Андрей Реутов:

Дорогие друзья, время для очередного эфира «Мозгового штурма» на канале Медиадоктор. Мы приезжаем обычно немного заранее до передачи, чтобы обсудить вопросы. но сегодня не успели, поэтому для меня сегодняшняя передача настоящий классический стресс, и о том, как бороться со стрессом, как можно или нельзя повысить свою стрессоустойчивость в нынешних особых условиях сегодня мы и поговорим. С этой целью я пригласил прекрасного специалиста, коллегу Анну Кан, она долго собиралась к нам, и последней отправной точкой стал наш эфир с Аленой Щавлевой, мы обсуждали момент канцерофобии. Мы никоим образом не хотели никого запугивать, но сегодня Вы нам поможете немножечко разобраться, как побороть стрессовые ситуации. Напомню, что Анна клинический психолог, схема-терапевт, онкопсихолог, что наиболее близко мне, как нейрохирургу, который занимается лечением опухоли головного мозга.

Анна Кан:

Спасибо, что позвали, я очень люблю говорить о своей профессии, каких-то нюансах, потому что это популяризация, потому что это спровоцирует человека прийти за помощью, здорово жить в здоровом обществе. Поэтому рассказывая о психологии и привлекая людей к своему психическому здоровью, я помогаю себе и своим детям. Поэтому я очень рада, что смогу сегодня поделиться.  

Андрей Реутов:

Начнем с азов, что такое стрессоустойчивость, это определенный внутренний стержень, который должен быть у каждого, это свойственно только мужчинам, человек-кремень, что это значит?

Анна Кан:

Если говорить максимально простым, обывательским языком, не зарываясь в термины, стрессоустойчивость – это такое состояние нервной системы, которое адаптируется к изменяющимся условиям среды. Сам по себе стресс слово хорошее, стресс – это новые условия, когда человек еще не успел адаптироваться. Брак может быть стрессом, рождение ребенка может быть стрессом, вроде бы приятно, но Господи, что с этим делать – непонятно. Поэтому мы не относимся к слову стресс негативно, это изменяющиеся условия среды, которые предлагают организму меняться, подстраиваться, это тот случай, когда навыки, которые были ранее не нужны, уже не помогают, и нужно учиться новым.

Когда мы говорим о стрессоустойчивости, мы говорим о том, что мозг становится подвижнее, у него больше нейронных дорожек, тех тропок, чтобы найти решение ситуации. Есть проблема, побежали нейроны к разным стереотипам, и чем их больше, тем больше возможности решить эту ситуацию. Как ее развить? Только тренировка.

Андрей Реутов:

Мышцы можно натренировать, в зал ходим, тренируемся, можно силу воли натренировать, процедуры закаливания, а как можно натренировать стрессоустойчивость? Вгонять себя искусственно в стресс?

Анна Кан:

Немножко да. Давайте начнем с того, что такое кризис. Кризис – это тот острый стресс, к которому человек подошел и понимает, что нет инструментов, я не был раньше в этой ситуации. Онкологическое заболевание, все слышали, все сталкивались, почему канцерофобия само по себе такое острое понятие, потому что нет ни у кого инструментов сталкиваться с этим заболеванием. Даже если этот опыт был у близких, когда ты к этому подходишь, ты к этому не готов, у тебя нет опыта, который будет релевантен, который будет применим и полезен, не было такого, я никогда не сталкивался, и вот я столкнулся, это будет кризис.

Негативный стресс называется дистресс. Психологи даже так научились распределять: эустресс – это позитивный стресс, а дистресс – это негативный стресс. Когда мы говорим, что для него заболевание – это стресс, это неверно, все-таки дистресс, переезд в другой город – это стресс, он не вгоняет в состояние беспомощности, человек постепенно решает проблему.

Кризис на китайском – это два иероглифа, опасность и возможность, и они оба переводятся как кризис. То есть человек плыл на лодке, ткнулся в берег, не умеет по берегу ехать, лодка не подходит, и этот момент найти, кто делает колеса, приладить колеса к лодке, выкатить эту лодку на берег – это и есть решение этого кризиса. Если стрессоустойчивый человек подойдет к ситуации с онкологическим заболеванием, его тоже это накроет, абсолютно сленговое слово, то есть ему действительно будет тяжело, но он чуть быстрее включится и чуть быстрее исследует эту ситуацию, быстро поймет, что за чем должно следовать, и начнет лечение и путь к выздоровлению, к ремиссии.

