Сия Адерес:
Здравствуйте, это «Кофе-брейк со звездой», с вами Сия Адерес. Время отважных вернулось, причем вернулось не только на наши экраны. Как живут, чем живут, что делают герои после возвращения со специальной военной операции и какие герои в кино будут и стоит ли их нам ждать. Вся правда о героях в жизни и на экране – наша тема сегодня. В гостях у нас необычные гости: Евгений Топаз, ветеран боевых действий, блогер, общественный деятель, автор популярного канала «Говорит Топаз», и Виктор Алисов, продюсер, сценарист, дистрибьютор, создатель картин «ДМБ», «ДМБ 2», «На игре», «На игре 2», «День хомячка», «Самоубийцы», «Здравствуйте, мы ваша крыша», «Соловей-разбойник», а также сериала «Тайный город» и многого другого.
Виктор Алисов:
Сразу говорю, что не режиссер.
Сия Адерес:
Вы же все равно занимаетесь режиссурой, продюсирование и режиссура пересекаются. Евгений, Вы уже год как вернулись из своей последней боевой командировки, как Вам живется обычной жизнью, не хочется ли обратно?
Евгений Топаз:
Живется блестяще, война не закончилась, человек может воевать не только с автоматом в руках. Я каждый день своей жизни сейчас пытаюсь помогать фронту, отправлять гуманитарную помощь, информационно, где необходимо поднимать резонанс для решения проблем, если права солдата требуют защиты. Поэтому я бы не сказал, что я приехал с войны, но в то же время у меня великолепнейшая семья, я наслаждаюсь жизнью и наслаждался ею в окопе, наслаждаюсь дома, потому что лишняя суета, лишние тревоги не решают никаких проблем, они только наше сердце наполняют сомнениями, уводят нас подальше от веры и ожесточают.
Чем занимаюсь? Помимо гуманитарки я играю в PlayStation, завел себе поросенка, мини-пига, чешу ему бочок, сына ращу, он еще маленький. Если говорить не по-русски, а отсылаться к фарси, по жизни я кайфую.
Сия Адерес:
Тянет вернуться в зону боевых действий или нет, потому что часто читаю о том, что даже зависимость у некоторых людей возникает, и они постоянно хотят потом вернуться, повоевать, даже если не с кем, то начинают искать? Может быть, это адреналин и некая подсадка начинается?
Евгений Топаз:
Нужно понимать приоритеты и целеполагания своих желаний и поступков. Я в этой войне хочу победы для нашей страны. Сейчас объективно я понимаю, что приношу пользы больше, чем я, бегающий с автоматом. И я знаю людей, которые приносят пользы больше, чем я, бегая с автоматом. С другой стороны, практически все мои друзья сейчас находятся там, и часть из них это люди, которые вхожи в мою семью, я считаю их членами своей семьи, моя мать считает их сыновьями, и они сейчас под пулями, в опасности, и я постоянно очень сильно переживаю за них и корю себя за то, что, возможно, не окажусь рядом в тот момент, когда я мог бы помочь избежать ранения или смерти. В этом плане тянет.
Желание… Если бы Вы меня пару лет назад спросили, я сказал бы – конечно, меня тянет по кому-то стрелять, тем не менее прикольно созидать, строить семью, помогать людям, которые нуждаются, осознавать, что ты сделал что-то, что 50 военнослужащих больше не находятся в опасности или могут выполнять свою работу более качественно. Я сторонник идеи, что когда идет война, ты можешь сражаться, кем бы ты ни был. Ты можешь сражаться, даже если ты официантка в ресторане, а из самого простого – ты можешь участвовать материально, приобретать для военных что-то необходимое. Даже если ты одного человека, который заблуждался идеологически, переубедил в разговоре, ты уже сделал большое дело. Я знаю лично много примеров, когда женщины, которые никак с политикой не связаны, делают окопные свечи, то есть люди сражаются. Война – это не только когда стреляешь в кого-то из автомата, война – это когда ты сражаешься за то, что тебе дорого, и процесс необязательно сопряжен с физическим разрушением чего-то или с убийствами.
Сия Адерес:
Вы же начинали в достаточно молодом возрасте, еще юношей 17 или 18 лет, и учитывая, что Вы потом вернулись снова в это поле, и не раз, значит, все-таки есть адреналин. Что Вас побуждало снова идти туда?
