Илона Дроздова:
Добрый вечер, уважаемые слушатели, Лига преподавателей высшей школы рада приветствовать вас на Мediametrics в программе «Интеллектуальный капитал». И сегодня с вами я, Илона Дроздова, член Лиги преподавателей высшей школы, заместитель председателя Координационного совета, доцент Российского университета транспорта, и Елена Александровна Окунькова.
Елена Окунькова:
Здравствуйте, уважаемые слушатели, меня зовут Елена Окунькова, я руководитель московского регионального отделения Лиги преподавателей высшей школы, декан факультета маркетинга Российского экономического университета имени Плеханова.
Илона Дроздова:
Мы сегодня будем разговаривать на очень интересную тему о трудных подростках, каждый из нас под этим словосочетанием понимает что-то свое, и сегодня у нас в студии эксперт Людмила Григорьевна Рубис, которая очень много времени в своей практике посвятила этому вопросу о нахождении диалога с подростками, воспитанию подростков, и мы хотим сегодня поговорить с таким профессионалом. Людмила Григорьевна, расскажите немножко о себе, мы знаем, что Вы заслуженный профессор Санкт-Петербургского государственного университета технологии и дизайна.
Людмила Рубис:
Дорогие друзья, я счастлива поделиться со всеми, кто бы хотел послушать именно о подростках, потому что это сложный период времени и у детей, и у родителей в том числе, поэтому поделиться своим богатым опытом я считаю за счастье.
Елена Окунькова:
Вы более 20 лет были секретарем лыжной комиссии и членом дисциплинарной квалификационной комиссии спорта и туризма Санкт-Петербурга, и у Вас была замечательная Школа юного спасателя для детей, которые состояли на учете в милиции, и эта школа помогла очень многим, трем тысячам трудных подростков. Что значит трудные подростки и как им можно помочь?
Людмила Рубис:
Существует комната для подростков, которые попадают первый раз в полицию, и этот список раньше подавался во все подростковые клубы и предлагали – пожалуйста, займитесь ими, но они особо не приходили. Но поскольку я работала в университете и была простым преподавателем тогда, то я пошла на подработку, как многие делали в то время. И когда мне предложили, говорят, работы больше никакой нет, если хотите, сложных подростков, и я их просто сразу ухватила, посчитала, что мне повезло, потому что я хотела с ними начать работу, потому что у меня особенная работа, я к ней готовилась, чтобы меньше было преступности, готовилась не только в институте, не только на повышении квалификации, ходила в походы, и я понимала, что только походы могут быстро перевоспитать таких сложных детей, потому что они не подчинялись взрослым, убегали, многие даже не учились, убегали со школы.
Илона Дроздова:
Возрастная группа – в основном сколько лет было подросткам в тот период, когда Вы их формировали?
Людмила Рубис:
В основном это 14-15 лет, но были 10-летние, 18-летние. Когда я собрала первых этих детей, говорю: «Ребята, давайте я вас научу жить самостоятельно, но красиво», – они посмеялись, и тогда я предложила пойти в поход, хотя бы в однодневный. Они ничего не умели, но дети очень способные, умные, но они были совершенно не любимы своими родителями, иногда только один родитель был, иногда это алкоголики, это все очень сложные дети, которые недоедали, недопивали, не имели ничего лишнего, вообще ничего и чаще ходили голодные. И, конечно, они были озлоблены тем, что почему-то все дети все имеют, а почему я такой несчастный, бедный, почему я родился таким несчастным, это поднимало их озлобленность, они становились агрессивными, рушили машины, воровали. И я с ними стала беседовать.
Сначала они не поверили, но я говорю: «Давайте мы попробуем жить одной семьей, вы будете считать меня мамой, а я буду вас считать сыновьями, и все, что вы захотите мне рассказать, вы расскажете. Давайте честно – я задаю вам вопросы, вы мне честно отвечаете, а я отвечаю так же честно, какой бы некрасивый вопрос не был». И после первого похода они поняли, что я действительно работаю не меньше, чем они, а больше, я их учу, потому что никто их не научил, как стирать свои носки, как готовить, как жить по-человечески, чтобы это был действительно хороший дом.
