Виктория Данильченко:

Здравствуйте, уважаемые слушатели канала Мediametrics, в эфире я, Виктория Данильченко, и программа «Мужской вопрос». В нашей программе мы рассказываем и обсуждаем истории успеха мужчин из различных сфер деятельности, сегодня у меня в гостях журналист и первый в мире колхозник-кинодраматург Юрий Ненев. Пожалуйста, не сочтите за издевку, что я так Вас назвала, колхозник-кинодраматург, но я подсмотрела в Вашем Инстаграме, на Фейсбуке, Вы пишите об этом сами.

Юрий Ненев:

Какая же это издевка, если я сам написал, чистая правда, потому что есть у меня трудовая книжка, она называется трудовая книжка колхозника, станица Васюринская Краснодарского края, где я родился и вырос, мне ее выдали в 14 лет, когда я пошел учиться в техникум, а там сразу автоматически ты идешь на практику и тебе выдают. И с этой трудовой книжкой я хожу по жизни, потому что на титуле написано – трудовая книжка колхозника. И какие бы профессии у меня не были потом – журналист, я приходил с книжкой колхозника, все в отделе кадров над этим смеялись. Когда я уже получил диплом ВГИК в Москве, то в издательском доме «СПИД-Инфо», где я тогда работал, инспектор отдела кадров зачеркнула «техник-технолог» и написала «кинодраматург». Вы понимаете, это очень смешно, когда герб Советского Союза, трудовая книжка колхозника, переворачиваешь – профессия кинодраматург. Можно было дописать еще и единственный в мире, но моя скромность мне это не позволила.

Виктория Данильченко:

Сложно было покорять Москву? С чего Вы начинали свою карьеру? Приехали в Москву, мечты, молодой юноша.

Юрий Ненев:

Не совсем молодой, потому что мне уже было 25, сельские мужчины взрослеют раньше, мы уже в 14 можем создавать семьи и за себя отвечать. Сейчас скажу очень красивые слова – жизнь одна, и когда в голове появляется эта мысль, ты понимаешь, что у тебя будет единственный шанс прожить ее так. И потом начинаешь вспоминать Ломоносова, который пешочком до Москвы дошел, Гагарина, который по всем параметрам не должен был полететь в космос, но полетел, и ты думаешь – почему, все то же самое, две руки, две ноги, в голове что-то шевелится. Сначала была Васюринская, Краснодар, там карьера журналиста, за два года все призы, все номинации. И когда я понимал, что из года в год я буду писать только об урожае зеленого горошка, а есть Москва, и сподвиг меня к этому Дмитрий Дибров. Мы были на фестивале в «Орленке», и очень было странное интервью, когда Дмитрий сказал, что у него есть время, только когда будет плавать в бассейне. И у нас было интервью, когда он плавал в бассейне, помню, черные трусы у него были, как семейные, а я с блокнотом ходил вдоль бортика и записывал. И он мне сказал, он сам ростовский: «Хочешь карьеру сделать? Только Москва, даже не Питер». Сказали – сделали.

Поехал, было сложно, Казанский вокзал, две сумки, в одной трусы, в другой еда, жил бесплатно у своих друзей по интернету, слава Богу, что были уже всякие чаты, и потом потихоньку, потихоньку. Был такой издательский дом «Логос», набирали молодых амбициозных и именно из провинции, потому что все руководство было из Ульяновска, и они понимали, что людям, которые приехали из провинции, есть за что здесь бороться. Меня поставили на экологию, это было очень скучно, и я думал, сейчас выгонят. Потом случилось чудо, мы поехали на тусовку Всемирного фонда дикой природы в Барвиху, и я оттуда привез такую байку-новость о том, как Людмила Путина (тогда можно было называть это имя спокойно, это сейчас мы всего боимся, тогда о политиках можно было писать светские новости), когда покупали благотворительно лес, нужно было по 100 долларов купить кусок какого-то лес, и его за эти деньги собирались спасать. У нее не было наличных денег, и она заняла их у своего охранника. Я пришел и рассказал в редакции, они сказали: «Вот, Ненев, чем ты должен заниматься». И действительно, я этим занимался 10, а то и 20 лет в Москве, писал про знаменитостей.