Андрей Реутов:

Тема нашего эфира – как заботиться о себе в сложных жизненных ситуациях. Сложная жизненная ситуация и кризис – это синонимы?

Анна Кан:

Да, они бывают очень разными.

Андрей Реутов:

Как этот масштаб определить, потому что для кого-то цветок любимый завял, и для него это уже кризис и трагедия, кто-то потерял все свои финансовые сбережения, но двинулся дальше?

Анна Кан:

Отталкиваемся от человека. Дети приходят в этот мир без каких-то паттернов, они умеют общаться, они приходят с врожденным темпераментом. И сангвиника то, что его обидели в школе, заденет, но он будет чего-то добиваться в жизни, чтобы доказать кому-то что-то – так себе, конечно, сценарий, но тем не менее, а для меланхолика эта обида может запомниться на всю жизнь, и сангвиник ему скажет: «Да ты что, разве это стресс. –  А я всю жизнь это помню». Мы ориентируемся на человека. Что мы рекомендуем докторам – это для вас может быть ситуация простая и понятная, а у человека в его картине мира, в его системе ценностей это очень болезненная история. Поэтому мы всегда идем от человека, и масштаб кризиса, его глубина и цели по выведению – это все взаимодействие с личностью, только оттуда мы возьмем информацию.

Андрей Реутов:

Для того чтобы подобрать схему лечения, нам нужно поставить диагноз. Вы, как специалист, сразу начинаете тренировку, либо есть тестовые системы, как Вы определяете, что этому пациенту реально можно и нужно помочь, и он находится в стрессе за счет кризиса такого-то масштаба?

Анна Кан:

У дистресса есть коктейль гормонов, которые его составляют, это норадреналин, адреналин и кортизол, эта пресловутая реакция бей, беги, замри и есть три этих гормона. Бей – это норадреналин, беги – это адреналин, замри – это кортизол. Когда люди попадают в какую-то сложную ситуацию, пандемия наша любимая, почему все накачали кучу программ, думали, сейчас закроются дома и начнут учиться. Но высокий уровень кортизола уложил их в постели, сказал – слушай, мало ли что потом, вдруг надо будет куда-то эмигрировать, полежи, а вдруг эпидемия разрастется так, что придется спасаться каким-то образом. И эти три гормона вначале у любого человека в разной степени тяжести, и какой-то будет преобладать. Самое главное в кризисе – не трогать, сесть рядом и сказать: хочешь плакать – плачь, хочешь есть – ешь, хочешь спать – спи. Мы стараемся утешить, мы стараемся заблокировать эти гормоны, а они рефлекторные, эта потребность, которую надо принять. Самое главное в диагностике – мы смотрим на проявления, стимулируем эти проявления: «У меня все нормально, все будет хорошо», – а я говорю: «Но у вас же онкологическое заболевание. – Это страшно? – В среднем должно быть». Моя задача открыть эти переживания, чтобы он здесь поплакал, здесь это все выгрузил и быстрее пришел в норму и пошел к ремиссии.

Давайте вернемся к стрессоустойчивости. Три принципа – это контролируемые стрессы, регулярные победы в этих контролируемых стрессах и регулярное расширение зоны комфорта. Контролируемый стресс, вот тут нам помогает и спорт, и новый язык, это могут быть свидания вслепую, игры в настолки с незнакомыми людьми, экскурсии в незнакомой группе, это, конечно, бодрит, но мы понимаем, что мы контролируем, что я в любой момент могу уйти с этой экскурсии. А в спорте вы понимаете, что не пробежите полную дистанцию, полный марафон, ну пробежите полумарафон, чтобы случилась победа.

Андрей Реутов:

Важен результат.