Елена Окунькова:
Получается, что те, у кого не очень хорошее социальное положение, благосостояние семьи, может быть, неполная семья, в основном в зоне риска оказываются, но мне кажется, что это совсем необязательно, потому что мы знаем, что и в элитных школах случается такое, когда все замечательно, во внешне прекрасной семье живет ребенок, у него все есть, у него прекрасная техника, компьютер, но мы можем говорить о том, что это все равно трудный подросток.
Психологи понимают под словом трудный подросток трудновоспитуемый, это значит тот, который не вписывается в норму и чаще всего имеет очень высокую сопротивляемость к различного рода стандартным воспитательным мерам. И очень важно подобрать те самые нужные меры, с помощью которых можно достучаться до этих ребят, будь они из неблагополучной семьи или просто так сложилось, что по какой-то причине пошел срыв в этом сложном возрасте, и эта сопротивляемость стала настолько сильной, что уже мешает ребенку находиться в социуме и мешает ему самому.
Людмила Рубис:
Вы совершенно правы, были и из благополучных семей. Был случай, что девочка из благополучной семьи, где родители были обеспечены, уже не простые педагоги, хотела уйти из жизни, я буквально пять суток за ней, можно сказать, охотилась в походе, чтобы она не утонула, она вешала на себя камень и хотела утонуть.
Елена Окунькова:
Главный метод – это любовь, который применялся и работал безотказно.
Людмила Рубис:
Безусловно, без любви ничего не сделаешь.
Илона Дроздова:
Дети, которых мы называем трудными подростками, отличается ли их желание достичь чего-то в жизни, их мотивация от тех ребят, с которыми мы не сталкиваемся в таком понятии, как трудный подросток, может быть, это ребята, которые что-то очень хотят, но у них не получается, и поэтому они сворачивают на эту трудную психологическую дорожку, или это все-таки более социальный контекст?
Людмила Рубис:
Я бы сказала социальный, потому что они все хотят и хорошо жить, и быть успешными, даже озлобленные, даже нелюбимые, но самое главное они хотят внимания, чтобы их поняли, даже вот эта девочка, которую я привела, ведь родители спрашивали, и она уже три раза у них в квартире пыталась включить газовые горелки.
Елена Окунькова:
Это известный прием привлечения внимания родителей.
Илона Дроздова:
Вы все-таки вузовский преподаватель, трудные подростки, та возрастная категория – это школьники, то есть получается, что так сложилось в Вашей жизни, что не их учителя стали ими заниматься и заботиться об их комфортной среде, а Вы как вузовский преподаватель. Расскажите свой опыт человека, который больше общается с возрастным контингентом, 18-22 года.
Людмила Рубис:
Моя деятельность так и продолжается, и несмотря ни на что я продолжаю работать одновременно и со студентами. Поскольку опыт я наращивала постоянно, после каждого похода я обязательно писала дневник, потом это все обобщала. Со студентами тоже шла большая работа, особенно большое внимание уделяла первокурсникам, потому что это те же самые дети, те же самые подростки, и они более понятливые. Тем не менее у меня была очень резкая девочка, я говорю про наше время, и как бы я не говорила с ней вежливо, хотела вывести ее на откровенность, она буквально мне грубила. Тогда я попросила ее однажды остаться, и стали мы с ней разговаривать, я говорю: «Я так много знаю всего, я могла бы тебе подсказать. – Я ни в чем не нуждаюсь». Чем откровеннее я разговаривала с ней, тем она становилась более мягкой, потом вдруг она зарыдала, ко мне на плечо и все рассказала, почему она такая.
Илона Дроздова:
Трудный характер ребенка, подростка, мы же должны научить его не только справляться с собственными эмоциями, а потом достаточно комфортно чувствовать себя в коллективе, этот коллектив начинается со студенческой скамьи, когда молодой человек учится коммуницировать, уже не в школе, а он выбрал какую-то профессию, специальность, то есть он должен коммуницировать внутри группы.