Виктория Данильченко:

Вы писали что-то такое из ряда вон?

Юрий Ненев:

Это была желтая пресса, но ты уже думал, стоит ли писать то, что ты делал раньше, очень сильно это останавливало.

Виктория Данильченко:

То, что Вы писали раньше, светская хроника того времени, у Вас сегодня остались все те же самые предпочтения по написанию о ком-то из известных людей или что-то изменили в своей жизни?

Юрий Ненев:

Я уже четыре года сценарист и делают только на заказ какие-то большие материалы, обложки. Сейчас Юля Пересильд летала в космос, за неделю до полета мы с ней поговорили, она была на Байконуре, и это была историческая обложка с очень красивой фотосессией. Когда ты молодой, дерзкий, в любой профессии ты совершаешь ошибки, я совершал очень много ошибок. Я сейчас расскажу об одной, пусть это будет маленькое покаяние, есть что-то, что нужно иногда выговорить, Вы у меня вызываете доверие, думаю, что могу Вам рассказать.

У меня было много неприятных эпизодов, когда я работал в желтой прессе, но был тот, за который мне стыдно. Когда Виталий Соломин попал в реанимацию с инсультом, и нужно было пробраться в Склифосовского, это были нулевые, я еще раз говорю, другие принципы работы, мы все были дерзкими, нарушали законы этики, и мне в редакции сказали: «У нас там есть свой человек, который даст тебе халат, дальше ты уже сам». Меня провели, сказали, что он находится на том этаже, вот тебе фотоаппарат, дальше сам. И я под видом практиканта стоял, смотрел, запомнил код и в каждый бокс входил, делал фотографии с разными словами: я из Роспотребнадзора, я из пожарной команды. И когда я выходил, из каждого бокса выходили люди и не понимали, что этот человек здесь делал, то есть я обманул всех. И Виталия Соломина я даже не сфотографировал, потому что, наверное, он лежал, но я побывал в Склифе, описал эту обстановку, меня хвалили, даже выдали премию, но уже тогда я думал: что-то я делаю не то. И с годами, так как я дружу с очень многими известными людьми, знаю очень большие тайны, лучше о них помолчать.

Когда я ушел из газеты «СПИД-Инфо», в которой проработал шесть лет и делал там большие скандалы, были даже суды со мной, позвонили из одного издательства и сказали: «Юра, мы Вам хотим заказать книгу «По ту сторону сенсаций», – на что я сказал нет: «Ну почему же? Мы Вам заплатим денег». Я на этом поставлю крест. Тогда для меня не было никаких моральных устоев, сейчас этих моральных устоев столько, даже зная что-то, иногда начинаешь разруливать ситуации с другими журналистами, когда тебе звонит звезда: «Слушай, помоги», – два звонка: «Ребята, давайте дипломатично договоримся, чтобы было выгодно и тем, и тем, никого уже этим не удивишь».

Виктория Данильченко:

Пропала потребность? Я сейчас не про моральные устои, но ведь объективности ради, если мы откроем какие-то телевизионные каналы, и тут светская хроника, еще что-то. Я думаю, что доли канала в этот момент будут весьма неплохими, потому что человеческий интерес не пропал, и всем все равно интересно. Но другой вопрос, ведь всем мало интересно, у кого какие сложности, трудности, у кого какие творческие планы, всем же интересно другое – кто с кем переспал, кто за кого вышел, кто с кем развелся. Я просто сама в силу своей профессии, я адвокат, представляю интересы очень многих звезд в судах, и телефон на разрыв, как только ты начинаешь с кем-то работать, тебя все атакуют. Конечно, двухтысячные годы – интерес один, сейчас 2021 год заканчивается, но этот примитивный интерес, интерес низкого социума, потребность в нем не ушла.

