Анастасия Удилова:

Здравствуйте, дорогие зрители, в эфире передача «Медицина будущего», с вами Анастасия Удилова, и мы поговорим про неудовлетворенных пациентов, которые обратились к пластическим хирургам, для того чтобы выполнить пластические операции на лице и шее. И говорим мы сегодня на эту очень острую тему с пластическим хирургом, нашим постоянным экспертом Кристиной Галиченко, Кристина ведущий пластический хирург по омолаживающей хирургии лица и шеи, аспирант Сеченовского университета, член Общества эстетической медицины. Вы один из самых смелых наших экспертов, который не просто рассказывает о том, какая Вы молодец, конечно, всегда здорово рассказывать про достижения, свои победы, Вы приводили с собой и Вашу пациентку, которая делилась своим опытом, вдохновляющими результатами. А мы проговорим о том, о чем большая часть врачей боится говорить, потому что это самая уязвимая история, рассказывать про осложнения.

Мы с Вами не виделись 3 месяца, что у Вас нового произошло в жизни, потому что Вы меня очень вдохновляете не просто как женщина-хирург, а как женщина, это очень здорово, потому что Вы можете быть примером для большого количества женщин и женщин-хирургов, потому что у Вас очень активная жизнь, которая не сводится только к хирургии, поэтому поделитесь своим достижением, я точно знаю, оно есть.

Кристина Галиченко:

В личной жизни у меня было достижение в августе, я совершила восхождение на Эльбрус без кислородной поддержки и вышла на профессиональные веса в тяжелой атлетике. Я поддерживаю форму, и веса стали более серьезными, более профессиональными, которые регламентируют уже выступать на соревнованиях.

Анастасия Удилова:

Вы выглядите очень хрупкой девушкой, и даже не скажешь, что у Вас такого рода достижения. Как долго Вы готовились к восхождению?

Кристина Галиченко:

К восхождению я готовилась около двух месяцев, пила определенные препараты, для того чтобы они интенсивно насыщали мою кровь, мои органы кислородом, и физическая нагрузка с тренером 3 раза в неделю, имитация этой высоты и нехватка кислорода. Удачно все получилось, без травм, все хорошо, и сейчас нужно ставить новые цели.

Анастасия Удилова:

Как долго проходил процесс восхождения?

Кристина Галиченко:

Все заняло неделю, неделю мы готовились уже непосредственно к высоте, но еще одна неделя до восхождения у нас была акклиматизация, то есть привыкание к той или иной высоте.

Анастасия Удилова:

Вы меня вдохновили, я тоже живу активной жизнью, но пока еще нет в моей биографии восхождения на такую гору. Сейчас мы перейдем к нашей непосредственной теме. Исходя из Вашего опыта, от чего зависит качественный результат пластических операций на лице и шее, с чем это может быть связано?

Кристина Галиченко:

Когда вы решаетесь идти на пластическую операцию, то вы уже заведомо знаете, что результат будет наилучшим. Но необходимо понимать, что есть определенные риски, любая пластическая операция с ними сопряжена, и даже ваше отношение к операции, ваши намерения, цели и отношение к операции в режиме реабилитации играет важную роль, не меньше, чем опыт и квалификация хирурга. Есть 5 параметров, которые влияют: это ваша физическая форма, общее состояние здоровья, качество вашей кожи, целеполагания, намерения к этой операции и выбор хирурга.

Анастасия Удилова:

Как намерения и целеполагания влияют на результат со стороны пациента?

Кристина Галиченко:

Очень просто, пациент, идя к хирургу, должен понимать, что он хочет получить, что он сможет получить и что он не получит. Если он понимает, и хирург говорит, что вот это возможно, это нет, и если у него адекватное отношение к тому, что говорит врач, он получает то, что хотел, а если его целеполагания и действительность не сопоставляются, конечно, он будет неудовлетворенным и разочарованным пациентом, то есть нет коннекта и взаимопонимания между врачом и пациентом.