Анна Кан:

Чтобы не было демотивации. Очень хорошо в такие моменты не ставить себе заоблачные цели, а, например, я за год осваиваю какую-то часть материала нового языка, новой профессии, открываю для себя новый район Москвы пешими прогулками, то есть давать себе посильную нагрузку. Очень хорошо помогает с кортизолом, потому что кортизол выхаживается, он хитро укладывает, говорит: «Не ходи». Избавиться от него можно, только если ходить, только если заниматься спортом, то есть физическая активность очень хорошо помогает.

Андрей Реутов:

Мы опять возвращаемся к силе воли. Как заставить себя встать и пойти на спорт, если все так плохо?

Анна Кан:

Надо себя заставить, надо попросить друга. Если это категорически укладывание себя, категорический страх смотрим, смотрим на длительность и глубину.

Андрей Реутов:

Вы же сказали, что надо поплакать, пожалеть себя.

Анна Кан:

Если все это затягивается и ухудшается, а в норме так не должно быть, мозг устроен так, что он не может находиться в тревоге и дистрессе вечно. И самый яркий пример адаптации – это стокгольмский синдром, даже в этой ситуации мозг говорит: а я люблю его, потому что невозможно долго находиться в напряжении, так устроена нервная система. Человек поплакал, но он должен выравниваться, возвращаться в реальность, интересоваться тем, как решить проблему. Если все затягивается и ухудшается, тогда есть люди, которые в профессии имеют корень психо, это психотерапевты, психологи, психиатры, и тогда нужно уже обращаться туда, потому что, возможно, это далеко не первый дистресс, возможно, их там уже поднакопилось. Бывают проблемы и финансовые, и психологические, и депрессия после пятого развода, тут очень важно изучить историю и сопровождать. И когда мы поддерживаем человека, идти от его запроса, спросить – как ты хочешь, чтобы я поддерживала тебя, потому что он может не любить апельсины, но из вежливости их брать. Поэтому мы отталкиваемся от этого.

А стрессоустойчивость формируется тренировками. Победы обязательно должны быть, то есть мы даем себе посильную нагрузку, но на регулярной основе, что-то новое для себя, и расширение зоны комфорта. Я не люблю говорить выход из зоны комфорта, потому что получается, что шаг сделали – зона комфорта осталась сзади, а я здесь не в комфорте. Нет, ровно на этот шаг вся эта зона расширяется.

Если мы возьмем нейробиологию, все гораздо проще. Более разветвленная нейронная сеть как электрический прибор ищет другие альтернативные способы решения проблемы, это и есть широкая зона комфорта. У адаптивного мозга зоны комфорта нет: «О, задача», – то есть он даже проблема не говорит. «Ничего себе, давайте вот это сделаем», – вот таким образом он работает.

Андрей Реутов:

Но, наверное, не у всех так работает.

Анна Кан:

Наша нервная система создана так, чтобы нам все время что-то не хватало, и мы все время к чему-то стремились. То, что происходит сейчас, смотрю на подростков, на детей, на своего 18-летнего сына, чем больше у нас достатка, чем больше у нас доступности, тем меньше нашему мозгу хочется создавать эту разветвленную нейронную сеть. Если раньше чтобы заполучить деньги, нужно было придумать, пойти куда-то трудоустроиться, раздавать какие-то листовки, теперь можно подойти к папе за всем, и получается, что мы объединяем мозг. Наша вегетативная нервная система, которая делится на симпатику и парасимпатику, либо бежит за добычей, либо от добычи, либо ест и отдыхает, и должна работать и та, и другая. Получается, мы едим и отдыхаем, и нам должно не хватать, мы должны стремиться, потому что когда чего-то не хватает, человек, достигая это все планомерно, получает удовлетворение. И самые сложные мои клиенты в частной практике – это люди с высоким достатком, которые могут все что угодно себе позволить, но, к сожалению, уже ничего не хотят.

Андрей Реутов:

За счет чего так происходит, индекс счастья?

Анна Кан:

Это доступность, потому что если тебе что-то дается тяжело и сложно, как мужчина добивается тяжело доступную женщину, и это уже награда, а если она сама на шею вешается – ну ладно, ок. Так же примерно это и происходит, поэтому основная рекомендация родителям – создавать проблемы своим детям, чтобы рядом с вами они научились их решать, но помогать в этом, дать удочку. Если ты дашь человеку рыбу, то он будет сыт один день, если ты дашь ему удочку, он будет сыт всю жизнь. Детям мы не должны дать все, мы должны объяснить, как, где это брать, на своем примере. Нам проще дать все и посадить его рядом, а ребенок должен развиваться.

