно в смысле самим заниматься?
Басиния Шульман:
Да. Чтобы сформировать какое-то вообще музыкальное ощущение от жизни и вообще.
Михаил Довженко:
Какой-то перегиб сейчас в сторону музыки.
Басиния Шульман:
А ты про кино молчишь, я на свою тему.
Михаил Довженко:
Я сейчас хочу спросить, я на Лену сейчас смотрю и дума, как же я не предложил сейчас в нашем фильме сняться хотя бы в эпизоде. Упущение с моей стороны. А вообще, тебе предлагали сниматься в фильмах?
Елена Ханга:
Предлагали ли мне. Я себя считаю ветераном массовок. Ветераном.
Михаил Довженко:
А почему только массовок?
Елена Ханга:
Знаешь, из скольких фильмов меня вырезали?
Михаил Довженко:
Так! Фильмография.
Елена Ханга:
Просто ты зайди в Мосфильм, там у меня фотографии и там, по-моему, 20 или 30 фильмов.
Михаил Довженко:
Ни разу в хорошей роли?
Елена Ханга:
В хорошей роли, нет, я очень много снималась, и в каких фильмах я снималась. «Экипаж», я там снималась, меня вырезали, но самое смешное, что у устроителей где-то осталось, что я там снималась, поэтому каждый раз, когда.
Басиния Шульман:
В титрах Ханга идёт.
Михаил Довженко:
Вообще, мы сейчас про какой «Экипаж» говорим?
Елена Ханга:
Про Митту, самое смешное, что каждый раз, когда юбилей этого фильма, звонят мне.
Михаил Довженко:
Сейчас 40 лет как раз фильму.
Елена Ханга:
И мне говорят: расскажите. Я говорю: ребята, вы смеётесь что ли, что я могу рассказать, меня вырезали. Нет, но кроме вас..
Михаил Довженко:
В фильмографии записано.
Елена Ханга:
И Митта уже со мной здоровается, как с участницей, а я там снималась, 3 дня где-то отсидела в самолёте. Я снялась «Седьмое чудо света», я снялась, Ахеджакова там в главной роли была, там это чёрное солнце. Детективны, это уже позже пошло, когда я уже телеведущей была, поэтому приглашали где-то себя. Но, конечно же, меня никто не видел, потому что меня отовсюду вырезают. Что меня приглашать.
Михаил Довженко:
Ваше актёрское амплуа вырезанных кадров.
Елена Ханга:
Да, но если склеить всё, откуда меня вырезали, то я в кастингах Шехерезады снималась, с удовольствием снимаюсь. Я скажу, чем мне это нравилось. Потому что ты там встречаешь таких интересных людей, фантастических, и пока все ждали, ведь раньше же часами ждали, это сейчас все в деньги упирается, снимается за 5 минут.
Михаил Довженко:
Сейчас хорошие фильмы тоже снимают часами.
Елена Ханга:
Не знаю, меня в хорошие не приглашали.
Басиния Шульман:
Часами, 3 часа хороший фильм.
Михаил Довженко:
Хороший фильм, да, короткометражка, снятая за 6 часов, нормально.
Елена Ханга:
А тогда это проходило, и даже озвучка, я там с такими интересными людьми познакомилась, которые с итальянского озвучивали, это же приходили люди из ин-яза. Интеллигентнейшая публика собиралась, и все сидели часами, разговаривали. Я лучших знакомых из этих съёмок.
Михаил Довженко:
Например?
Елена Ханга:
Ну вот, я буду вам сейчас рассказывать. Нет, я так не уверена, что они...
Басиния Шульман:
Она не может вспомнить. Я знаю, как это работает.
Михаил Довженко:
Хорошо, с кино всё выяснили, надо тебя снимать в кино, я думаю, что Маргулис у нас снялся в кино первый раз в жизни, я думаю, что идёт волна хороших актёров.
Басиния Шульман:
Новых лиц в кинематографе.
Елена Ханга:
Я тут так локти себе кусаю, по моей книге мне предлагали в Голливуде снять кино.
Михаил Довженко:
И что помешало? «Елки»?
Елена Ханга:
Жадность. Дело в том, что есть одна очень известная актриса сейчас, Вашингтон, она, если помнишь фильм Рэя Чарльза, она жену Рэя Чарльза играла, и вообще, она сейчас очень популярна. У неё похожая история, она наполовину негритянка, наполовину еврейка. И когда она прочитала мою книгу, она сказала: это же я, я хочу тебя снимать. Играть.
Басиния Шульман:
Играть в этом фильме.
Елена Ханга:
И она попросила Option, это право снять, они покупают право, не факт, что они снимут.
Михаил Довженко:
Не факт, но на определённый срок.
Елена Ханга:
И предложила какие-то совсем смешные две копейки. Я говорю: нет. Я же Голливуд, я слышала Голливуд, я слышала об этих гонорарах. Я говорю: нет. так несерьёзно. Мы с ней встретились, она говорит: понимаешь, я же тебе не от имени Голливуда предлагаю, я от себя, я наскребла, у папы попрошу, ещё что-то такое. Я сказала: нет, это не серьёзно. И отказалась.