Анастасия Удилова:

Опыт хирурга в любом случае важен, но могу сказать из личного опыта, я сама была тем молодым хирургом, когда может быть небольшой разрыв шаблона, потому что условно считается – чем больше лет оперирует хирург, тем он опытнее и лучше результаты. Но я сталкивалась с тем, что многие молодые начинающие хирурги, у которых лучше развита мелкая моторика, сразу показывали более лучшие результаты даже в сравнении иногда с профессорами, которые чисто технически оперировали более грубо, это то, что не увидит пациент, у классический хирургов, возможно, и увидит, я говорю про абдоминальную хирургию, когда пациент видит только шов, а то, как это происходит внутри, можем увидеть только мы, хирурги. Относительно пластических операций насколько важен опыт хирурга?

Кристина Галиченко:

Пациент должен понимать и видеть работу до, после конкретно той операции, которая ему интересна. Если мы говорим о подтяжке лица и шеи, он должен находить в портфолио хирурга именно эти работы, и если он идет на лицо и шею, то хирург должен специализироваться на этой области. Невозможно делать и герниопластику, и пластику грыж и лица, и абдоминопластику - я в это не верю, потому что хирург должен быть специализирован в одной области.

Анастасия Удилова:

Вы сказали, что очень важно, чтобы пациент имел цель, намерения, понимал, зачем ему нужно. С чем должна быть связана история разочарованности пациентов? Это действительно имеет обоснованность или могут быть капризы?

Кристина Галиченко:

Начнем с обоснованных, потом я перейду к определенной теме капризов, они тоже есть, и как мы отказываем капризам. При пластической операции отправная точка – это физическая составляющая пациента. Если мы говорим о нижней части лица, нужно учитывать анатомию, например, положение языка, форму языка, потому что она дает второй подбородок, не только жир на подчелюстной области дает его, важно понимать ход мышц.

Анастасия Удилова:

Я видела много моих коллег, которые не имеют лишнего веса, но у них есть второй подбородок.

Кристина Галиченко:

Об этом я и говорю, нужно понимать физическое состояние пациента, его анатомию, то есть мы учитываем язык, все глубокие структуры мышцы шеи, как идут волокна этой мышцы, потому что жир проседает под этой мышцей и над мышцей, и когда это все расслабляется или волокна идут ближе к латеральным, боковым отделам, то он виден, и это все формирует второй подбородок. Поэтому анатомию важно учитывать, также важно учитывать качество кожи пациента, уровень тургора, дряблости, уровень сокращения, и если мы поработаем, заберем жир, насколько кожа сократится – это все нужно объяснять пациенту, чтобы не было недоговоренностей и разочарований после операции. Кожа останется такая же, потому что мы, пластические хирурги, не работаем с поверхностью кожи, мы работаем с глубокими структурами, мы можем переместить ткани и зафиксировать, а поверхность кожи у вас такая и останется. Если была дряблая кожа, она такой и будет, мы не возвращаем.

Анастасия Удилова:

Некоторые пациенты могут иметь завышенные ожидания, что не только морщины разгладятся, но и сама кожа станет более упругая.

Кристина Галиченко:

Пациенты это видят на первые, вторые, третьи сутки после операции, когда отек превалирует, он разглаживает отдельные морщины, и я говорю: стоп, я вам говорила, что морщины мы не убираем, это все убирают косметологи, дерматовенерологи ботулотоксином, мы заполняем филлерами либо собственным жиром. После операции, если захотите доработать те или иные морщины, зоны, мы это сделаем, но от этой операции мы вот это ожидаем, то есть некоторые пациенты летают в облаках, их надо приземлять и говорить: нет, стоп, вот это мы получим, а вот это не получим, то есть постоянно быть в контакте и говорить.

Анастасия Удилова:

О чем еще нужно сообщать, помимо выяснения завышенных или некорректных ожиданий, может быть, особенности течения послеоперационного периода, возможные осложнение, потому что хирургия есть хирургия, не ошибается тот, кто ничего не делает, минимальные осложнения могут быть, и как с этим быть относительно разговора об операции?