Юрий Ненев:

У светской журналистики, когда мы только начинали работать в нулевых, как нам говорили, три кита – это чужой кошелек, чужая постель и что-то еще, я забыл. Мы же живем как на большой кухне, нам все про всех интересно. Сейчас появились соцсети, мы это все выплескиваем туда, а светской журналистики как таковой не стало. Все, что мы видим сейчас во всех ток-шоу или во всех новостях, это все либо информационный повод дают сами звезды, либо это создается, придумывается редакторами ток-шоу, потому что ушел немножко принцип. Мы были настоящими журналистами, и мы создавали сенсации, то, о чем писали мы, возьмем 2001 год, 2008 год до появления соцсетей и до появления пресс-секретарей у звезд, которые начали все это брать в свои руки и модерировать, когда напрямую можно было позвонить Алле Борисовне Пугачевой, Филиппу Бедросовичу Киркорову, и он тебя пошлет, дозвониться Людмиле Марковне Гурченко, ее муж тебя пошлет, но мы звонили напрямую. И мы были настоящими журналистами, то есть то, что мы узнавали и потом ставили звезд перед фактом, они даже сами удивлялись, откуда вы это узнали, потому что мы были хорошие журналисты. Сейчас мне почему было уже скучно работать, потому что это все превратилось в мониторинг. Профессионального драйва не стало.

И я подумал, почему в 40 лет я должен этим заниматься, если этим должен заниматься 18-летний студент-первокурсник. В моей жизни я очень горжусь тем, что у меня был, может быть, последний эксклюзив этой страны, когда об этом не знал никто и узнал от нас – это свадьба Армена Борисовича Джигарханяна и Виталины Соболек-Романовской, потому что мы подружились с Виталиной, я делал интервью с Арменом Борисовичем. И когда они решили расписаться, Виталина мне позвонила, и я говорю: «Давай, но только у меня условие – это будет эксклюзив журнала «7 дней»». Об этом не знали даже в театре половина сотрудников, поэтому когда появились новости, это была такая сенсация, миллионные просмотры в интернете, фотографии до сих пор везде ходят. После этого не было ничего подобного, потому что все вывалили, вот, пожалуйста. Знаете, во что превратилась сейчас журналистика? В реакцию, то, что делает Арина Холина, например, она что-то читает и начинает это обсуждать.

Виктория Данильченко:

Иными словами, то, что было интересно, добыть информацию, раскопать что-то свое, куда-то проникнуть. У западных звезд намного интереснее на каком-то этапе были истории: тут он на яхте, а тут он без штанов.

Юрий Ненев:

Там есть цех папарацци, чего нет у нас вообще. У нас что такое папарацци – это кого-то на красной дорожке, за красной дорожкой сняли. Папарацци – это человек, который снимает частную жизнь, наверное, как я тогда Виталия Соломина, стыдный поступок, и мне легче стало, когда о нем рассказал, но это был папарацци, я пошел сделать фотографию, которой не было ни у кого, ее никто не ждал. А когда тебе пиарщик машет из-за угла и говорит: «Сейчас моя пойдет, типа случайно с кем-то ты ее снимешь, потому что с этим артистом она будет делать дуэт», – это уже стыдно, я уже в это не играл.

Виктория Данильченко:

Все равно позиция на потребу дня. Жутко смешно, когда ты становишься неким медийным человеком, и я про себя читаю в одном издании, в газете, причем, к сожалению, не газетенке, а газете, какие-то небылицы. Мне все равно, я прочитала и забыла, а есть люди, про которых это делается ежедневно в газетенках, на платформах интернета. Я как адвокат часто работаю со стороной, в отношении которой пишутся статьи, против изданий, против журналистов в том числе, я тоже понимаю некий законодательный момент в этой области и хочу спросить: есть какая-то разница даже в подаче материала, то, что было в нулевые годы, и то, что есть сегодня с позиции той же светской хроники?