Михаил Довженко:
Перезвонить можно сейчас?
Елена Ханга:
Уже прошли годы, и она уже стала тем, кем она стала, а тогда она была совсем молоденькой девочкой.
Басиния Шульман:
Лена, чем ты сейчас живёшь?
Елена Ханга:
Я живу своей дочкой. И вот она сейчас играет, успешно проигрывает, я так понимаю, турнир ITF.
Басиния Шульман:
Ну ладно, может выиграет.
Михаил Довженко:
Ну подожди, это семейные традиции, вырезают из фильмов, проигрывают турниры.
Елена Ханга:
Ну, не всегда проигрывает, и в те моменты, когда она выигрывает, это такое счастье, которые нельзя сравнить ни с одним прямым эфиром.
Михаил Довженко:
Давайте только дочери не будем показывать этот эфир, потому что мы верим, что она всё выиграет.
Басиния Шульман:
Да, мы верим, что она выиграет.
Михаил Довженко:
Мы её болельщики .
Басиния Шульман:
А что у тебя в планах, расскажи.
Елена Ханга:
В планах, что я хочу сделать?
Басиния Шульман:
Да, книгу ещё.
Елена Ханга:
Я хочу поставить её на крыло. Сейчас ей 16 лет, она закончит школу, я поставлю её на крыло и дальше займусь, вот эту всю энергию свою бурную? которую сейчас.
Басиния Шульман:
Чем?
Елена Ханга:
Мой муж очень боится, что я переключу энергию на него. Он очень боится. Он судорожно ищет, чем мне занять руки. И он так с тоской говорит: может быть, ты вернёшься на голубой экран.
Басиния Шульман:
У меня тоже такой вопрос.
Михаил Довженко:
Мне, на самом деле, очень нравится, как ты легка на подъём, когда мы ездим с нашим интеллектуальным играли куда-нибудь. Я всем...
Елена Ханга:
В Питер мы ездили, в Ярославль мы ездили, мы куда-то ещё.
Михаил Довженко:
Так что мне очень нравится, когда я звоню и говорю тебе, что вот как-то говорила, с теннисом в детстве, пионерский лагерь только для взрослых сейчас. И когда ты понимаешь, что есть люди, которые не спрашивают вообще об условиях, первый вопрос: когда? Откуда в тебе вот это? Где вот эта батарейка?
Елена Ханга:
Это интересно, что дома сидеть, это так тоскливо.
Михаил Довженко:
Чем заряжаешься для того, чтобы быть вот таким лёгким человеком.
Елена Ханга:
Я вообще считаю, что я очень мало езжу. Я же раньше вообще, особенно когда делала передачу «Про это», я же в Нью-Йорке жила, я летала в Москву два раза в месяц.
Михаил Довженко:
Я знаю, потому что это из-за причёски.
Елена Ханга:
Нет, причёска другая, это я когда уже...
Басиния Шульман:
Это был один вопрос, на который мы ответили когда-то, интеллектуальный, про причёску.
Михаил Довженко:
То есть я поясню для наших радиослушателей, что Лена специально летала из Москвы в Нью-Йорк или в Париж. В Париж.
Елена Ханга:
Нет, вначале Нью-Йорк.
Михаил Довженко:
А потом в Париж специально для того, чтобы делать особую причёску.
Елена Ханга:
Это звучит очень пошло. То, что ты сказал, это звучит пошло. Я должна...
Михаил Довженко:
Так это и выглядит.
Елена Ханга:
Нет, я должна объяснить. Поскольку у меня африканские волосы, они совсем другие, они курчавые, но если ты их выпрямляешь, это как любые другие волосы, как крашеные, их надо уже после этого красить. Если ты их перестаёшь выпрямлять, они просто будут ломаться. Вот примитивно они просто будут ломаться, поэтому если ты раз начал, ты уже должен это делать. В Москве этого никто не делал, единственное, где это делали, это в странах, где живут люди моей расы. То есть для меня было удобно в Нью-Йорке.
Михаил Довженко:
Узбекистан.
Елена Ханга:
Я моталась туда.
Басиния Шульман:
Друзья мои, у нас остается 30 секунд до окончания эфира. Нам нужно подвести какой-то прекраснейший итог.
Михаил Довженко:
Сегодня на «Коротких волнах» в нашей программе был замечательный наш друг, гость, Лена Ханга. Остаётся пожелать, наверное, только одного, чтобы та энергия, которую ты излучаешь, оставалась.
Елена Ханга:
Подожди, я хочу пожелать вам, чтобы у вас этот эфир получился, потому что я приношу удачу.
Михаил Довженко:
Давайте плюнем три раза через плечо, постучим древесину.
Елена Ханга:
Вы обречены на успех, вы такая красивая пара, вы так прекрасно слушаете, у меня рот не закрывался. Вы классные, поэтому удачи вам, приглашайте друзей, у вас хватит, знаете, если половину ваших друзей пригласить, у вас эфиров хватит на много-много лет.
Басиния Шульман:
Спасибо!
Михаил Довженко:
Спасибо!