Елена Окунькова:
Все первокурсники проходят адаптацию, когда приходят, и таким ребятам еще сложнее.
Людмила Рубис:
Дали тебе группу, ты должен изучить каждого ребенка, иначе ты не сможешь помочь ей или ему, нужно так же любить и так же внимательно относиться. Если хотите, чтобы из каждого студента получился человек, нужно очень много работать с ними, у меня есть Институт дизайна костюма, мне хотели в прошлом году разбить, говорили: «Зачем вам этот институт, давайте группу отсюда, группу с другого института, третьего», – у нас 15 институтов. Я не отказалась и очень просила оставить один институт, для того чтобы следить за ними, чтобы помогать вовремя, чтобы таких вопросов никогда не возникало.
Поскольку они дизайнеры, по сущности они эстеты, но если рассмотреть их с физической точки зрения, то 30 процентов освобождены от физкультуры, они просто сидели на лавочке, они не знают, зачем им это надо, то есть я через физическую культуру продвигала связь к ним, а дальше говорила: «Почему ты сутулишься, почему тебе это нужно», – чтобы шире видеть. Дальше, чтобы
привлечь их, я специально устраивала экскурсии в Эрмитаж, дополнительные секции, в РГО обязательно ходили. Поскольку я женщина года, была призером, мои портреты висели на улицах, я имела возможность пригласить их в такие интересные коллективы, где эстетика и культура были показаны хорошо, поэтому они все привязывались к мне, и тем самым у нас становился большой хороший союз. Сейчас я много внимания уделяю первому курсу, и сейчас мы с девочкой с первого курса все уладили, она продолжает успешно жить.
Елена Окунькова:
Я хочу задать вопрос вам двоим, у вас разный опыт работы со студентами. Правильно ли, что сейчас такое внимание уделяется воспитательной работе, что даже в учебных планах появляются соответствующие дисциплины, связанные с тьюторством, сопровождением, выбором пути уже не школьников, а студентов, что многие вузы вот уже лет 10 проводят на первом курсе такой курс, как погружение, та же самая адаптация вводится. И в университете имени Плеханова очень активно работает Институт кураторства преподавателей, есть преподаватели, у которых в нагрузке часы сопровождения групп, и кураторов студентов, которые проходят жесточайший внутренний отбор, тренинги, и только тогда они могут быть допущены к первокурсникам, чтобы их встречать, сопровождать и весь первый год помогать и погружать. Институт кураторства, наставничества, воспитательная работа, то, что сейчас усилилось в вузе, это правильное направление.
Илона Дроздова:
Абсолютно согласна, я Российский университет транспорта представляю здесь, и у нас этот опыт никогда не прекращался несмотря на то, что в учебные планы, программы господдержки это стало не так давно в обязательном порядке внедряться. Система преемственности и кураторство первого курса, пятого курса, замдиректора по молодежной политике не просто активно занимаются, а это их жизнь, мне кажется, они 24/7 со студентами придумывают разного рода профильные мероприятия, профориентационные, то есть это не просто КВН, хотя это тоже очень важное направление, сплочение ребят, а это вопрос привязки интересов молодого поколения через профессию, через понимание того, что командообразование очень важно, что очень важен коллектив, они воспитывают чувство локтя, чувство поддержки. Вопрос больше воспитательный человеческих навыков, насколько ты умеешь работать в команде, насколько важно не подвести своих ребят, особенно когда ты работаешь над проектом, а мы знаем, что у всех сейчас, как правило, проекты краткосрочные, ребята в течение семестра должны сделать несколько мероприятий, и те мероприятия, которые направлена на повышение их профессиональных компетенций, плюс ко всему нужна их студенческая жизнь. И тот формат, и то распространение информации, которое в соцсетях существует, сейчас если ты не сфотографировался, какой-то пост не выложил, то день прошел впустую. Я со своей стороны вижу, что огромное количество ребят не зациклено в гаджетах и социальных моментах, они как раз учатся коммуницировать.