Евгений Топаз:
Война идет за мой народ. Если бы после первого моего участия в боевых действиях мой народ оказался в безопасности…
Сия Адерес:
То не искали бы других конфликтов, куда можно было бы поехать.
Евгений Топаз:
Когда мне было 19-20 лет, у меня гормоны, желание приключений и отсутствие любых авторитетов, я бы чего-нибудь отчебучил. Но вместе с определенной долей безумия, с определенной долей желания приключений, опасных для жизни у меня есть четкие приоритеты, я считаю, что основа строения нашего общества – это закон. Мне бы не хотелось, к примеру, воевать с полицией, я понимаю, что это не приведет людей, которые видят меня воином, за которых я чувствую ответственность, к благополучию. Скорее всего, я все равно пошел бы в военные.
Сия Адерес:
Ваша сущность в этом. Почему не снимают фильмы про СВО?
Виктор Алисов:
Прошло уже полтора года с начала, до этого еще 8 лет Донецк плющили как хотели, и только у Вагнера вышло два хороших фильма, но они не для широкого зрителя, специфические. У меня есть друзья, тоже сценаристы, продюсеры, которые патриотически настроены, из их опыта расскажу случай. Один талантливый сценарист ходил на Первый канал, он с ними работает, говорил: «У меня друзья работают над сериалом про СВО». Там сразу ответили: «Нет-нет, какое СВО, да вы что, мы режиссера не найдем на такой сериал, и у нас все актеры откажутся сниматься в таком». И это транслируют люди с Первого канала.
Еще пример, наш коллега, которого Топаз в фильме забил багажником, он играл отрицательного коррупционера, Топаз его очень жестко наказал, а на самом деле прекрасный человек, мой старинный друг, любитель кино, и он согласился сыграть, и сыграл блестяще. У нас есть общий друг, с которым мы были сопродюсерами на «Игре», и перед тем, как ехать на съемки, он позвонил и сказал, что еду к Алисову сниматься в сериале про СВО, прикольный, с мистикой. На что тот сказал, что СВО – это не ко мне. Я для себя сделал вывод, что это такие тромбы, которые заткнули наши кровеносные сосуды, которые не проявляют свою сущность, затаились, они не говорят ничего против, но при этом строго саботируют, сидят на денежных потоках, все пилят, улыбаются. И ситуация получается следующая: только из утюга у нас не звучит про СВО, все телевизионные каналы в прайм-тайм только это и обсуждают, но при этом тишина.
Сия Адерес:
Наверное, когда уже все закончится, будут снимать как это было.
Виктор Алисов:
Мною уважаемый Шахназаров у Соловьева не вылезает из эфиров, очень разумный человек, несколько раз мне помогал, я писал письмо на Мосфильм, и мне бесплатно давали какие-то фрагменты, для того чтобы сюжеты свои вставлял, я ему за это благодарен. При этом что мы видим – сейчас рекламируется отличный патриотический фильм Шахназарова про дореволюционную Хитровку по Конан Дойлю, вот такой вклад в обзор нашей военной операции, при этом человек глубоко патриотичный, но уже стоит какой-то барьер. Они знают, что про это сказать, как об этом говорить, и от себя это отстраняют, то есть это там, а я творец, у меня такой путь.
Сия Адерес:
Насколько я знаю, Вы решили заняться этим вопросом и начали снимать сериал «Бессознательное».
Виктор Алисов:
Но как пробиться в такой атмосфере, с трудом понимаем, есть люди, которые помогают. Пилотную серию мы все-таки сняли, в которой у нас нет боев, но мы обозначили линии трех героев, показали, как на них влияет это бессознательное, они попадают на фронт, и дальше начнется самое интересное. То есть мы сделали заявку в поисках инвестиций.
Сия Адерес:
Топаз принял участие и снялся в этом сериале.
Виктор Алисов:
Мой сын меня периодически просвещает про то, что есть в молодежной среде, подкидывает ролики, и один раз показал ролик, где Топаз рассказывал о штурме населенного пункта. Я посмотрел, думаю – вроде креативный парень, словарный запас обалденный, перед камерой свободно держится. У меня это ушло в оперативную память. У нас есть ролик, как пришла идея скрестить СВО и мистику.
Сия Адерес:
Это как раз второй вопрос – как связан сериал «Бессознательное» с темой СВО, какая идея, цель и как это все связано с военной историей?
