Виктория Данильченко:

Здравствуйте, уважаемые слушатели канала Мediametrics, в эфире я, Виктория Данильченко, и программа «Мужской вопрос». В нашей программе мы обсуждаем историю успеха мужчин из различных сфер деятельности. И сегодня у меня в гостях эксперт по невербальным коммуникациям, профайлер, автор методики «Кинетический интеллект» Михаил Дементьев. Мы не так давно вместе принимали участие в программе на Первом канале, где Вы совершенно мастерски проанализировали язык тела голливудской звезды Эмбер Херд, которая во время судебного процесса с Джонни Деппом вела себя определенным образом, можно сказать, вывели ее на чистую воду.

У Вас финансовое образование, и как в Вашей жизни появился профайлинг? Перед тем, как Вы будете отвечать на вопрос, я расскажу, что у меня дочь, которая закончила МГИМО, международные финансы, уже достаточно долгое время работает в инвестиционной компании банка, и когда она училась в МГИМО, первое, на что пошла, это на спецкурс профайлерства. И узнав, что у Вас тоже финансовое образование, подумала: почему же людей, у которых финансовое образование, туда тянет?

Михаил Дементьев:

Мне всегда нравилось копаться в цифрах, что-то систематизировать, расщеплять на атомы, искать зависимости, и я действительно финансовый менеджер, закончил финансовую академию с красным дипломом, очень этим горжусь. Все мои работы были связаны так или иначе с финансами, продажами, но не тот финансист, как бухгалтер, который в рукавах сидит, я очень коммуникативный, мне очень нравится коммуницировать. И во всех работах, а работал я в очень крупных международных компаниях, это LG, IBM, Fujitsu, Siemens, было несколько своих компаний, соучаствовал стартапах, то есть я очень активен с точки зрения коммуникации, и мне всегда нравилось находить зависимости в том, получился ли зацеп с человеком, шестереночки у нас смазались, поехали или что-то заржавело, и весь механизм рассыпался.

Поэтому я начал искать систему. Я был достаточно успешным во всех продажах и развитии бизнеса компаний, которые мне доверяли вести крупные международные холдинги, выполнял планы продаж, был на очень хорошем счету. И так продолжалось более 15 лет, пока я не решил, что хочу набрать больше системной компетенции по части коммуникаций, и я видел, что не всегда решает то, что ты говоришь: какова цена какого-нибудь станка, когда мы вам его привезем — нет, играло именно то, насколько ты человечно заинтересовал другого человека, то есть всегда это people to people, люди покупают людей. Последнее время достаточно интенсивно набираю компетенцию в области разных наук, научных теорий, методов, связанных с невербальными коммуникациями, все то, что мы сообщаем во время процесса коммуникации другому человеку телом, мимикой, жестами, своим силуэтом, и это действительно очень интересная компетенция. Даже собрав и впитав в себя большое количество знаний по этой части, организовал свою методику «Кинетический интеллект».

Виктория Данильченко:

Не все люди знают, что такое профайлинг, чем занимается профайлер.

Михаил Дементьев:

Профайлинг от слова профиль, то есть этот человек очень хорошо разбирается в людях, но не как психолог, а используя набор методик, то есть профайлинг — это не наука, это набор действенных методов, предназначенных для прогнозирования поведения человека.

Виктория Данильченко:

Потрогал ухо — значит врет?

Михаил Дементьев:

Бывает и так, это самые первые моменты, особенно в сериалах, что здесь он прикоснулся, здесь моргнул, не так зашел, и все, срочно обвиняется. Качественный профайлер отличается от непонятных людей, которые паразитируют на этой теме, тем, что всегда использует огромное количество методик и смотрит на большое количество метрик, то есть профайлинг — это сугубо математический сборник методов. Мы набираем статистику, оцениваем то, как говорит человек, как выглядит, как при этом меняются его параметры тела, что происходит с цветом кожных покровов, пересыхает или не пересыхает в горле. Огромное количество параметров, и это все замешано на изначальном психотипировании человека, что дает нам возможность предсказывать его поведение.

Когда ставятся корпоративные задачи, человека берут на работу, это может быть очень глубокое собеседование, если мы понимаем профиль идеального кандидата: какими характеристиками должен обладать, с каким уровнем стресса ему ежедневно придется сталкиваться, какой уровень общительности должен быть комфортен для этого человека, то есть можно подобрать человека под конкретную задачу, выстрелить, и человек отработал, больше не нужен, если это проектная деятельность, короткий проект. Либо если человек подбирается надолго, бизнес-партнер, например, уже имеет смысл глубоко, с разных сторон, с разными метриками посмотреть, насколько этот человек зайдет в компанию с ее регламентами, с мышлением собственника, насколько они будут совместимы, и какие риски на себя берет компания, принимая человека в свой периметр.