Андрей Реутов:

Мы заговорили про деток, стрессоустойчивость нужно вырабатывать профилактически, а не по факту, когда пришла беда, открывай ворота. Мы жили в хрустальном замке, тут раз, и что-то случилось, а давай-ка сейчас мы поспим, поплачем, потом пойдем на спорт, потом полумарафон выиграем, и все будет хорошо.

Анна Кан:

Все верно, с детства развивается стрессоустойчивость профилактически.

Андрей Реутов:

Тогда скажите, когда мне приступать, сыну 10 лет?

Анна Кан:

Уже вовсю можно было бы. Японцы до 5 лет воспринимают ребенка, как божество, разрешают ему все, но с 5 лет начинается такой строгач, что учат вежливости, этикету, различным видам единоборств, это очень полезная для пацанов история, я очень сильно рекомендую. С детства очень важно, чтобы мозг был пластичным, с детства он должен быть выносливым, но тут главное не перегнуть. Коллеги нейробиологи уже в сети об этом высказывались, и когда мы говорим: «Мы не даем телефон, это перегружает мозг», – но рисование, лепка, бокс, пение, моделирование, ориентирование на местности, когда родители стараются загрузить ребенка под крышу, это ровно та же самая перегрузка, это тоже не полезно, как и планшет, который включен круглые сутки. Поэтому у ребенка должно быть время на учебу, на отдых, на личные дела, на подраться во дворе.

Андрей Реутов:

Мы начинали с момента канцерофобии, это страхи. Как совладать со своими страхами, тут есть когнитивно-поведенческие методы, это уже психотерапевтические подходы?

Анна Кан:

Нам сложно развивать стрессоустойчивость. Почему нам не хочется выходить из зоны комфорта – не только многолетняя депрессия может быть этому виной. Весь наш мозг функционирует по принципу динамической стереотипии – это когда человек идет на работу и не думает, куда идти, потому что мозг убрал это из доминанты и просто ведет его. Когда человек едет и краем глаза видит, что заканчивается улица и надо поворачивать, это такое состояние, когда мы что-то часто повторяем, мы не задумываемся, это то, что мы делаем на автомате. И беда любой стереотипии, что она заходит и в психическую сферу, и вопрос «мне не нравится мой муж, он меня обижает, но, возможно, найду хуже, и вроде к этому уже привыкла», это глобальный пример, этого много, или переезжать куда-то, «это же надо изучать район». И вот это нам мешает выходить из зоны комфорта, потому что надо менять анатомию, то есть надо взять все эти нейронные пути и перестроить их вот сюда, на новые рельсы. А мозг стремится к спокойствию, чтобы не было противоречий, чтобы было, как было, ему так комфортнее, все работает, и на автопилоте можно уснуть, поехал домой, дорогу знаю, можно отдохнуть. Очень часто доезжаем до дома и успеваем продумать целую работу.

Поэтому он немножко сопротивляется всем этим нововведениям, стрессы и травмы прячет, потому что спотыкаясь постоянно о травму, невозможно жить. Очень часто ситуации насилия или какие-то сложные жизненные ситуации просто вытесняются, мы уже к концу терапии понимаем, что, оказывается, был какой-то случай, когда человека побили очень сильно, он просто под покрывало это прячет и говорит: «Надо жить, не будем об этом думать». Но эти деструктивные схемы, которые выстраиваются на негативном опыте, делают из нас где-то педантичных, где-то суперосторожных, где-то требующих и ищущих социального одобрения людей. Я уже говорила, что ребенок рождается абсолютно нулевым, только с темпераментом, а в среднем в 11-12 лет основные паттерны он получает от среды и от родителей. Если были какие-то сложности или серьезные травмы в более взрослом возрасте, обычно это все уходит под покрывало, а след оставляет.