Виктор Алисов:
Изначально мы придумали бытовую историю про молодого человека, девушку, как молодого человека обуревает сонный паралич, потом выясняется, что это какие-то потусторонние силы действуют, вот такая короткометражка. Но потом она мне перестала нравиться, и опять же, в атмосфере того, что из каждого утюга говорится про СВО, делать отстраненный фильм про какое-то бессознательное мне показалось неактуально. И я стал думать, как бы это все скрестить, и как раз всплыла в памяти персона Топаза, почему бы этот парень не смог бы сам себя сыграть в этом сериале. Все продюсеры перестраховщики, и если кто-то начнет предъявлять, что вы фигню какую-то сняли, скажем – минуточку, а вот у меня человек сам себя играет, и консультант, если что-то не нравится, можете задавать ему вопросы.
Сия Адерес:
Евгений, как у Вас впечатление от съемок, это же что-то новенькое, когда бойцы у нас в кино снимаются, помимо блога?
Евгений Топаз:
Очень здорово, для меня кино – это магия, я всегда стоял в роли потребителя данного продукта, и когда я увидел, как это работает внутри, шестеренки этого процесса, когда сам стал соучастником данного действа, конечно, испытывал детский восторг, было интересно даже то, что взрослым дядькам было рутинно, я очень радовался и получал потрясающие впечатления.
Касательно впечатлений о картине, я освещу проблему российского кинематографа. Мне мой жизненный опыт как кинопотребителя показал, что когда кино делается не ради коммерции и когда кино не делается исходя из задач государственного аппарата, получается достаточно блеклый проходняк. Помню, когда я был ребенком, в разговоре с матерью о фильмах она мне сказала, что бывает коммерческий кинематограф, и для меня само это слово, коммерческое, значит противопоставление искусству, думаю, что за бред. Мама начала перечислять: «Матрица», шикарный фильм…
Сия Адерес:
Разве оно противоречит искусству и блеклое?
Евгений Топаз:
Изначально это полностью коммерческий проект.
Виктор Алисов:
Лучше называть зрительский, а не коммерческий.
Евгений Топаз:
Коммерческое – это когда мы талантливые люди, у нас есть 10 миллионов евро, и мы хотим на эти деньги снять кусочек, получить инвестиции, заработать денег. Звучит очень скучно, но именно так получается классное кино. У нас же в стране получается по-другому, у нас кино не воспринимается, как инструмент воздействия на массы, а он является исключительно этим, то есть нет такого, что есть крутые талантливые люди, которые хотят заработать много денег, и есть государство, которое нуждается в этих людях, для того чтобы реализовать какие-то моменты воздействия на массы, как на иностранные, так и на наши.
Очень короткий пример, поправьте меня, если я заблуждаюсь. Когда американцы позорно вышли из Вьетнама с поражением, у них была полная потеря репутации власти – зачем вы похоронили кучу наших отцов, сынов, еще и оккупируя чужую страну, убивая невинных мирных людей, то есть хиппи бастовали, кто угодно бастовал. Что сделали американцы? Выпустили фильм «Рэмбо», и молниеносно общественное настроение меняется, мы получаем картину, которая американского пехотинца делает в глазах школьников в России крутейшим чуваком, и они вешают на стену плакаты с его изображением, не русского солдата, а американского Рэмбо. И в самой Америке общественный кризис внезапно миновал из-за одного фильма. Были, конечно, и другие процессы, но это был взрыв. Самое страшное оружие Запада – это Голливуд, у нас этого не понимают. У нас кино – это инструмент для распила бабосиков, десятки лет по накатанной люди делают деньги из воздуха.
Сия Адерес:
У нас очень много разных фильмов о каких-то победах, духе чемпионов, много хороших фильмов.
Евгений Топаз:
Да, когда-то мы классно играли в хоккей, когда-то мы классно воевали. У нас сейчас происходит сражение. Мы очень сильно уважаем дедов, но сейчас наши ребята утирают им нос.
Тут есть тонкий момент – наше государство невероятно сильно нуждается в создании привлекательного образа военнослужащего, потому что наше государство не спешит проводить очередную мобилизацию, дабы не задрачивать народ, извините за такие выражения. Но как альтернативу этому они воспринимают контрактную армию. И хороший человек, который хочет победы, говорит: выделяю кучу денег на то, чтобы вы сделали так, чтобы на контрактную службу поступало больше людей. Что мы видим? Все города вступают в службу на контракт, билборды, плакаты героев. Назовете мне хотя бы одну фамилию из этих героев?