Виктория Данильченко:

Многие коллеги, которые работают в Соединенных Штатах, адвокаты, перед тем, как идет отбор суда присяжных, берут с собой профайлера, который что-то фиксирует. У нас это распространено намного меньше, хотя крупные компании пользуются услугами профайлеров, особенно если необходима серьезная сделка, то есть эта история уже развивается. В период СССР была некая 30-я лаборатория в КГБ, которая занималась чем-то похожим, а что с ней стало?

Михаил Дементьев:

Многие ее выходцы организовали свои школы профайлинга, даже делали прототипы тех полиграфов, и до сих пор с разной успешностью эти услуги предоставляют. Действительно очень хорошая практика при заключении сделок с высокой ценой принятия решения дать профессиональному человеку составить свое профессиональное стороннее мнение, чтобы не было никаких эмоциональных зависимостей, чтобы тот набор статистики и те метрики, которые будут собраны, также учитывались в целесообразности принятия решения. Делаем ли с этим бизнес-партнером проект на несколько миллиардов долларов, ставим ли этого человека на суперответственную должность, от которой зависят котировки компании на бирже.

Виктория Данильченко:

Вы отметили, что в кино нам показывают интересные моменты, как это бывает, но ведь если мы поговорим про полиграф, к которому стали прибегать все, я уже молчу про правоохранительные органы, просто полиграф не является доказательством в уголовном процессе, но в любом случае многие прибегают к полиграфу, когда надо человека вывести на чистую воду. Это может быть в одном из давно сложившихся реалити-шоу, куда тоже ввели полиграфологов, это происходит повсеместно, когда серьезные люди ищут себе работников и им нужно что-то выяснить. Между тем это двойственная история, или Вы сейчас скажете, что все абсолютно четко?

Михаил Дементьев:

Полиграф — штука интересная с точки зрения составления стороннего мнения по одной из методик, которую может учитывать профайлер, и работать вместе с грамотным полиграфологом одно удовольствие, получается симбиоз. Все, что мы видим по телевидению, когда кто-то что-то сказал, и потом утробный голос за кадром: «Это неправда», — это тоже элемент шоу, просто вегетативная нервная система, что происходит с пульсом, как потеют ладошки, мы даже не знаем, действительно ли подключены эти датчики, поэтому по этому сделать однозначный вывод нельзя, это просто дополнительные метрики, которые можно учитывать, можно не учитывать. Но сам факт наличия на тебе каких-то проводов и строгого человека с хмурым взглядом, который тебя сверлит несколько часов глазами, — у меня был такой опыт, я тоже проходил на одном из собеседований практически 6 часов на полиграфе, — сам факт давления, стресса, и с гормонами начинает происходить полная запарка.

Виктория Данильченко:

Один легко переносит, а другому страшно, и этот момент тоже невозможно не учитывать. Рассказывают, что кладут кнопку под пятку и давят на нее, отвечая на вопросы. Вторая история — наелся таблеток валерьянки, некие седативные препараты, вроде как будут другие показатели. Смысл такой — обмануть полиграф. Такая история возможна или это больше из кино?

Михаил Дементьев:

Можно обмануть полиграф, скорее всего, хорошего полиграфолога обмануть намного сложнее, a полиграфолог плюс профайлер — это такое комбо, которому сложно что-то противопоставить. Прелесть профайлера в том, что нас учат определять базовую линию поведения человека, которая у каждого совершенно своя. Простыми вопросами на сонастроечном этапе с человеком проводится беседа, и мы смотрим, какие его типичные базовые реакции на совершенно нейтральные вопросы. Можно попробовать его поуводить в легкий стресс, в легкую радость, посмотреть, что начинает меняться, и мы начинаем видеть, какова его условная нормаль, что называется базовой линией поведения. И потом в зависимости от того, как идет ход беседы, мы смотрим, в какую сторону начинает идти реакция, начинает ли он зажиматься, начинает ли хотеть занимать больше места, начинает ли громче или тише говорить, как меняется темп речи, что происходит с морганиями, подергиваниями, почесываниями, манипуляциями, насколько часто он хочет пить.