Есть у нас замечательный метод экспозиции в когнитивно-поведенческой терапии, поведенческий эксперимент, это когда мы научаемся взаимодействовать с чувствами, которые испытали во время травмы. Люди обычно думают: «Ага, это меня сейчас приведут к когнитивно-поведенческому психотерапевту, он будет заставлять вспоминать, как со мной происходило насилие». Это совершенно

иначе происходит, во-первых, не сразу, иногда происходит год и более перед тем, как мы подходим к травме. Работа происходит с мыслями и чувствами по этому поводу, а не с самой ситуацией травмы, потому что все-таки есть разные случаи, и иногда конфронтация с травмой очень опасная история, то есть соприкосновение с травмой повторно. А поведенческий эксперимент – это как раз и есть та самая тренировка новых форм поведения, новых форм активности. Мы говорим: «Оk, вы боитесь быть в метро, давайте мы с вами договоримся, что вы на эскалаторе спускаетесь и поднимаетесь, и всю неделю раз в день пробуем и записываем какие эмоции». Мы эту нейронную дорожку топчем по сантиметру, и когда мы говорим о каких-то фобиях, страхах, в жизни экспозиция и поведенческий эксперимент, когда мы берем какие-то менее сложные случаи, тренируемся с клиентами, я говорю: «Давайте будем просить прибавку у руководителя». Мне рассказывают какой руководитель, я примерно суплю брови, и человек пытается это все проговаривать, тренируется, потому что иногда даже в мыслях боявшись себе это представить, проговаривая, человек понимает, что никто не умер, что можно подойти и спросить, что могут отказать.

Андрей Реутов:

Как мы можем помочь себе повысить свою стрессоустойчивость, как заботиться о себе?

Анна Кан:

Очень редко нам дома кто-то об этом рассказывает, и очень часто я на консультациях слышу от своих клиентов: «Почему-то то, что вы говорите нам здесь, в кабинете, не рассказывают на каком-то школьном предмете, про паттерны, как это работает», – потому что если бы изначально с детства умели совладать с трудностями, разрабатывали режимы совладания, а не защиту и избегание, то было бы все гораздо проще и понятнее.

Что делать, если кризис наступил, а мы к нему не готовы? Тяжелая болезнь, пандемия, сложная политическая и экономическая ситуация, мир такой, он меняется, постоянно подбрасывает какие-то кризисы, хотим мы того или нет, так вышло. В этой конкретной ситуации, когда вы понимаете, что сыпется все, что непонятно за что хвататься, есть такой принцип ковчега, когда вы должны сохранить себя. Что делать, чтобы себя сохранять? Кортизол будет шептать в ухо – пойдем, ляжем, будем спать. Повышается сонливость, очень тяжело сосредоточиться на работе, очень тяжело что-либо заставить себя делать, и тут приходит на помощь посильная физическая нагрузка, если нет сил физических, это может быть прогулка, зал, но дорожка, что-то такое, что я могу себе позволить. Вы удивитесь, но отработавшись, кортизол выходит из организма, и появляется энергия на другие виды деятельности. Есть очень много смешных картинок и видео в интернете, где написано – я иду на чертову прогулку ради своего чертового ментального здоровья. И мне все скидывают эти ссылки, потому что я действительно рекомендую своим клиентам поставить себе на карте кофейню в километре от дома, даже если никуда не хочется, дойти и вернуться, и они мне гордые скидывают скриншоты, что я сегодня сходил.

Второй момент называется селф-груминг, это забота о теле и о физиологии. Кортизол будет говорить – ты все равно никуда не ходишь, лежи, не надо принимать душ, необязательно есть, похудеешь. А по факту очень важно не забывать, что организм нуждается в разнообразном интуитивном питании, что его нужно регулярно укладывать спать и поднимать на работу желательно в то время, в которое он привык это делать. На примере грудничка, если вовремя спать не уложили, он потом завернет голову на весь оставшийся день, нейробиологически так устроен организм, что если все как раньше хотя бы по времени, то это стабильная система, и мозг говорит – ну хорошо, мы встаем вовремя, нас помыли, накормили, мы даже куда-то сходили, жить можно. И это очень важный момент, почему все-таки стоит начинать именно с заботы о себе, потому что есть пирамида Маслоу, которую разработал Маслоу, чтобы объяснить приоритизацию потребностей. Она выглядит как обычная пирамидка, и в основании физиологические витальные потребности, жизненные потребности, а потом потребность безопасности, потребность в признании, самоактуализации, то есть духовные потребности на самом верху. Сложно читать ребенку сказку, если подгузник не поменять, он не будет ее слушать, примерно то же самое с организмом. И если вы себя не помыли, не накормили, не уложили вовремя спать, то и книжка неинтересна будет, и работа будет не очень хорошо идти, и надо не дожидаться кризиса, а в принципе следовать этому правильному построению жизни.