Елена Окунькова:
А вот дизайн, другие творческие составляющие являются здесь связующим звеном для адаптации.
Илона Дроздова:
С точки зрения сложных подростков, несложных подростков у нас широко развита программа целевого обучения, большая часть наших студентов – это студенты, которые живут в общежитиях, которые приехали из других городов учиться здесь, а потом отправляться обратно к себе на родину и работать, им сложно. Несмотря на то, что им 18 лет, они первый раз оторваны от семьи, и очень важно наладить эту коммуникационную структуру, наши коллеги огромную работу проделывают, для того чтобы это было безопасно, для того чтобы ребенок чувствовал себя действительно как в семье, для того чтобы он достаточно быстро привык ко всем моментам, для того чтобы выходные не проходили в тоске по родному дому, по маме, папе, братьям и сестрам.
Елена Окунькова:
Мы говорим о том, что трудные подростки, ребята, которые не очень еще адаптируются, им сложно, они у нас такие несчастные получились, все правильно, но ведь бывает и наоборот, когда достаточно активный человек, занимающий позицию сопротивления, ведущий иногда асоциальный образ жизни, ведет себя еще и агрессивно, и он попадает в ту же студенческую среду, поступает в институт и попадает в хорошую, замечательную, спокойную, мягкую группу, которая пришла сюда учиться, и вдруг получается, что вроде бы он мешает остальным. Что делать педагогу, что делать преподавателю, если такая ситуация сложилась?
Людмила Рубис:
Нужны индивидуальные беседы, индивидуальные занятия с этим мальчиком или девочкой, надо разговаривать, надо общаться и объяснять, большое терпение нужно для таких ребят, нужно быть очень эрудированным человеком и педагогом. И если вы хотите достичь какого-то успеха, свой предмет вы должны знать досконально.
Елена Окунькова:
То есть надо быть авторитетом в профессиональном плане, надо полюбить, надо найти время, надо раскрыться и помочь раскрыться.
Илона Дроздова:
Мы в основном с аспирантской части смотрим, когда аспирант становится неотъемлемой частью куратора профессора, когда возникает дружба, но на самом деле мы даже сейчас наблюдаем, что если ребенок заинтересован, если он тянется, то вполне возможно начинать с ним такие теплые взаимоотношения уже с первого курса, и когда дом преподавателя открыт не в чистом виде, эта практика тоже очень полезна, когда студент видит в преподавателе друга, советчика, он может к нему обратиться, рассказать. И на этой профессиональной ниточке завязываются очень большие человеческие взаимоотношения между преподавателем и студентом, когда он уже из школы вроде как вышел, учитель всегда был авторитетом, а здесь преподаватель уже как советчик, как друг, как проводник этого профессионального опыта.
Елена Окунькова:
В любом случае должно возникнуть взаимоуважение, без этого отношения построить нельзя и помочь выровняться ребенку тоже нельзя. Людмила Григорьевна говорила про студентов и про подростков, на самом деле это разные возрастные категории, и они имеют свои особенности. Психологи отдельно рассказывают и школьным психологам, и преподавателям, и тем, кто закончил педагогический вуз, это хорошо известно, потому что есть такой предмет возрастная психология, что с ними нужно работать по-разному. Если мы говорим о том, что у нас академический подход, то наставник или друг в университете, профессионал, к которому можно обратиться, которого стоит уважать уже за то, что он прекрасно знает свой предмет, то с подростками в школьном возрасте есть некоторые особенности и трудности.