Сия Адерес:
К сожалению, не назову, но вижу плакаты постоянно.
Виктор Алисов:
За каждым героем должна быть история.
Евгений Топаз:
Вы проезжаете мимо, думаете – круто, вот эти мужчины послужили Родине. Того эффекта, который эти плакаты должны произвести, они не производят. Вы, как женщина, не думаете – вот он, эталон мужчины, хочу, чтобы на него равнялись в будущем мои дети, я хочу, чтобы один из них стал моим мужем. У гражданского человека не возникает образа героя.
Сия Адерес:
У многих девушек возникают геройские образы: военные, любые бойцы, участники подобных событий, это касается и морской пехоты, они видят настоящих мужчин именно в таких должностях, не просто миллионера, как в Москве ищут в основном, а героев.
Евгений Топаз:
А что плохого? Миллионер, который может красиво за вами поухаживать, подарить автомобиль за хорошее свидание, а еще похвастаться тем, что он 500 коптеров вчера отправил нашим ребятам, чтобы они лучше воевали и разведку вели, это очень крутой мужик.
Сия Адерес:
Но тот, который на самом деле был там, гораздо привлекательнее. Раз уж заговорили про деньги, правильно я понимаю, что Вы ни дня не работали, но у Вас есть деньги откуда-то?
Евгений Топаз:
Во-первых, Божьей милостью, во-вторых, у меня один рекламный пост на канале стоит 15.000 рублей.
Сия Адерес:
Но Вы не работали?
Евгений Топаз:
Я трудился, а работать мне не положено, люди с меня спросят за это.
Сия Адерес:
Как живут люди, которые вернулись, где они берут деньги? Многие ли возвращаются на обычную работу? Это у Вас есть канал, но Вы, скорее, исключение, у нас редко бойцы становятся блогерами.
Евгений Топаз:
Бойцы за Донбасс до того, как это стало мейнстримом, до начала СВО, когда от уборщика до офисного планктона знают о том, что такое СВО, что там происходит и почему, у каждого, конечно, своя версия, просто у нас нет аппарата пропаганды как такового. Тем не менее все знают четко: кто-то братский народ Украины защищает, кто-то говорит – уничтожить их всех, кто-то говорит – политические игры Запада, война капиталов, и все они по-своему правы. Но до того, как это стало мейнстримом, ребята, которые возвращались оттуда, испытывали ужасные сложности, в том числе я, с трудоустройством, потому что общество нас воспринимало, как психопатов, изгоев в большинстве своем: хохлы хохлов убивают, что вы вообще туда полезли, у нас здесь курс доллара. Мы были неформалами, а когда началась СВО, мы стали людьми, у которых спрашивают: «Мне пришла повестка, я поехал, подскажи, пожалуйста, как выжить». Ситуация изменилась, я с нетерпением жду парней из моего подразделения, моих близких людей, потому что мы начнем создавать инструкторские курсы. У меня мысли такие: зарабатывать бабки – это круто, но если ты в этот момент делаешь что-то положительное, то есть приноси пользу народу, получай деньги, и ни один самый завистливый, самый бурчащий человек тебе ничего не скажет. А есть ребята, у которых за спиной по четыре войны, по пять войн, это с ума сойти можно, и они инструкторы. Вася Сычев из Подмосковья может заплатить денежку и пойти к такому человеку, который его научит выжить, а если он заплатит еще больше, научит и как хорошенько взбучку устроить врагу.
Сия Адерес:
То есть Вы занимаетесь таким инструктажем.
Евгений Топаз:
Ребята вернутся с контракта, и мы будем заниматься инструктажами.
Виктор Алисов:
Он солдат медийного фронта.
Сия Адерес:
Как к Вам относятся, есть аудитория, что как это, боец хочет стать звездой?
Евгений Топаз:
Я не хочу стать звездой.
Сия Адерес:
Но Вы все равно вошли в медиапространство, люди на Вас смотрят, сейчас вошли в творчество, рэп читаете.
Евгений Топаз:
Я не разделяю того, что был солдатом, стал медийщиком. Ребята, которые являются бойцами моего подразделения, отчасти благодаря мне сейчас отлично экипированы, имеют автомобильный транспорт, коптеры и все остальное. Если бы я находился там, и один из ребят сказал бы: «Парни, давайте это все у вас будет, но я буду на гражданке», – я бы сказал: «Конечно, иди».