И после того, как мы уже начинаем стабилизировать свою систему с витальных потребностей, мы можем немножечко переходить в духовные потребности, это хобби, уже восстановившись на нормальном уровне спорт, это могут быть какие-то посильные художественные арт-терапевтические занятия, можно порисовать картины, можно купить картину, которая по номерочкам рисуется, просто создавать из белого полотна что-то. Очень хорошо помогают различные работы с психологами, и мы смотрим, если начинаем, пытаемся, а все равно кортизол высоковат, то лучше обратиться к специалисту, он назначит препараты, и психотерапевтически будут выводить из этого состояния.

Андрей Реутов:

А баня повышает стрессоустойчивость?

Анна Кан:

Если она не противопоказана по другим заболеваниям, то безусловно, как закаливание. Это та же самая стрессоустойчивость, только на физиологическом уровне, а мы же один организм, система одна, но единственное, когда стресс и общая тревожная обстановка, лучше не начинать развивать стрессоустойчивость. Три системы в организме неразрывно связаны, это иммунная, эндокринная и нервная, и если какая-то одна страдает, остальные будут напряжены, поэтому если в стрессе ухнуть себя в купель с ледяной водой, то можно хорошенечко заболеть, стрессоустойчивость должна быть в относительном покое.

Андрей Реутов:

Мне очень понравился момент – уборка в доме, приготовление пищи.

Анна Кан:

Мы не только должны заботиться о себе, мы существа социальные, и мы должны помнить о других людях, которые рядом. Недолго желательно, чтобы работала эта система, ради детей, ради семьи. Возьмем онкопациента, она говорит: «Я живу ради детей. – А если бы детей не было?» – и замолкает. Поэтому все-таки для себя, но не забывать о том, что есть семейная система, они хотят есть, они хотят, чтобы одежда была чистой, и так как они тоже все в тревоге, неплохо их привлекать к этим совместным деланиям чего-либо, то есть совместная деятельность объединяет систему как ничто другое. Наводим порядок в себе, на себе и вокруг себя, это то, что нам доступно, это то, что мы можем контролировать, это то, что создает иллюзию глобального контроля, то, что помогает нервной системе отстраиваться и успокаиваться.

Андрей Реутов:

Меня сейчас смутило слово иллюзия.

Анна Кан:

Но мы же не можем экономически поменять курс доллара или рубля, а чистоту в доме сохранить можем, и это само по себе будет развивать ту же самую стрессоустойчивость. Я недавно видела ролик, молодой человек суетливо смотрит на камеру и надпись – когда теряешь все деньги на счету. И поворачивается более взрослый человек и говорит: «А, первый раз». Люди, которые уже переживали какие-то финансовые кризисы, иронично на это все смотрят, быстро ищут какие-то пути решения проблемы и справляются гораздо лучше.

Андрей Реутов:

Это к тому, с чего мы начинали, что у каждого критерий кризиса может варьировать.

Анна Кан:

Отталкиваемся от человека. Если в семье кто-то огорчился из-за того, что в Китае сейчас опять жесткая волна пандемии, и мы волнуемся, что к нам это придет, кого-то огорчило, что были сбережения, которые сейчас невозможно применить к чему-либо, а ребенок огорчается, что люди в панике раскупили все машинки на управлении, и для каждого это истинная тревога, и обесценивать ни в коем случае нельзя.

Андрей Реутов:

Есть ли какая-то грань, когда мы тренируемся, мы очень стараемся, ходим в ближайшую кофейню, заботимся о себе и о близких, селф-груминг, как понять, что все-таки наш уровень стрессоустойчивости недостаточен и что нам нужно обратиться за фармакологической поддержкой? Когда Вы говорите, что я сделала все, что могла, но ваш дистресс превышает?