Виктория Данильченко:

А вдруг у него Паркинсон.

Михаил Дементьев:

Именно для этого есть сонастроечная стадия, и Паркинсон будет сразу виден, чтобы мы не сбивались на его реакции, потому что бывают люди, которые не мигая, не шелохнувшись сидят всю беседу, и когда просишь показать что-то в телефоне, с дрожащими руками его протягивают, и становится понятно, что человек на этом моменте в большом стрессе. И искусство профайлера — отшелушить эту базу поведения.

Виктория Данильченко:

Человек может находиться в большом стрессе совершенно не потому, что он врет. Как профайлер может определить, что человек в стрессе, а не врет?

Михаил Дементьев:

Стресс на момент собеседования будет его условной нормалью, и если он будет уходить в еще больший стресс, значит это та тема, в которую стоит копнуть поглубже.

Виктория Данильченко:

То есть хорошего профайлера обмануть нельзя?

Михаил Дементьев:

Можно.

Виктория Данильченко:

Нужно задаться целью это сделать? Не в смысле, что сидит расслабленный человек, где-то поднапрягся и будет отвечать на вопросы. Все равно хороший профайлер найдет способ выявить шероховатости?

Михаил Дементьев:

Хороший профайлер работает не по речи, потому что есть разные речевые стратегии, смотреть, насколько человек уворачивается, выдает ли он ложь за правду, правду за ложь, забалтывает, заговаривает, есть огромное количество техник, и нас тоже учат в этом разбираться и противодействовать. Но есть пласт реакций, которые невозможно контролировать. Например, Вы можете остановить свое сердце сейчас или заставить его биться на 5 ударов в минуту помедленнее? Вряд ли. Те параметры, которые снимает полиграф и профайлинг, это инструментальные способы анализа психофизиологических реакций человека, то есть мы можем без инструментов быть таким же человеческим полиграфом, и зачастую это более глубокие замечания. Есть эмоции, а есть микровыражения на лице, и это самое ценное, они длятся меньше одной десятой доли секунды, то есть просто как моргание, но в этот момент может проскочить презрение или страх, мы это все фиксируем и набираем статистику, на какие темы, которые поднимались во время беседы, у человека были реакции, определяем, куда имеет смысл копать дальше, или человек действительно не причастен, и мы его обеляем и выходим за периметр подозреваемых.

Виктория Данильченко:

Получается, что Вас лично обмануть трудно, но возможно?

Михаил Дементьев:

Конечно, возможно.

Виктория Данильченко:

Когда психолог муж и психолог жена, у меня много таких знакомых, и это не самые прочные браке, это не самые хорошие семьи, при этом люди консультируют, проводят беседы как сохранить семью, притом что у самих внутри семьи просто жесть происходит. Каждый из них знает, как правильно, но в своей семье это не работает. Как это работает в Вашей семье, с близкими? Если я адвокат, это не значит, что если у кого-то из моего близкого окружения что-то случилось, я сразу начинаю давать консультации правового характера.

Михаил Дементьев:

Частый вопрос, и жену спрашивают: «Как ты с ним живешь, это же невозможно». Мне кажется, мы прекрасно живем, потому что этот навык включаемый и отключаемый по необходимости , когда мне не нужно тратить на него огромные ресурсы, это не как у Мэла Гибсона в «Чего хотят женщины», проклятие, когда он внезапно начал слышать мысли всех женщин и не знал, что с этим делать. Это вкл-выкл, либо можно чуть-чуть притушить, когда интересно, что происходит у какой-то парочки или что за необычный человек напротив. Поэтому проблем с этим нет, если уметь грамотно включать и выключать. Но когда дети поняли, что я глубоко занимаюсь детекцией лжи, конечно, напряглись, потому что врать и выдумывать уже становится проблематично.

Виктория Данильченко:

У нас есть новые персонажи, дети, и с ними делается вкл?

Михаил Дементьев:

Не вкл, а один раз подсвечивается, что это делать бессмысленно, что я тебя вижу насквозь, и поведение детей становится гораздо более предсказуемым.

Виктория Данильченко:

А если жена говорит: «Люблю-люблю», — поехала на курорт с подружкой, а там совсем не подружка?