Я сразу вспоминаю одну единственную фразу, я тоже 20 лет работала в школе школьным учителем, и классы доставались разные. Однажды была очень сложная параллель, к вопросу о том, что нельзя бездумно делить детей на профили и не профили в одной и той же школе, потому что деваться им некуда, они все равно остаются тут, и они попадают в такую среду, где агрессивное, асоциальное, провокационное поведение приветствуется. Мы знаем это явление, мы понимаем, что это обратная сторона медали в таких профильных классах, когда элита куда-то выхолащивается, а здесь у нас остаются трудные подростки. Терять мне было нечего, я не боялась за свой рейтинг, потому что была совместителем, и стала ставить двойки, даже на выпускном экзамене. Были различные проблемы, но ребята вдруг осознали, что они могут и вылететь, и получить, и еще к ним придут домой, еще и с социальным педагогом, позовут инспектора по делам несовершеннолетних. Прошел год, я встретила случайно своих двоечников на улице и услышала фразу: «Спасибо, Елена Александровна, Вы были тем человеком, которому до нас было не все равно». Вот это главный принцип, и Вы об этом говорили, Людмила Григорьевна, что фокус внимания на каждого, вопрос к его личной жизни, внимание к его проблемам, это и есть проявление настоящей любви, и именно это помогает.
Людмила Рубис:
Почему сейчас не удается многим достичь должного результата, некоторые уходят в другие вузы, переходят, что-то мешает. У меня никто не уходит, молодцы, все-таки мы добиваемся, даже если решает менять свою профессию, я говорю, ты все-таки закончи этот вуз до конца, может быть, судьба забросит, и ты будешь продолжать, и, как правило, заканчивают, потом остаются, работают и очень довольны. Самое главное, конечно, беседа. Раньше были кураторы, незаменимые люди, сейчас нет кураторов, но как их оставишь, если ты болеешь за них. Самое главное – нельзя кричать на них, сейчас молодежь несколько другая, поэтому кричать с ними нельзя, даже если он в ответ кричит поначалу, огрызается, перечит, надо все-таки набраться терпения, выслушать и дальше беседовать так, чтобы он пришел именно к культурному созиданию и культурному разговору.
Елена Окунькова:
И еще одна составляющая – это терпение, мы сейчас практически вывели идеальную формулу, как наладить отношения с трудными подростками: любовь, внимание, терпение, творчество и создание определенной атмосферы, плюс вовлечение в серьезную и полезную в будущем профессиональную активность.
Людмила Рубис:
Когда не удается никак, то я обращаюсь к родителям, если они приезжие, я пишу им письма, причем они с удовольствием дают адреса, я говорю: «Ты знаешь, я очень озабочена тобой, давай я напишу родителям письмо», – они тут же соглашаются, иногда не соглашаются, если домашние наши, ленинградцы, но когда я объясняю, что тебе будет легче, давай все-таки побеседую, и все равно дают адреса, я беседую с родителями. После бесед 80 процентов становятся нормальными и успокаиваются. Я говорю, что я вам просто помогу.
Илона Дроздова:
Уровень доверия, они видят в Вас советчика, а не человека, который родителям сейчас будет жаловаться.
Елена Окунькова:
О родителях мы не поговорили, а это важнейшая составляющая отношений с ребятами, тем более если мы говорим о трудных подростках, непростых ребятах. Что бы посоветовать родителям, как им себя вести со своими детьми, если есть такая трудность в воспитании?
Людмила Рубис:
Я разговариваю с родителями. Дело в том, что они постоянно одергивают и ругают: ты не можешь это, ты не можешь то. Я начинаю с того, что ваш ребенок талантлив, ваш ребенок умница, ваш ребенок поступил в вуз, это уже что-то: «Да это я ему помог». И я начинаю беседовать от обратного, нельзя его ругать, нужно поддерживать, если вы хотя бы раз поддержите его, вы уже забыли, когда поддерживали, вы постоянно упрекаете: «Это он вам сказал? – Нет, я это чувствую».
Елена Окунькова:
То, что Вы говорите, это обесценивание, даже не просто ругать, это обесценивать все достижения ребенка, это очень болезненно и для взрослого человека.
Людмила Рубис:
Есть разные родители и разные подходы, здесь нужно только индивидуально.
Илона Дроздова:
Может быть так, что родители не понимают, что ребенок находится на психологической грани, не потому что у них нет времени, не потому что ребенка не видят, а потому что он в текущей суете. Может быть, ребенок приходит домой, он ведет себя достаточно пассивно, и внешне вроде бы все хорошо. Насколько боязнь, опасения упустить момент, когда ребенку становится сложно, насколько это важно как функция преподавателя?