Кристина Галиченко:

На первичной консультации я прибегаю к слову последствия, не осложнения, но когда я начинаю разговаривать с пациентом, узнавать его анамнез, я спрашиваю – курите ли вы, имеете ли какую-нибудь другую привычку, потому что это все влияет. Зная, что пациент курит, рассказываю то, что когда вы закуриваете, в два раза сокращаются стенки артериол, то есть кислород не так хорошо поступает в послеоперационную область, возможна ишемия ткани, будет некроз, последствия после хирургии, с этим нужно работать. Вы забиваете на работе время для реабилитации, будут дополнительные денежные траты и дополнительные визиты в клинику. Это все временно, мы будем лечиться, но это будет.

То же самое сахарный диабет, где есть ломкость сосудов, гипертония, вы сначала компенсируете это заболевание. Все мои пациенты 50+ проходят кардиолога, и даже если у вас хорошее давление, вы две недели ведете дневник давления, приходите к кардиологу, назначают препараты для нормализации давления либо ничего не назначают, все и так хорошо, но для меня это хорошая сердечно-сосудистая поддержка, и мы идем на операцию. Есть предикторы компенсированных заболеваний, которые могут дать последствия.

Анастасия Удилова:

Какие последствия могут быть при повышении артериального давления?

Кристина Галиченко:

Исходя из того, что мы делаем пластику на лице и шее, я наношу бинтовую компрессионную повязку пациенту на несколько дней, и она настолько сдавливает лицо, а мы знаем, что на третий, четвертый, пятый день максимальный отек, пациент максимально некомфортно себя чувствует, он нервничает, давление повышается, и это очень дискомфортно. Если это вовремя не купировать, то может быть гематома, а гематома на лице – очень опасное течение, которое может раздавить тот или иной жизненно важный сосуд или настолько сдавить ткани, что они ишемизируются, то есть будет некроз. Поэтому мы все компенсируем и идем на операцию.

Есть у меня клинический случай, оперировала пациентку, мы делали все лицо и шею. Стационар, она хотела встать в туалет, уже прошло достаточно много времени, чтобы была активность, и она наклоняет голову, хочет искать свои тапочки и начинает терять сознание, у нее открылся сосуд, который был скоагулирован (сосуд термически прижгли, и он закупорился, он не кровит, все чисто, сухо после операции), у нее набегает гематома. Мы экстренно отправляем в операционную, эвакуируем эту гематому на лице, около шеи, потому что здесь проходят важные сосуды, сонная артерия. Не то чтобы ничего страшного, но это дополнительные переживания для пациента, это же эстетическая хирургия, то есть мы все делаем для комфорта пациента, а тут экстренно в операционную.

Анастасия Удилова:

То есть пациентке нужно соблюдать покой?

Кристина Галиченко:

Конечно. Мы всегда обсуждаем, что после операции вы лежите на гиперкомфортных матрасах с приподнятым изголовьем, у вас 24/7 наблюдение и мое, и анестезиолога, и медсестры, поэтому если что-то хотите, нажмите кнопочку, мы придем и это сделаем. Болит? Кнопочку нажмите, мы это сделаем, потому что пластическая хирургия – это больше всего хирургия за комфорт, тут мы не спасаем жизни, мы поднимаем вашу самооценку и веру в себя.

Анастасия Удилова:

Как тренер по навыкам коммуникации для врачей, я бы хотела спросить – насколько Вам может быть сложно вести диалог с пациентами на дооперационном этапе? Сейчас идет тенденция, особенно в частных клиниках, партнерского взаимодействия, формирования доверительных отношений, где учитывается мнение пациента, и, с одной стороны, пациент активный участник, может даже что-то свое предложить, с другой стороны, все равно есть момент неких директивных правил, которые, особенно в хирургии, важно, чтобы пациент соблюдал. Но пациенты могут быть немножко капризными: частная клиника, я плачу деньги, хочу так. Насколько бывает сложно говорить про правила? Правила – это позиция взрослого и ответственности: моя ответственность – сделать красиво, как я умею, ваша ответственность – сутки лежать, не вставать. Сложно ли в сфере пластической хирургии донести до пациентов, что это надо делать так, как бы вам ни хотелось?