Михаил Дементьев:

Мне искренне сложно представить подобную ситуацию, потому что я живу в полнейшем доверии и дома направленно не включаю. Могу привести пример, был случай, когда я пришел поздно, и мы обычно спрашиваем, как у кого день прошел. Я вижу, как проскакивают микровспышки страха и печали, хотя она обычно очень позитивная, всегда танцует, готовит, поет. Было очень необычно, но все еле-еле заметно. Если бы я не понимал, к чему это, я, может быть, даже и не спросил. Но я сказал, что увидел микровыражения страха и печали, мы поговорили о проблеме, которая ее пару дней терзала, и вопрос разрешился. Действительно полезный навык, я бы не увидел искорки эмоций, абсолютно нейтральный фон, но как потом выяснилось, просто не хотела меня этим грузить. Это позволяет глубоко понимать человека, и мы эту ситуацию очень быстренько размотали, поговорили.

Виктория Данильченко:

Есть ли какие-то признаки, что человек тебе врет?

Михаил Дементьев:

Конкретных признаков, не понимая базовой линии, выделить невозможно. Я могу сейчас чесаться, пытаться судорожно найти ответ на какой-то вопрос — может, мне пух попал, могут быть моргания, просто потому что что-то мешает в глазу, или новый ботинок, и он сжимает нерв. Поэтому очень важный момент сонастройки и важно умение вынести за скобки базовую линию поведения.

Ответить на Ваш вопрос можно, сказав, что ищите изменение в поведении человека, это его темпоритм речи, тембр, то количество деталей, который он внезапно начинает добавлять, которые вообще не имеют отношения к делу, но вам это очень нужно знать, потому что вдруг я вас заболтаю, и вы забудете, о чем меня спросили, а я ведь очень переживаю, я не хочу вам про это рассказывать. Или наоборот, то, что называется точкой ориентировочного замирания, когда человек был с вами активен, а потом начинает замирать. Кортиколиберин так работает, когда человек настораживается, как сурок встает. Это механизмы адаптации к стрессовым условиям, то есть все, что вокруг детекции лжи, это мы ищем реакции организма на всякие стрессоры. Если человек находится в состоянии разоблачения либо в ожидании наказания за то, что он противоправно совершил: украл что-то на работе, кого-то толкнул или что-то угнал, либо у него есть замысел, который он планирует осуществить, и чувствует, что это общественно порицаемое или противоречит УК, то у него обязательно будет реакция, если правильными вопросами его туда позагонять.

Есть важный момент в отличии истины от правды, потому что истина в вашей терминологии — это УК, а правда может быть у человека своя. Робин Гуд хороший или плохой? Если бедняков посадить на полиграф и спросить какой Робин Гуд, они будут его оправдывать, и все реакции будут искренние. Поэтому лучше сосредоточиться на категориях истины, не правды, которая у человека через свою призму может быть своя, а истинных категориях, и человек должен понимать детально вопрос, чтобы он не подмешивал сюда свое личное, потому что кто-то ворует на работе, сидит на откатах, и нормально: мне мало платят, я себе потихонечку отщипываю и считаю это правильным.

Виктория Данильченко:

Например, человек что-то сделал, но сам себя убедил в том, что этого просто не было. Когда человек одну и ту же историю начинает всем пересказывать, и уже пересказывая, прибавляет туда что-то свое. Долгий период времени человек выдвигает свою версию произошедшего, и он уже в такие детали влезает, что сам начинает верить. У меня были такие случаи с людьми, с которыми я работала, и мне было дико удивительно, притом что я прекрасно понимала, что человек не лжет, он совершенно серьезно тебе это доносит, что было именно так. Я знала, что было иначе, но человек выдавал за свое, веря, что было именно так. Как тут быть?

Михаил Дементьев:

Если мы говорим не о том, хорошо это или плохо, а про сам факт, то я склонен верить, что мозг и тело помнят все, если только эти клетки не повреждены физически. Если есть нейронные связи, можно к этому файлику достучаться, либо гипнозными техниками, если уж совсем тяжело в беседе, можно человека погрузить, и он вспоминает: «Я ключи положил во второй ящик справа», — хотя он искренне не помнил. Если человек себя убедил, важно понять, насколько глубоко в теле осталась об этом память. Даже если мы с жесткого диска что-то стираем, и даже из корзины стираем, все равно можно восстановить утерянные блоки, и тело, мозг как большой нейрокомпьютер работают по примерно схожей схеме. Любыми техниками, сначала вопросными в опросной беседе, либо гипнозными, если совсем тяжелый случай, можно постараться это вытащить. Он может убеждать себя сколько угодно, но грамотный профайлер увидит по микровыражениям, по косвенным признакам, что что-то здесь не так, и если начать туда копать, обычно амплитуда реакции человека повышается, и это очередной признак того, что тема чувствительна, и имеет смысл туда покопать.