Людмила Рубис:
Это индивидуально к каждому. Студент не успевает, и он ругает всех преподавателей подряд, некоторые опаздывают, это правда, преподаватели, бывает, позволяют себе опоздать на урок, я считаю, что это некрасиво для преподавателя, но некоторые так поступают, есть отклонения. Я им объясняю, что все люди, и они разные, получается, что этот преподаватель опаздывает, но зато сколько он вам дает потом знаний. Только позитивный настрой должен быть у студента, если его нет, надо его развить, убедить, что пока ты знаешь гораздо меньше, чем дал бы тебе этот преподаватель, который постоянно опаздывает, может быть, у него такие обстоятельства, маленький ребенок или еще что-то, войди в его положение, я не оправдываю, но, и так далее, то есть индивидуальные беседы обязательны, и все время на позитив.
Илона Дроздова:
Главное, чтобы ребенок и студент не видел угрозы в преподавателе, потому что и сессия для ребят является стрессом, и когда он не совсем удачно экзамен сдал, он приходит домой, не хочет это афишировать из-за своей гордости. Мы, взрослые, понимаем, что это все проходящее, сегодня не выучил, накопишь опыт, выучить, сдашь, мы со своей возрастной категории понимаем, что это не самое страшное, что может произойти в жизни студента, а для них это очень серьезный вопрос, принести в свою семью неудачу. Насколько нужно быть мудрым и чутким, для того чтобы понять, что действительно какого-то студента нужно погонять и поставить с 10-го раза тот же самый зачет, а кого-то нужно подтянуть, послушать и создать у него иллюзию, что он может.
Елена Окунькова:
Преподаватель и учитель – это образ жизни, призвание, это не просто работа. Я услышала еще одну часть нашей формулы этих отношений с непростыми ребятами, что начинать надо с себя каждой стороне, со своей дисциплины и помогать видеть другую сторону другими глазами, не зацикливаться и не концентрироваться только на отрицательных моментах.
Илона Дроздова:
Это формирование характера, потому что потом эти трудные подростки вырастают в нас с вами, трудных для коммуникации коллег, сложных людей. В каждом коллективе есть моменты, которые все равно требуют притирки, и это тянется от того, насколько вовремя старшее поколение может понять подростка.
Елена Окунькова:
Чаще всего опытному учителю достаточно просто прийти и посмотреть на класс некоторое время, даже очень небольшое время, и не знаю, как у вас, коллеги, получалось, я смотрю на ребят и за каждым из них мне очевидно, какая в семье обстановка, какая атмосфера, какие отношения с родителями. И когда приходят на родительское собрание родители, не поверите, можно даже не спрашивать кто чей, то есть уже по поведению родителей можно понять 90 процентов чей же это ребенок. Иногда, конечно, бывают сюрпризы, когда родители, от которых не ждешь строгих мер, казалось бы, избалованный ребенок, как сейчас говорят мажор, у него все есть, и ведет он себя тяжеловато, для того чтобы учителю с ним работать. И вдруг оказывается, что вполне себе адекватные строгие родители, а вот проблема поведения ребенка связана с другим, с тем, что родители очень заняты, они не успевают давать ребенку нужное для него в этом возрасте количество времени, или их собственные отношения не настолько теплые, для того чтобы они были примером. Родители – это очень важный элемент, для того чтобы ребенок рос психически здоровым и становился хорошим гражданином, с которым нам легко и интересно потом работать.
Людмила Рубис:
Я хочу сказать вам комплимент, потому что все, что вы говорите, святая правда, но не каждый педагог это может увидеть, вот в чем беда, и поэтому то, что вы делаете, это все правильно.
Илона Дроздова:
Даже отличник и человек, который показывает хорошие успехи в учебе, поведение не проблемное, у него внутри могут эти подростковые переживания накапливаться, потом это выражается в неком протесте, с которым достаточно сложно справиться нам как преподавателям, как педагогам, и здесь действительно приходится подключать разные силы, включая даже психотерапию, для того чтобы вытащить.