Юрий Ненев:

Сейчас журналисты связаны по рукам и ногам, это такая цензура и внутренняя, и внешняя. Сейчас смелости нет ни в ком, сейчас пишут с оглядкой, не дай Бог подадут в суд, потому что сейчас же принято оскорбляться на все: посмотрел не так, написал не так. В моей жизни были случаи, когда что-то писал в соцсетях, и это вдруг цитировалось, об этом писали все. Поэтому сейчас уже очень много самоцензуры, и все стали осторожнее и скучнее, журналистика стала скучнее.

Виктория Данильченко:

Журналистика стала даже более дерзкой в каких-то темах. Как мы относимся к Собчак, что это журналистская подача или это подача несколько иная, но здесь два-три крепких слова, яркие комментарии или яркие съемки, и вот оно. А все остальное… Посмотрите, каким был Дудь в первое его появление, а сейчас он тоже стал осторожнее.

Юрий Ненев:

На него подают в суд, наверное, ему угрожают, я уверен, потому что он делал смелые вещи, но Дудь хороший журналист.

Виктория Данильченко:

Я ни в коем случае никому не даю оценки, кто плохой, кто хороший, что это профессионалы, это даже обсуждать нет смысла. Я говорю о манере подачи, какая она была изначально и какой стала с течением n-ного времени.

Юрий Ненев:

Когда человек подписывается своим именем и вещает от себя, он отвечает за свое слово, и это будет качество выше. Как только это псевдоним, или я сейчас сделаю сенсацию, и ты потом не может найти этого человека, это будет плохого качества, и это будет дурно сделано. Поэтому когда это безымянное, это плохо, когда за этим стоит человек, даже статья в газете написана конкретным человеком, иногда ставят даже фотографию этого человека, в «Вечерней Москве» стоит фотография журналиста и его адрес, вот это дает качество, я за это.

У меня вообще есть идеи фикс, почему у нас так много хейта в соцсетях, оскорбительного, все мы с этим сталкиваемся, когда пишут всякую ерунду от внешности до прямого хамства. Вот как только человек написал плохой комментарий, ему тут же приходит через госуслуги: уважаемый Иван Иванович, мы благодарим вас за комментарий, он учтен. Люди сразу перестанут писать всякие пакости, и они будут отвечать за свои слова. Поэтому мне Фейсбук нравится больше, чем Инстаграм, потому что в Фейсбуке фамилия и имя человека, который там. Я в Фейсбуке более активный, чем в Инстаграме, потому что 35802016 и закрытый профиль, непонятно кто это, и этот человек тебе хамит. Поэтому я за публичность и за подпись своего имени, журналистского QR-кода под каждой статьей, и тогда это даст качество. Если ты идешь на этот скандал, ты делаешь сенсацию, но ты под ней подписываешься.

Виктория Данильченко:

Ты пишешь свое мнение, свою точку зрения, она у тебя может быть своя. Вы начинали карьеру с неких публикаций, описывали звездную жизнь, а хорошие отношения с кем-то удалось сохранить, может быть, построить, Вы с кем-то дружите из звезд, есть в Вашей жизни такое?

Юрий Ненев:

Да, конечно. Публичные люди двуличные, и у меня были случаи, когда я работал в «7 днях», понимал, что сначала идет «7 дней», потом Юра Ненев, и когда звали на дни рождения, я очень часто с этого сливался, сразу говорил: «Я не смогу сделать репортаж ни в газету, ни даже на сайт». Есть друзья, у меня вообще очень мало друзей, и это все проверенные люди, это старая гвардия – Наташа Гвоздикова, Сережа Баталов, есть очень большой мой друг Олег Филипчик, который в сериале «Паутина» снимался на НТВ, Светлана Афанасьевна Светличная, с которой сейчас происходит беда, это уже деменция, более доброго человека, но более одинокого я не знал. Юлька Пересильд, потому что мы с ней давно дружим, и есть много-много приятелей, с которыми делал интервью. И все равно у меня такая позиция по жизни оставаться друзьями со всеми и не конфликтовать. Друзей много и не может быть, друзья – это те, кого ты можешь позвать на свой день рождения, и они придут, вот те люди, которых я назвал, они были у меня на днях рождения всегда.