Виктория Данильченко:

Вам в жизни помогает профайлинг? Есть интересные примеры?

Михаил Дементьев:

Помогает. Я могу на глубоком уровне помогать людям с точки зрения определения того, чем бы они хотели заниматься и как это могло бы происходить. У меня рабочий бэкграунд достаточно увесистый, я поработал в очень крупных компаниях на крупных должностях, вел крупные проекты, я понимаю с точки зрения бизнеса и с точки зрения своих частных проектов, которые я стартапил, проводил очень много собеседований сам, помогал людям готовиться к собеседованиям и сейчас помогаю людям глубже понять себя, включая тело.

Недавно был случай, я работаю с чиновником достаточно высокого ранга, и в нашей ознакомительной беседе спрашивал об увлечениях, что интересно, чем занимаетесь в свободное от работы время, мне было интересно понять профиль человека поглубже. И я заметил одну очень интересную реакцию. Мы заговорили про спорт, он сказал, что люблю велосипедный спорт, так как помогает мне развеяться, я один, кручу педали. Я вижу очень печальную реакцию по этой части, понимаю, что имеет смысл копнуть туда. Казалось бы, велосипед и велосипед, чиновник высокого уровня, с ним вроде как имеет смысл про другие вещи говорить, про то, как ему развиваться, но до того этой печали не было, а было очень-очень неявно. Но я очень рад, что за это зацепился и размотал, что он полгода назад купил очень классный велосипед, возит его в багажнике и так и не доставал его ни разу. Одно из моих заданий было — я даже не надеялся, что он его распакует и поедет — на камеру рассказать другу, куда он поедет на этом велосипеде, а он вместо этого задания присылает фотку с улыбкой до ушей, где он на этом велосипеде шпарит вдоль набережной. И у человека меняется мышление, это очень здорово влияет на все, к чему он прикасается. Мне очень приятны такие истории, когда через что-то микрозамеченное я помогаю человеку окунуться в целый бассейн новых ощущений.

Виктория Данильченко:

Если бы Вы были психологом, психоаналитиком, я пришла к Вам, и Вы бы начали раскручивать, подкручивать, а Вы профайлер, то есть при чем здесь велосипед и Ваши домашние задания? Почему он к Вам обратился?

Михаил Дементьев:

Он обратился по моей корневой компетенции по прокачке кинетического интеллекта, все, что связано с движением. Это наши встречи, когда человек обращается, сначала записывает тестовые задания, я смотрю, что он говорит языком, что говорит его рот, и что при этом говорит его тело, ищу несоответствие. Очень часто мы находимся в такой модели, когда что-то надо говорить — социально ожидаемое, или я хочу быть хорошим, а что лежит внутри, что мною движет и реально зажигает, либо наоборот, я вроде как рассказываю о том, что все здорово, но при этом вижу, что человек начинает скукоживаться, и это необязательно должно быть просто до состояния ежика, это микродвижения, систему которых я ловлю и из этого помогаю понять человеку, что ему мешает в жизни из его телесных проявлений, а что помогает. Соответственно, что ему помогает, мы ищем способы за счет телесных проявлений, каких-то занятий раскрыть и улучшить, а то, что мешает, ищем способы либо убрать, либо адаптировать.

Виктория Данильченко:

Все-таки это психология или что-то другое? Берем среднестатистического человека, все проблемы из детства, кто-то идет к психологу, кто-то к психоаналитику. С чем человек должен прийти к Вам, почему он должен подумать, что есть такой специалист?

Михаил Дементьев:

Это альтернатива, это методика, которую я придумал, я ее зарегистрировал в Роспатенте, на днях даже получил свидетельство. Смысл в том, что я помогаю понять людям, что говорит их тело, и это совершенно разнонаправленная компетенция. У меня есть и домохозяйки, который говорят, что на них муж перестал смотреть, как раньше. Смотрим видео, как она ходит по дому, она прибирается на кухне, как она старой каргой что-то из нижнего ящика достает, в каких одеждах ходит дома, даже присылают видео разных домашних комбинезончиков, я отбраковываю, говорю: «Уберите срочно», — то есть полезен и мужской взгляд. Есть переговорщики, я сам профессиональный переговорщик, продажник высокого уровня, я помогаю людям настроиться на переговоры под задачу и с точки зрения одежды, и с точки зрения того, как появиться в этом пространстве, кто зайдет первый — ты или портфель, боком или прямо, как ты сядешь, как ты будешь пить воду, все то, что влияет на силуэт и впечатление на других людей, то есть это управление впечатлением за счет невербальных проявлений.