Кристина Галиченко:

Думаю, после определенного опыта и несколько тысяч операций уже нет, потому что есть свой пациент, а есть не мой пациент, я пытаюсь ему объяснить и показываю своих пациенток, прооперированных ранее, кто дал согласие на фото-, видеосъемку, я могу показывать: вот это будет ваша операция, так будет на пятые сутки, через год. И ты рассказываешь, что он получит, и если он не понимает, это не мой пациент. Я предлагаю план лечения, но говорю, что то-то и то-то, выдаю консультативный лист, что я ему обещала и сгарантировала. Если нет, то у нас есть хороший приказ, который регламентирует то, что врач вправе отказать пациенту, если ничего не угрожает его жизни и жизни окружающих, это приказ от 21 декабря 2011 года о законах и правах населения. Мы можем вам отказать, дорогие пациенты, если не видим взаимодействия с нами и не видим контакта, который регламентирует то, что рекомендации, которые мы даем, будут четко выполнены.

Анастасия Удилова:

Я, как бывший хирург, могу сказать, что у меня лично было несколько случаев, когда мы пациента еле спасли от кровотечения после операции, потому что пациенту нужно было лежать, а он встал и пошел покурить. Курение вредит вашему здоровью, но многие встают и через два часа бегут, это заканчивается не очень хорошо.

Кристина Галиченко:

Сейчас хорошая практика у частных клиник, не знаю, как у государственных, у нас очень хорошо составлены индивидуальные согласия, вплоть до каждого пункта, до сигарет, и человек, который идет на операцию, подписывает, читает, потому что были прецеденты, когда уже перед операцией пациент курил, благо, что есть камеры, которые могут четко донести, что так не нужно.

Если мы уж заговорили о курильщиках, человеку со стажем мы не можем сказать не курите, он не бросит курить, и если он сократит, это уже хорошо. Даже наши анестезиологи говорят, что одну сигарету накануне можно выкурить, это для анестезиологического пособия лучше, но не усугублять и нацеливать пациента на то, что впоследствии будут осложнения, готовьтесь к реабилитации, чуть дольше, нежели у других, но она будет.

Анастасия Удилова:

Про объективные недовольства мы проговорили, а какие чаще всего претензии или недовольства, если мы говорим про капризных пациентов, может быть, пациентский терроризм?

Кристина Галиченко:

Такие пациенты летают в облаках, их нужно приземлять. Некоторые из них подсаживаются на нож, они сделали ту или иную процедуру и хотят еще, еще, еще, это называется дисморфофобия, то есть непринятие того или иного участка тела, и это выражается их капризами. А может быть такое, что они ждут, что в жизни что-то поменяется после пластической хирургии, выйдут замуж или заведут много друзей, хотя сейчас находятся не в лучшем состоянии в своей жизни, у них либо апатия, либо депрессия, жизненные переживания, и хирургия все решит. Но не решит, все останется на своем месте, и это выражается в капризах, они сами не понимают, чего конкретно хотят, либо это действительно завышенные ожидания.

Анастасия Удилова:

Можете привести пример требований или недовольств у пациентов?

Кристина Галиченко:

Скорее всего, требования, потому что большая часть пациентов хочет внимания, как и любой человек, после операции, и я стараюсь уделить пациентам свое внимание, быть открытой 24/7. Это очень сложно, потому что практически каждый день у меня добавляется по 2, по 3 новых пациента, но я открыта, мой телефон включен, и 24/7 я принимаю ваши сообщения после операции.

Анастасия Удилова:

Понятно, что они могут завуалированно предъявлять, потому что зачастую такие люди сами не понимают, это мы сейчас говорим из уровня осознанности, мы понимаем, что им нужно внимание, а человек не осознает и требует внимания, эзопов язык, допустим, хочу водичку, принесите мне водичку.

Кристина Галиченко:

Можно говорить о психотипе человека, они тоже люди, они тоже хотят быть красивыми и свежо выглядеть. Мы делаем комфорт для пациентов, это все выявляется на консультации, и если мы не согласны вести общение, взаимодействие с этим человеком, то мы либо решаемся брать его на операцию и становимся для него лучшим другом на какое-то время, ты ответственен, это твоя репутация, это твой человек, либо ты отказываешь. У каждого хирурга, кто работает каждый день, есть отсев – свой, не свой пациент.

Анастасия Удилова:

А если уже сделали операцию и в послеоперационном периоде человек недоволен? Вы понимаете, что все сделали четко, удовлетворены, а у человека претензии.