Анна Кан:

Смотреть на физиологию – сон, аппетит, память, настроение может еще справляться, а вот начнут сыпаться основы, витальные вещи, человек будет либо заедать, переедая, или не есть совсем. Но сейчас ввиду тревожной ситуации с экономикой люди не спят, если какое-то время человек не спит, то ничего, а если ухудшается, то надо идти. Если все меры, которые перечислены, не помогают, то надо идти, значит на уровне веществ человек не справляется.

Андрей Реутов:

Вы смотрите на гормоны или оцениваете субъективно?

Анна Кан:

Мы смотрим на клинику. Можно посмотреть кортизол, но он может быть сейчас, учитывая популяционную тревогу, высочайший, кто-то будет нормально справляться, а кто-то нет. Психиатры ориентируются на клинику, это замечательные доктора, которым можно и нужно доверять, современная психиатрия – это суперпомощь нервной системе.

Андрей Реутов:

Мы говорили про стрессоустойчивость, обсудили уборку в доме, гигиену. Питание – для того чтобы повысить стрессоустойчивость, мы должны себя как-то баловать? Человек в депрессии, ему хочется чего-то сладенького, либо это все равно расшатывает и разбалтывает в дальнейшем нашу систему, потому что все взаимосвязано, либо наоборот, надо себя мобилизовать, сесть на определенную диету, для того чтобы вывести себя из этого состояния, или связи нет? Как обычно запивают, хочется прийти домой и выпить бокал вина.

Анна Кан:

Золотая фраза сейчас: «Почему вы начинаете принимать алкоголь? – Как почему, посмотрите, что происходит». Мы руководствуемся разумным интуитивным питанием, человек знает, что он не доел или переел, каждый знает об этом, и каждый знает, лишняя это будет булочка или вполне допустимая. Если мы говорим о реальном расстройстве пищевого поведения, то, скорее всего, человек уже в курсе, что у него расстройство пищевого поведения, или оно дебютирует, и это тоже его насторожит, что я ем, ем, ем до рвоты и не наедаюсь, или иду рвоту вызывать. Мы должны помнить о том, что организм любит и белки, и жиры, и углеводы, это все должно присутствовать, и золотое правило – есть часто и маленькими порциями, тогда можно есть практически все.

Андрей Реутов:

Ваши напутственные слова, может быть, какие-то пункты Вы хотели донести до наших уважаемых зрителей?

Анна Кан:

Реальность всегда будет наполнена стрессами, мы, работающие в медицине, знаем, то людей не хватает, то перчаток, традиция такая. И что бы ни происходило вокруг, не надо дать этой ситуации навредить больше, чем она может, и надо максимально стараться сохранить себя, потому что, возможно, то, что вы не сохраните себя, тоже является чьей-то глобальной целью. Не дайте возможности кому-то это осуществить, очень важно, чтобы человек знал, что стрессы и кризисы – это часть реальности, и чем больше он в них вовлекается, тем больше он тратит энергии и расходует себя, и когда реально нужно будет что-то сделать, у него не будет сил и энергии, поэтому в ковчег.

Андрей Реутов:

Три основных кита, которые мы обсуждали в плане повышения стрессоустойчивости.

Анна Кан:

Контролируемые стрессы, мы создаем себе какой-то опыт, когда мы справляемся, регулярные победы в этих стрессах, то есть мы создаем стресс так, чтобы мы его преодолели, и очень важный момент – расширение зоны комфорта, воспринимать проблему как задачу.

Андрей Реутов:

Будем стараться. Спасибо огромное за то, что вырвались и пришли к нам сегодня, я верю, что наши зрители получили важную информацию, как все-таки собраться и как помочь себе, для того чтобы повысить стрессоустойчивость, чтобы было побольше эустрессов, поменьше дистрессов. Друзья, берегите себя, свое здоровье, не забывайте заботиться о себе, это актуально всегда – и во время стрессовых ситуаций, и тогда, когда все комфортно, и самое главное делать это профилактически, а не когда беда уже случилась, а мы к этому бываем не готовы. Спасибо огромное, до новых встреч, друзья, всего вам доброго.