Виктория Данильченко:

У меня есть приятели, которые тоже занимаются профайлерством. Приглашая Вас, я тоже понимала, чем Вы занимаетесь, но на сегодняшний момент то, что Вы рассказываете, это колоссальное открытие, с одной стороны, а с другой стороны, обалдеть можно, что этим еще и домохозяйки занимаются, то есть кого-то интересует кто пойдет первый — портфель или он сам, а домохозяйку — в том ли я комбинезоне хожу. Очень здорово, что сегодня это прозвучало, потому что если я для себя открыла, что надо же, как бывает в жизни, и я уверена, что таких будет большинство, кто просто этого не знал. Как к Вам попасть?

Михаил Дементьев:

Я веду Youtube-канал, который растет просто невероятными масштабами, от 700 до 2000 человек ежедневно подписываются, без рекламы, очень органично. Там есть и примеры с клиентами, которые разрешили публичность, обычно это все очень конфиденциально. Я разбираю фрагменты из фильмов, нашего любимого процесса с Джонни Деппом, разбираю интервью, помогаю понять, что человек, который отвечал на вопрос, на самом деле имел в виду, по кадрам останавливаю, рисую траектории, углы, которые получаются. Рассказываю, как наши невербальные проявления, все то, что происходит с телом, мимикой, жестами, пластикой, влияет на впечатление и что в итоге это даст человеку, это ему поможет достичь цели либо будет отталкивать, и он будет бежать, как вверх по эскалатору, и терять время, энергию и силы.

Для многих людей большой шок увидеть себя со стороны. Бывает, люди плачут, говорят: «Что, это я? Не может быть». И не просто, что я горбатая, косая, кривая, или мужчина вроде весь из себя статусный, а ты видишь простого человека, которого не хочется уважать, с которым не хочется иметь дел.

Виктория Данильченко:

Но надо еще найти в себе силы — прийти и признаться в том, как я выгляжу, какой кошмар, это достаточно сложная концепция для самого человека.

Михаил Дементьев:

Увидеть себя со стороны — это как страх публичных выступлений, очень близок со страхом смерти, но те люди, которые решаются на это, получают фантастические результаты. Блогерам или экспертам, которые сейчас больше переходят в онлайн, даже в камеру нужно работать так, чтобы они вызывали доверие. Бывает так, что человек классный специалист, умничка, все знает, три высших образования, но так разговаривает: «Ну купите у меня что-нибудь, пожалуйста». Невозможно надеяться на признание, на какой-то эффект, что тебе доверят, а доверие — очень базовое чувство и химически, гормонально обоснованное. Если твое тело говорит: «Не верьте мне, я для вас опасный, непонятный и чужой», — о какой коммуникации, каком эффекте можно говорить. И я помогаю людям понять, что в их проявлениях мешает им быть понятными.

Профайлинг по этой части мне помогает быстрее войти в сонастройку с человеком, быстрее понять, к какому типу общения он склонен, подходит ли ему та должность, на которую он хочет, чтобы я его подготовил к собеседованию, и в этом есть очень большой симбиоз, то есть тайное знание, невидимое. Я вижу очень много деталей, могу их просистематизировать, в этом помогает финансовое образование и склад ума, возможно, отцовские гены, потому что он не в этой лаборатории работал, а через стенку в 1980-1990-е годы, возглавлял большую аналитическую группу в КГБ, и они готовили как раз людей для внедрения во всякие секты, группировки, для того чтобы эффективнее проходил момент слияния, доверия, внедрения, тоже были свои технологии.

Виктория Данильченко:

Я благодарю Вас за совершенно чудесный эфир. Помимо всего я открыла для себя вещи, которые не знала, очень здорово это признать, потому что я человек, который любит узнавать новое, и чему-то удивляться — это верх кайфа, оказывается, что ты многого еще не знаешь. После данной информации, которую я узнала, уже язык не повернется сказать, что в гостях у меня был профайлер, а все-таки у меня в гостях был автор методики «Кинетический интеллект» Михаил Дементьев. Всего доброго.