Кристина Галиченко:

Нужно выявлять почему претензия, она же не бывает безосновательно, что человека тревожит, и рассказываешь, что здесь будет отек, тут он будет желтый, тут коричневый, то есть информированность пациента должна быть более четкой, если есть какие-то вопросы, поэтому нужно говорить, что это нормально, но временно. Либо если понимаешь, что человек хочет быстрее восстановиться, я предлагаю определенные физиопроцедуры, которые направлены на быстрое устранение отеков. Если человек согласен финансово, то мы предлагаем и идем на дополнительные процедуры. Это помогает, но в целом я ориентирую пациентов на лице, шее, что вы будете нелицеприятными недели две, и показать почему анатомически. У меня всегда есть атлас на консультации, и дотошному пациенту, который хочет все знать, я показываю, он имеет на это право, или если остается время на консультации. Также говорю – вот так вы будете выглядеть на пятые сутки, на девятые. Если планируются большие операции, мы с пациентом подбираем время, чтобы не было ни праздников, ни событий, закладываем время.

Анастасия Удилова:

Важный момент про коммуникацию, про которую не говорят в медицинском институте, но она оказывается чуть ли не одним из основных навыков, софт-скиллы, сейчас все больше внимания медицинской общественности и сообщества к этому направляют, но я считаю, что это как раз то, что нужно давать в базовом медицинском образовании наряду с другими предметами. Вы сейчас продемонстрировали на этой теме, как действительно важно найти общий язык, сформировать мостик взаимопонимания, доверия, потому что от этого напрямую зависит результат, удовлетворенность, причем и у врача, и у пациента.

Кристина Галиченко:

Доверие – чуть ли не самый важный фактор в подборе врача. Если вы ему доверяете, вам комфортно с ним находиться, спрашивать о чем-либо, это очень важно, потому что часть пациентов, которые не удовлетворены результатом у других хирургов, это не их доктор, то есть не было взаимодействия сразу же на консультации.

Анастасия Удилова:

К Вам приходят пациенты от других врачей, которым уже сделали вмешательство ваши коллеги, они не удовлетворены и приходят к Вам за экспертным мнением, чтобы Вы проконсультировали, дали обратную связь?

Кристина Галиченко:

Да, чаще всего я говорю, что ваш доктор, который взялся за вас, прооперировал, это ваш лучший друг, я не знаю, какая была проведена операция, только с ваших слов, я не знаю протоколы операции, что выполнялось, что внутри вашего лица. А зачем? Если я сейчас возьму пациента, прооперирую его, я буду самым важным человеком в его жизни, который будет с ним идти после вторичной операции, а это очень серьезная операция, очень сложная операция как для врача, так и для пациента, потому что у пациента реабилитация при вторичных, третичных, четвертичных операциях, я была четвертым хирургом на лице и шее у одной пациентки. У них реабилитация удлиняется, потому что уже есть рубцовый процесс, соответственно, мало капилляров, которые дают отток крови, жидкости, это все задерживается, могут быть деформации после вторичной операции, и работа, работа, работа с пациентом. Если пациент это понимает, он возвращается туда, где он оперировался, и с ним уже корректируют, он ко мне не приходит.

А если все-таки пациент говорит, что я больше к нему не хочу, утратил доверие, я смотрю ваши работы, хочу к вам – такие пациенты есть. Я спрашиваю: сколько прошло времени после операции, покажите выписку, что делал врач. Соглашаюсь, беру на себя эту большую ответственность, ждем год-полтора, я отталкиваюсь от стадии формирования рубца, от его прочности, то есть все, что я могу делать с тканью, безопасно. Выжидаете, и если до этой операции нужны процедуры, подготовки, конечно, выполняете, та же самая плазмотерапия – насыщаем кожу и будущую операционную область питательными веществами, чтобы они помогли в послеоперационном периоде, либо я требую дополнительные КТ-исследования на лицо и шею, МРТ, УЗИ. Мы смотрим на наличие филлера на основе гиалуроновой кислоты, который после операции может притянуть постоперационный отек и тем самым удлинить нашу операцию. Либо мы смотрим на наличие нитей, которые были имплантированы пациенту, они тоже задерживают мое оперативное вмешательство и реабилитацию. Готовимся, если устраивает – идем.