Виктория Данильченко:

Вы сказали Наталья Гвоздикова, а мой папа ее учил во ВГИК, Борис Андреевич Леонов его зовут.

Юрий Ненев:

Она очень любит ВГИК, потому что у них был курс, где было много Наташ, которые все стали большими звездами.

Виктория Данильченко:

Он был на кафедре русского языка и литературы. Вы сказали, что ушли от журналистки к написанию сценариев, о чем пишете сценарии?

Юрий Ненев:

В глубине души я очень хитрый человек, просчитывающий свои ходы на будущее, я ехал в Москву и думал, что я за два года здесь закреплюсь, пять лет – встану на ноги, и лет через семь имя начнет на меня работать как журналиста – этого пришлось ждать лет 15. Когда ты мог делать материал неделю, а потом вдруг ты должен выдать чуть ли не обложку за 15 минут, а что дальше, ты будешь Тwitter вести? И я понял, что надо искать запасной аэродром до конца жизни.

Была мечта во ВГИК пойти, потому что кто-то где-то когда-то мне сказал. Однажды сказали, тебе надо быть журналистом, я сказал: «Ха-ха-ха, в станице, ага», – а потом уже в Москве сказали, что тебе надо кино писать и снимать, потому что у тебя такая энергия, и тоже ха-ха-ха. А потом – почему нет, жизнь одна, я уже в Москве, чего я остановился, я чего-то добился, у меня заводы и пароходы? Нет, съемная квартира как была, так и осталась, зарплата, оклад. Поступил во ВГИК с первой попытки, такая авантюра была, за 15 минут до подачи документов я прибежал, у меня не было фотографии, я прибежал на проспект Мира от Вильгельма Пика, сделал фотографию, не посмотрел на нее, там было свиное, взъерошенное, потное лицо, и мы все ржали. Получил образование, но опять же чуйка.

В 2010 году, когда еще было стыдно профессиональным сценаристам со ВГИКовским образованием писать сериалы, все нас готовили к авторскому кино, мы все должны были быть Тарковскими. Потом очень быстро все начало меняться, и большие мастера приходят в сериалы, и сериалы снимают крутейшие. И пауза, когда меня звали писать сериалы, где по 200-300 серий, я говорил нет, я успешный журналист, у меня была хорошая зарплата, хороший статус, я ездил по всему миру в командировки, пока не стали сокращать бюджеты, еще какие-то проблемы в издательстве. И я понимаю, что в журналистике что-то не то, что ты посмотрел в чужой Инстаграм и своими словами написал, но это плохая журналистики, и ты собой недоволен.

Тут я вижу, что начинаются перспективы у кино, четыре года назад в один день из никуда в никуда, но потихонечку, потому что были связи, есть некий талант, есть желание работать. У меня сейчас есть 30 заявок на сериалы, если я один продал, я тут же дописываю, потому что ты не знаешь, что ты продашь, разбрасываешь везде. В прошлом году я через Фейсбук продал два сериала, то есть у меня в этом году уже сняты два сериала. Было объявление – ищем заявки. Люди боятся: о Боже, украдут идею. Ну и сидите на яйцах, сторожите, а я отправил и заработал, плюс один к фильмографии. Поэтому и сериалы, и полные метры, и все что угодно.

Виктория Данильченко:

Откуда черпаете энергию, откуда истории берете, это реальная жизнь или бурная фантазия?