Касательно хип-хопа, это мой продукт интеллектуального творчества, потому что каждый трек не просто рассказывает определенную историю, а является зашифрованным посланием людям. Где-то используется римский шифр, где-то более сложные технологии шифрования, и рассказывает очень много того, чего я не могу произносить открыто из-за того, что могу пострадать юридически за разглашение гостайны и тому подобное, но кто ищет, тот всегда найдет. Для этого у меня есть рэп, это не желание носить золотую цепь, а очень серьезная тема, которую вскрывать в эфире я считаю даже опасным.
Виктор Алисов:
Это отдельная тема для разговора, мы затеяли встречу про кино. Была идея со сцены прочитать этот рэп, у нас возникала мысль отправить его в ПТУ для рэперов, чтобы он научился приемам, но время еще не пришло.
Сия Адерес:
Значит, кроме как Вашего сериала особо не ждать кино на эту тему.
Виктор Алисов:
Я бы хотел поспорить, я был сторонним наблюдателем. Изначально у нас были пробы, режиссер у нас строгая была, говорит – пусть пробуется наравне со всеми артистами. Он пришел на пробы, и что, стихи читать или чечетку бить? Я говорю: «Ты умеешь допрашивать, разыграй просто сценку допроса». Отошел в сторону, собрался, повернулся, смотрю – какой-то другой человек подошел к артисту, который сидел на стульчике, и начал планомерно его разматывать. Потом тот артист рассказывал: «Если бы я знал, где эти леопарды, я бы точно сказал». И из этой пробы родилась конкретная финальная сцена нашего фильма. Изначально была задача взять человека, чтобы он сам себя сыграл, чтобы это было убедительно. Понятно, что нас будут со всех сторон клевать за это, говорить, что вы все опошлили, фашисты, но я скажу, что есть консультант, если где-то облажался, с ним поспорьте.
Евгений Топаз:
Моя задача была заниматься тем, чтобы не было ни фашизма, ни садизма.
ВИДЕО СО СЪЕМОК
Евгений Топаз:
Чувак из военкомата стоит за дверью, и ваши игры рассыпаются в прах, потому что уже насрать, кто из вас доминирует, нужно принять решение, это кризис всех пар, когда появляется опасность. Он пьяный, со стеклянными глазами, а ты понимаешь, что сама нацепила на себя роль мамы, тебе нужно принимать решение, но ты не можешь с этим справиться, и у тебя начинается – Антон, что делать? Он пятится, что-то рассматривает, пытается телефон поставить на зарядку, что-то роняет, и у тебя в секунду должен быть такой взгляд на него, как будто иголкой. У тебя настолько многополярность эмоций, которые как по горкам вверх-вниз фигачат. Если ты в этой сцене будешь вверх-вниз летать, а он будем в одной эмоции находиться… Он же от тебя зависим психологически, именно твои эмоции – это атмосфера дома, и его эмоции напрямую зависят от твоих, каждый раз это отражение, и это должно быть очень явно, тогда сцена будет просто космическая.
Актриса: А в конце, когда они уже ушли, я не буду на него налетать, а он услышит, что они ушли, и он будет на меня налетать, целовать.
Сия Адерес:
Если бы я посмотрела это отдельно и не знала, подумала бы, что Вы уже давно работаете в этой сфере, очень убедительно.
Виктор Алисов:
Изначально Топаз брался на должность буфера, и к концу съемок получилось, что он стал коучем для артистов, он со всеми артистами проводил разбор их роли, раскидывал образ. И в конце уже режиссер отказывалась выходить на площадку, если Топаз рядом не присутствовал и не работал с актерами. Для меня эта метаморфоза – крайняя адаптация этих парней, которые вживаются, как ртуть проникают во все сосуды и сразу становятся своими. Мне кажется, это результат их стрессовой жизни на фронте, тот же Холод, он не такой харизматичный, как Топаз, но он сразу все схватывает на лету, и все профессиональные актеры должны нервно курить.
Сия Адерес:
В итоге в чем идея для человека, который будет смотреть Ваш фильм, о чем он, что Вы хотите сказать?