Но опять-таки, не то что сложно будет мне и пациенту, еще и стоимость на эти процедуры у всех докторов в 3 раза дороже, потому что кто последний возьмется за переделку, тот и будет вести пациента, любой уважающий себя доктор, уважающий свое дело, свою репутацию будет выкладываться максимально. И хочу обратиться к нашим радиослушателям – никто не хочет сделать вам плохо специально, все хирурги делают хорошо и по максимуму, если мы говорим о компетентных врачах.

Анастасия Удилова:

Вы упомянули про женщину, у которой Вы были четвертым хирургом. Вы были последней?

Кристина Галиченко:

Да, к счастью.

Анастасия Удилова:

А как так получилось, что Вы были четвертой?

Кристина Галиченко:

Были неудачные операции, деформации, у нее было большое наличие филлера, что давало неправильное рубцевание, и все пытались устранить. Мы правильно подготовили эту пациентку, благо, она дала согласие на фото-, видеосъемку, и в Телеграм-канале можете посмотреть, мы буквально недавно выкладывали. Все прошло хорошо, мы создали более четкий овал лица, подчелюстной угол без втяжений и деформаций.

Анастасия Удилова:

Тем не менее повторная операция самая сложная, потому что рубцы, которые формируются, это достаточно плотная ткань, а когда вы работаете с кожей лица, очень важно питание, чтобы не было отторжения, так называемого некроза, когда умирает кожа. Я помню свой опыт, я оперировала щитовидную железу, повторные операции – это была самая сложная и наименее удовлетворительная для меня, как для хирурга, история. Как Вы этот опыт обрели, потому что нужно иметь определенную смелость за кем-то переделать, еще когда встает вопрос об эстетике, то есть к Вам уже пришел сложный случай, когда сам человек субъективно недоволен, и еще технически это достаточно сложно. Как Вы приняли решение, что готовы переделывать?

Кристина Галиченко:

Скорее всего, из-за опыта и работы со своими наставниками. Мне посчастливилось, что я сразу оперировала у нескольких профессоров, которые меня обучали, и в их случаях я начала принимать активное участие, когда была вторым сертифицированным пластическим хирургом. На самые первые свои переделки от других докторов я приглашала на консультации более старшего врача, мы совместно со вторым хирургом обсуждали, что мы будем оперировать в четыре руки, по приказу клиники, Минздрава это не возбраняется, нужно ваше согласие, и время операции сокращается, операционное время тоже влияет на реабилитацию. Таким путем, уже повидав много всего, я решила помогать людям, которые утратили веру в себя и в своего хирурга, это отчаявшиеся люди.

Анастасия Удилова:

Как Вы помогаете вернуть веру, это своего рода психологическая поддержка?

Кристина Галиченко:

Мы, пластические хирурги, выступаем и как психологи после таких сложных ситуаций. Мы вместе подходим к зеркалу, я спрашиваю, как он хочет, чтобы было после операции. Сначала смотрю сбоку и понимаю, реально или нереально, потом делаю его лицо и шею так, как это будет после этой переделки, и если устраивает – хорошо, я понимаю, что это адекватное желание, выглядеть хорошо, свежо, моложе, это не желание, а потребность всех людей, и после таких неудачных операций она возрастает. Если пациент здраво понимает, идем на операцию, объясняя все риски, реабилитацию.

Анастасия Удилова:

В чем особенность реабилитации послеоперационного периода при пластике на лице и шее, и на чем важно акцентировать внимание для пациенток?

Кристина Галиченко:

То, что будут отеки, самые максимальные отеки будут на лице и шее на 6-7 сутки, то есть патофизиологическое нарастание, и после 7 суток потихоньку будет уменьшение отека. Если пациент выбрал подтянуть лоб и висок и сделать одномоментную блефаропластику верхних век, то я говорю, что из-за нашего прямохождения, из-за гравитации весь отек стремится вниз, и у вас не только височная зона будет с желтым оттенком, но и средняя треть лица, то есть отекут скулы, поэтому планируйте свой отпуск, заботу о детях, о питомцах, мы все это проговариваем. И я показываю, чтобы пациент видел, как это будет, потому что для кого-то без проблем: я могу выйти в маске, в черных очках на работу, а для кого-то это будет удар и боязнь появиться на работе.