Юрий Ненев:

Фантазии, наоборот, мало должно быть, наш преподаватель во ВГИК Леонид Николаевич Нехорошев, ныне покойный, говорил: «Вспоминайте свою жизнь, все самое интересное происходит в вашей жизни». Вот как Шукшин, он же писал о себе, а так как я тоже немножко южный Шукшин, как мне кажется, потому что станичник, в жизни было много всего. Потом, читайте газеты, следите за новостями, слушайте людей, и я считаю, что все идет свыше, от Господа Бога, потому что когда ты напишешь, потом читаешь прозу или сценарий, и ты думаешь – неужели это я написал, потому что в какой-то момент на тебя снисходит, как на художников, музыкантов.

И ты работаешь в большой команде, потому что ты пишешь уже не для себя, ты пишешь заявку, работаешь с редактором, потом работаешь с режиссером, потом еще включается продюсер, потом актеры, и начинаешь превращаться в ремесленника. На самом деле, если ты уже начинаешь в этом работать, имея образование, имея опыт, это уже хорошее ремесло. И когда мне говорят знакомые: «Ой, что-то я устал быть журналистом, может, мне пойти в сценаристы», – ну пойдите. Есть идея, например, «Берегись автомобиля», история про то, как чувак воровал машины, подавал, отправлял деньги в детский дом. Хорошая идея, но кино-то полтора часа идет, а ты на полторы секунды рассказал. И в «Берегись автомобиля» появляется линия Любы, невесты, появляется следователь, который в народном театре играл, мама, которая про паровоз поет, Миронов, Папанов. А люди думают, что они придумали эту идею: «У меня такая идея, как бы продать». Я всегда говорю, что в сценарном ремесле меньше всего думайте о деньгах, это последнее, что вас должно беспокоить, потому что если вы продадите, вам заплатят. Вы сначала напишите, что продать,

30 заявок создайте, как у меня сейчас есть, не хвастаюсь, у людей 50 есть.

Виктория Данильченко:

По Вашему сценарию сейчас снимается фильм «Первый Оскар», который посвящен памяти фронтовых операторов. Расскажите поподробнее, ведь очень мало кто знает историю советского кино, это 1943 год, когда получили Оскара, мне кажется, единицы, кто об этом знает, все же начинают отсчет Оскара с «Москва слезам не верит».

Юрий Ненев:

Справедливости ради, это не мой сценарий, я там соавтор, пришел на диалоги, основной автор – Сергей Мокрицкий, кто снял «Битву за Севастополь» и множество других фильмов, второй автор – это Максим Бударин, я уже пришел на стадии, когда была создана эта история, скелет, и нужно было уже прописывать диалоги.

Сценарий писали по-настоящему, писали два года, и мы настолько в него погрузились, столько было перелопачено, мы действительно ничего не знаем о своей истории, даже мы, киношники. Да, Оскар, Меньшов, Михалков, а то, что во время войны, когда шла битва за Москву, Сталин сказал: снимайте все, что там происходит. Вот об этом наш фильм. А до этого снимали агитки: ура, вперед. И вот у нас один герой снимает агитки, а второй герой будет снимать правду и будет получать за это по шапке, его будет НКВД прессовать, а в итоге фильм выйдет, потому что когда поняли, что нельзя Москву лубочно снимать, постановочно, когда идет солдат, а в это время рядом догорает усадьба Чайковского и висят повешенные дети, надо снимать вот это.