Елена Окунькова:
Не всегда удается самому это сделать, иногда проблема очень запущенная.
Илона Дроздова:
Хотя по всем внешним критериям он абсолютно адекватный.
Елена Окунькова:
Коллеги, у меня еще один провокационный вопрос, и Людмила Григорьевна может нам какой-то пример привести, потому что речь шла о том, что Вы ходили в походы с ребятами, выводили их в лес, на физические испытания, тренировки, зачастую пребывание в таких условиях, совместное проживание очень хорошо влияет на формирование коллектива и на каждого в отдельности, очень легко проявить себя, все видят каков ты. Сейчас очень модно стало делать в вузах и школах такие выезды, школы выживания, проживание в лесу в палатках, какое ни возьмешь образовательное учреждение, все это обязательно есть. Насколько это действительно полезно, и не может ли это для какой-то категории ребят наоборот, стать серьезным стрессом?
Людмила Рубис:
А какой может быть стресс? Там стресса не может быть, там могут быть сложности. Этих самых непокорных детей я увозила на 10-15 дней, и хотят они или не хотят, им некуда деться, вокруг лодки, лес и вода, больше ничего нет. И поэтому давай воспитывайся, давай вместе договариваться, как ты можешь научиться по крайней мере себя обслуживать. Ты только растешь, тебе нужно обязательно знать, что делать, мы каждый вечер у костра собирались и говорили на самые актуальные вопросы, которые задавали они: а давайте разберем
вот это, а почему вот так получается. И мы честно разговаривали, давали советы, в конце концов вела-то я, а они предлагали темы, я их настраивала на доброту, на позитив. Сначала я их влюбляла в лес, потому что лес – это природа, ну как может не нравиться в таком виде. Но если они не слушали, я говорила, что сейчас мы потренируемся на воде, но нужно запомнить три позиции: нельзя опускать весла и так далее. «Все поняли? – Все». Один мальчик сопротивляется. И я выводила их на волны, и они уже кричали: «Мы же сейчас перевернемся». Я-то знала, что они не перевернутся, но они не знают об этом, то есть педагог должен в совершенстве знать свой предмет, и если я их вывожу, значит только польза для них будет. И уже второй раз, когда я говорю всем послушать, они сидят и слушают, то есть я их привлекала и к порядку, если нужно послушать, значит нужно слушать, потому что невозможно было даже что-то сначала сказать, один слушал, другой пинался. И таким образом я навела дисциплину на 100 процентов.
Елена Окунькова:
Дисциплина – еще одно ключевое слово.
Людмила Рубис:
Тут же построиться – они строились и стояли, это у них уже было как закон. И потом уже было легко, то есть я их видела насквозь, какие они, потому что мы все 24 часа вместе, какой родитель 24 часа уделяет подросткам, да никто, а мы все 24 часа жили в этой обстановке, хочешь, не хочешь, а живи, и все на виду, поэтому исправлять их было гораздо легче.
Елена Окунькова:
Людмила Григорьевна, у Вас такой огромный опыт, что Вы можете написать свою педагогическую поэму, нет ли у Вас таких шагов?
Людмила Рубис:
У меня есть монография, которую я никак здесь не могла напечатать, но потом IPR Media, 2021 год, все-таки напечатали, я отдала эту литературу под тем условием, что они мне дают бесплатно 10 экземпляров, и в течение 5 лет я не имею права их никому отдавать, только они продают, но, по-моему, они все продали тут же. Мои книги разбираются мгновенно, я написала учебник «Спортивный туризм», тоже у нас не взяли, но взяла фирма, и тысячи учебников разбираются.
Илона Дроздова:
Как практическое пособие.
Людмила Рубис:
Как я хочу поделиться всеми своими знаниями, потому что сотни дневников.
Илона Дроздова:
Начинать надо с себя в первую очередь и этот опыт передавать молодому поколению. Спасибо огромное.