Анастасия Удилова:

Кто-то вообще может скрывать тот факт, что обратился к пластическому хирургу.

Кристина Галиченко:

Часто пациенты говорят: как я буду выходить через подъезд, где все гуляют, смотрят друг на друга? Так что это самый частый вопрос – через сколько.

Анастасия Удилова:

Какой был самый долгий период реабилитации?

Кристина Галиченко:

Это было на заре моей карьеры, возможно, была моя недоработка в том, что я не до конца у пациентки проверила наличие филлеров в лице. Перед операцией я спрашиваю: где были установлены филлеры, когда, если они установлены 10, 20, а то и 30 лет назад, это не значит, что они уже рассосались, гиалуроновая кислота не рассасывается, это важный месседж. И у пациентки было обколото филлерами все лицо. Мы сделали подтяжку лица и шеи.

Анастасия Удилова:

Чем именно мешает гиалуронка?

Кристина Галиченко:

Она недорастворяется и сохраняет свои молекулы, но инкапсулируется, и когда операция произошла, послеоперационный отек, она тянет жидкость, и лицо более отекшее. У меня пациентка восстанавливалась год. В этой коммуникации важно сразу сказать пациенту, что с ним происходит, и если я вижу, что что-то идет не так, шло уже во время операции, я четко скажу, что с этим мы будем работать, то есть я говорю факты. И когда я начала понимать, что у пациентки не сходит отек после нашей операции на определенные сутки, она не реагирует на физиопроцедуры, я начинаю у нее спрашивать: «Точно не было филлера? – Нет». Отправляю на исследование, врач присылает заключение, что все лицо в филлерах. Она забыла, потому что введение филлера было 30 лет назад в другой стране, никаких сертификатов не было. Работали, выводили, есть специальные антидоты, и через год сошли все отеки. Пациентка довольна, она разрешила представить свой клинический случай на Телеграм-канале.

Анастасия Удилова:

Вы можете с точки зрения коммуникации и того момента, что нужно формировать доверие между врачом и пациентом и своего опыта сказать основные маркеры того, что пациент вам доверяет, Вы свой врач для пациентки и доверие установлено?

Кристина Галиченко:

Когда он четко понимает, что он получит, соглашается, так же подтягивает тельные ткани, как я уже показала, что мы получим именно такой результат, а не другой. И когда пациент безукоризненно меня слушает на дооперационном этапе: «У вас гипертония, мне нужно, чтобы вы подготовили для меня дневник давления, сходили к кардиологу. – Да, конечно, я этим займусь». Или: «У вас будет блефаропластика с эндоскопической поддержкой лба и виска, у вас заболевание дыхательной системы, мне нужно КТ ваших легких и рекомендации пульмонолога. – Да, конечно». Он слушает, что я говорю, и я уверена, что после операции он так же будет с моими рекомендациями. Я тот врач, который до операции собирает полный анамнез, чтобы пациенту было комфортно уже после операции. Мои пациенты говорят: «Кристина Александровна, я так замучилась, ходя по всем специалистам, сдавая анализы». А как иначе? Идя на эстетическую операцию, вы должны быть полностью здоровыми.

Анастасия Удилова:

Видите, какие у нас прекрасные врачи, которые помогут быть не только красивыми, но еще и окажут психологическую поддержку, вернут веру в себя, в свою красоту. Где Вас можно найти?

Кристина Галиченко:

Мы переехали на проспект Кутузовский, стали ближе к центру, клиника «Спектр», я там ведущий хирург по пластике лица и шеи, при желании можно записаться на консультацию.

Анастасия Удилова:

Спасибо большое за честность, за то, что рассказали, что могут быть в том числе сложности и у врачей, и у врачей опытных, не ошибается только тот, кто ничего не делает, но главное – найти общий язык с пациентом, с пациенткой в Вашем случае, и тогда любые сложности будут по плечу. Спасибо большое, оставайтесь красивыми и не болейте, до свидания.