Фильм уже сняли, там есть американский блок, потому что он многослойный, я сейчас думаю, это такая крутая работа, меня туда Наташа Мокрицкая, продюсер, позвала, что я к этому причастен. Фильм выйдет зимой 2022-2023 гг. как раз под годовщину битвы за Москву, будет рассказана история, как снимался этот фильм, плюс любовная линия, как без этого, потому что война войной, а когда любовь появляется, то все равно она есть. И вторая линия американская о том, как в Америке создавалась эта документальная номинация, где победил наш фильм, а в то время против коммунистов были все, то есть чтобы советский фильм получил Оскар. И был такой момент, когда нам нужно было прописать американскую часть, 6 блоков, вдруг встал вопрос – а давайте попросим сделать это русскоязычного, но американца, и я думал: Господи, хоть бы… Ну откуда мы знаем, как говорили американцы, мы своих представляем по литературе, по фильмам, но пришлось писать самим. Потом мы созвонились с Сергеем Мокрицким, он был в Лос-Анджелесе, показал часть материала, это очень крутой фильм, своего ребенка всегда хвалишь, но здесь действительно очень крутой сценарий, очень крутая работа. Американские актеры наш сценарий перевели, и они говорят: «А кто писал? – Русские драматурги. – Передайте, что русские драматурги очень хорошие, у них хорошие диалоги».

Фильм выйдет, и я думаю, что это будет событие, национальные премии будут только так, потому что это профессиональная история, и людям расскажут наконец-то, что у нас есть чем гордиться, у нас были люди, которые жизнью рисковали и снимали, чтобы весь мир увидел правду. Благодаря этому фильму в том числе изменилось отношение американцев, потому что американцы увидели то, что здесь творится, они же думали, что где-то там, на том материке, в Европе кто-то что-то, а когда увидели этот страх, а кто такой Гитлер тогда, а что он там делает.

Виктория Данильченко:

Я лично всегда за ту самую историю, хорошо забытую, к сожалению, но про которую много читается, много интересного, и то, чего мы еще даже в головах не держим, что там реально может быть. Рассказы очевидцев, а другое дело, это увидеть своими глазами, почувствовать своей душой.

Юрий Ненев:

Свою историю нужно знать, тем более, она недавняя и очень интересная.

Виктория Данильченко:

Немножко поработаю папарацци. Что это за история в Инстаграме с Сашей Петровым?

Юрий Ненев:

Я принадлежал раньше к людям, которые посмеивались над Александром Петровым, потому что его везде много, он везде одинаковый, и он везде кричит. И тут два года назад перед Новым годом я увидел рекламу, очередной постер фильма «Стрельцов», где афиша сделана в плохом советском стиле, волосы начесаны, взгляд вперед, и немножко я в соцсетях по этому поводу поюродничал. Была у меня там довольно злая шутка, но все закончилось тем, что меня прокомментировал Александр Петров, потому что кто-то его стал защищать, медийные люди, Юлия Ауг начал защищать, писать, какой Саша прекрасный человек. Я же не говорю, что он плохой, но вот много его. И он немножко зло в мою сторону, а у меня тогда был всего один фильм в фильмографии, он говорит: «Ну, жду выхода второй части». Я думаю: о, зацепило. Ладно, написал и написал.

После Нового года «Комсомольская правда»: «Против Александра Петрова ополчились», – и прямо статья, что сценарист Юрий Ненев его смешал с грязью, Александр ему ответил. Это стало предметом для шуток, и следом была премия «Золотой орел», куда Александр должен был прийти. У меня была идея сделать майку, на которой его портрет, и написать фразу: я люблю его до слез, и прийти на «Золотой орел» хайпануть на этом фоне, потом подумал, что я уже взрослый. Пошел туда, посмотрели, а потом я начал менять свое отношение, потому что я стал за ним наблюдать, и он мне стал интересен, в фильме «Текст» у него интересная роль, Клим Шипенко его немножко поломал, он там кричит в некоторых моментах, но хорошо сыграл, он действительно хороший актер. И потом, мне очень понравилось, как он Стасю Милославскую, свою нынешнюю девушку, возносит как мужчина, посмотрите соцсети: это моя королева. Да у нас публичный мужчина будет хвалить только себя, может быть, своих детей иногда.