Виктор Алисов:
Есть Marvel, где супергерои, у которых руки вытягиваются по 10 метров, это их культура. У нас есть супергерои, у которых в такой экстремальной ситуации, когда 50 на 50 – убьют или не убьют, начинают прорезаться дикие инстинкты, потусторонние силы начинают помогать или вредить, и мы пытаемся исследовать людей в экстремальной ситуации под угрозой уничтожения, почему они выживают, как им это удается и что им помогает. И, как в художественном продукте, мы немного утрируем, расширяем, чтобы было интереснее смотреть. Недавно я встречался со Стрелковым, который не популярен в пастве Топаза, тем не менее я с ним имел беседу, сказал, что есть такой проект, и он одобрил, пару случаев рассказал, что с ним реально происходили мистические вещи на фронте, отличные эпизоды в сериал.
Сия Адерес:
Евгений, что Вам помогало выживать, находясь в самых тяжелых ситуациях, у Вас же были ранения?
Евгений Топаз:
Мне приходилось оказываться в моментах, когда думал, что все, сейчас точно умру. При всем этом зачастую, когда происходят такие события, ты просто не успеваешь испугаться, что-то анализировать, загоняться по этому поводу, потому что чаще всего тебя из этой безопасной реальности берут за шкирку и, как щенка, бросают просто в этот ад. И дальше твоя сугубо воинская подготовка, то есть где-то ты читал книжки, бегал с автоматом, участвовал в боевых действиях, твоя генетика и состояние твоей фляги, сильно ли она к твоему возрасту протекла, то есть психическое состояние. Если все это в сумме дает больше очков, чем напряжение ситуации, опасность, то ты выживешь, если нет – умрешь. Но есть еще великие боги войны, которые могут сделать так, что человек, у которого 5 войн за спиной, погибнет от полнейшей ерунды, от сброшенного дебилом ВОГа с коптера, а человек, который только приехал на войну, чудом выживет под тяжелейшей артиллерией, запрещенными кассетными боеприпасами, прямым обстрелом пулеметчиками, такое тоже бывает. Война как женщина, может дать, а может и по морде дать.
Сия Адерес:
А самое главное, я думаю, внутреннее состояние духа помогало.
Евгений Топаз:
Когда мне было 18 лет, мне помогали гормоны, я был бессмертным. Слыша артиллерийский обстрел, я закрывал глаза, видел славянских, скандинавских богов, которые тяжелой поступью шагают по русской земле, не оставляя ничего живого за собой.
Потом вырабатывается толерантность. Когда ты ближе к тридцатнику сидишь под обстрелом кассет, полнейшая смерть, ад и безысходность, и ты с ужасом понимаешь, что тебя это не впечатляет.
Сперва тебе помогают гормоны, а потом нигилизм, пофигизм, как хотите называйте, то есть где-то посередине между этими двумя состояниями тебе жутко и будучи подростком, и нигилистом, но это разный страх.
Давайте представим, что сейчас в данное помещение врывается 100 человек с автоматами Калашникова нас убивать. У нас почти нет шансов, и здесь уже все зависит от реакции.
Кто-то скажет: «На все воля Господа», – улыбнется и примет свою мученическую смерть. Кто-то скажет: «Надо что-то делать, из стаканчика можно изобрести нож и вскрыть им горло», – а кто-то скажет: «Не впечатляет».
Сия Адерес:
Вы были уже женаты, Ваша жена находилась в положении, и когда Вы снова отправились воевать, эта ситуация Вас поддерживала, мотивировала или наоборот, пугала?
Евгений Топаз:
Когда у меня не было жены, я не попадал в такие жесткие ситуации, как в крайнюю поездку, я бы не сказал, что я сам себя туда кинул, это абсолютная случайность. Но оказавшись там, с одной стороны, это был нигилизм, и все так быстро произошло, я под минометным обстрелом посреди чистого поля, со снайперами практически в упор. Я думал – вот это тебя занесло, интересная у тебя жизнь. В этот момент такой всплеск адреналина и мыслей столько, что можно целую книгу за секунду продумать. С другой стороны, думаю: вроде я пришел к вере, но ни разу в жизни не молился, сейчас, наверное, самый лучший момент, чтобы сказать – Господи, давай, ты мне сейчас дашь возможность не словить пулю в мою прекрасную головушку, и я хотя бы разок своего ребенка на руках подержу, обниму, а потом можешь меня убивать, взамен обязуюсь не есть мясо, не курить, вот такую детскую сделку скороговорочкой проговариваешь в голове. В этот момент работают исключительно боевые алгоритмы в голове, то, что ты годами учил, этого достаточно, ты будешь, как хороший боец, убивать врага и выживать самостоятельно. Если нет, то будешь об этих мыслях, что Боженька, я больше не буду, думать, копая под собой яму магазином в панике, вот и вся война.
Сия Адерес:
А потом удается исполнять обещания, данные светлым силам?
Евгений Топаз:
Конечно, нет. Я в детстве должен был в 11:00 вечера железно быть дома, прибегал к остановке на крайний автобус, думал – Боженька, вот если ты есть, сейчас автобус приедет, и я обещаю больше матом не ругаться, маме не врать, не курить. А потом автобус приезжает – можно было и не договариваться.
Сия Адерес:
Но так же нечестно, а вдруг будет потом ситуация, и Господь не исполнит Ваши просьбы.
Евгений Топаз:
Господь нас любит, просто пока мы дураки, мы этим злоупотребляем, а потом становится очень стыдно, и мы пытаемся всю оставшуюся жизнь отмолить свою душу.
Сия Адерес:
Виктор, каких героев нужно снимать, и каких Вы еще сняли бы? Я знаю, что планируете продолжение «ДМБ».
Виктор Алисов:
Я написал краткий синопсис, но опять же, все испуганные: как можно, сейчас привозят в гробах парней, а вы опять смешки будете снимать.
Сия Адерес:
Но это же не значит, что теперь вообще не заниматься другим творчеством.
Виктор Алисов:
Во время войны выходили фильмы.
Сия Адерес:
Все равно люди пишут музыку, и комедии нужны, а как же поднятие духа, даже в зоне СВО есть концерты, туда очень много сейчас ездят артистов.
Виктор Алисов:
Я тоже так считаю, но пока у нас вся публика разделилась на какие-то кланы, и все кланы играют не за нас.
Сия Адерес:
Но в целом продолжение «ДМБ» Вы все равно планируете?
Виктор Алисов:
Я написал заявку, там ничего кровавого, никаких издевательств. Если помните первый «ДМБ», там ни одного отрицательного героя, все придурковатые, но хорошо понятные, узнаваемые, классные ребята. Здесь такая же история, никого не порочим, тень не наводим, но есть момент мобилизации. Некоторые герои из первого «ДМБ» предстают в более возрастных ролях.
Сия Адерес:
Топаза Евгения возьмете в продолжение?
Виктор Алисов:
А как же, он у нас теперь герой на контракте.
Евгений Топаз:
Я теперь понял, что кино – это то, в чем я разбираюсь.
Виктор Алисов:
Мы вместе с ним сейчас писали продолжение, сняли первую серию, но если мы пойдем на питчинги, первым делом спросят – а что дальше? Придумали хорошие ходы, серий на 10 мы уже накидали, найдем правильных инвесторов, не испуганных, которые потом не подумают, что скажет Сорос, когда вернется в нашу страну, тогда мы себя проявим.
Сия Адерес:
Спасибо большое, наша программа подошла к концу. В гостях у нас в студии сегодня были Евгений Топаз и Виктор Алисов. Героями можно быть не только в зоне боевых действий, но можно помогать тем, кто сейчас там, для этого много возможностей, много людей этим занимаются, в том числе можно писать Евгению Топазу. С вами была Сия Адерес, это был «Кофе-брейк со звездой», до новых встреч.
ВИДЕО
Виктор Алисов:
Я в 1982 году поступил на отделение психологии Саратовского университета, там была группа товарищей, которые занимались йогой. Внутренние практики – это йога, различные внутренние техники, и с тех пор уже 40 с лишним лет я как раз внутренними практиками занимаюсь. Скопил достаточно большое количество опыта и понимания и захотелось это все обобщить, снять видеофильм, чтобы показать людям, как это есть на самом деле, потому что то, что мы показываем в фильме, это то, что есть на самом деле. У нас фильм абсолютно реалистичный, он построен на моей практике. И в фильме мы показываем, что у каждого человека есть бессознательное, и именно бессознательное управляет нами, потому что настолько интересные события бывают, например, возьмем Топаза, мы хотели сделать фильм, где просто показывали бы, как бессознательное помогает человеку в обыденной жизни, в том числе на войне, и хотели спросить у бессознательного Топаза, как оно помогало ему на войне, как спасало от разных неприятностей: «Уважаемое бессознательное, а какое у него предназначение, дайте ему ответ. – Война. – А какое участие он должен в войне принимать? – Всадник».