Я недавно прочитал его интервью с Егором Беликовым, наверное, Вы видели, как на День Победы в Волгограде Александр читал очень нервно, и все над этим тоже начали смеяться. И он объяснил почему, говорит: «Я был в том месте, где все происходило, и меня накрыли эмоции, когда я думал о том, что здесь погибали люди». И я думаю – а ведь действительно в этот момент человек себя не контролирует, состояние аффекта. И он мне стал интересен, я сейчас стал его фанатом, и та майка, которую сделал, будет уже с позитивом, я пойду на его спектакль, премьеру фильма и возьму у него автограф. Поэтому я готов признавать свои ошибки.

Виктория Данильченко:

Вы с ним лично не общались?

Юрий Ненев:

Нет. Я его лайкаю сейчас. Мне понравилось, на очередной День Победы, тоже был очередной хайп, я написал: ну зачем же они рядятся, Гурченко же пела песни военных лет, выросшая во время войны, в оккупации, она же пела в платье, потому что она понимала, что она сейчас выйдет в гимнастерке и оскорбит тех, кто воевал, потому что без надобности не надо надевать военную форму. Мне не нравится, когда детей рядят на 9 Мая. Я что-то написал, и Петров был единственный из звезд, который написал, что я очень уважаю, что никогда не надену в этот день, для роли надену, но просто выйти в концерте – нет. И думаю – какой молодец. Пошли точки соприкосновения, и он мне стал нравиться. Но то, что он знал, что его немножко осуждают, над ним смеются, тоже пошло на пользу, публичном человеку иногда нужно говорить правду, а не как Бузовой – ты прекрасна, и она в это верит.

Виктория Данильченко:

Если Вам предоставили бы возможность написать некий сценарий для двух артистов, герой и героиня, непростые отношения, сегодня это любовь, завтра ненависть, я сейчас не с точки зрения ваших дружеских взаимоотношений, а кого бы Вы видели в сегодняшнем кинематографе в роли яркой, сильной героини и яркого героя? Причем задавая этот вопрос, я не предполагаю, что сейчас все другие сядут и тихонько заплачут, обидятся. Просто Ваш сценарий, сильная история любви, есть ли два таких человека среди женщин и мужчин, которых бы Вы видели в кадре?

Юрий Ненев:

Да. Вы сказали правильное слово о любви, потому что все, что пишется хорошо, пишется о любви в любом жанре, даже если это трагедия, комедия. И есть два актера, я думаю, что не обидятся мои друзья актеры, потому что в текущих работах я уже лоббирую их, они снимаются в сериалах и полных метрах.

Мне очень нравится актриса Зоя Буряк, питерская актриса, она играла совсем молоденькой в «Холодном лете 53-го» ту самую девочку, которую насиловали, она с Папановым в паре играла. Я фанат этой актрисы, в Питере она большая театральная звезда, снимается с эксцентричных ролях во многих сериалах, это русский типаж, я с ней знаком, я с ней делал интервью, и если есть любовь к актрисе, вот она моя, я не умру, пока Зоя Буряк не сыграет в моем фильме главную роль. И у меня есть мечта, я понимаю, что мне 46, и уже есть опыт жизни, я бы хотел написать сценарий истории любви пожилых людей, о последнем шансе, может быть, единственном, в жизни любви у людей не было, и актера, которого хотел бы пригласить туда и под которого я бы написал, это Виктор Иванович Сухоруков. Мы с ним в приятельских отношениях, Виктор Иванович знает, что я хочу написать сценарий, и у нас с ним почти получилось недавно проработать в одном проекте, но у него не получилось по срокам, когда ему прислали сценарий, он такой: «О, Ненев», – немножко покритиковал меня, мы сценарий потом переделали, потом все равно не смог, но уже была попытка.

Виктория Данильченко:

Причем он ведь не тот герой на картинах, которые про историю любви, если говорить объективно, для зрителя это будет абсолютный слом шаблона.

Юрий Ненев:

У нас был режиссер Алексей Герман-старший, который брал Никулина и Гурченко и делал с ними «Двадцать дней без войны». Он же их ломал там. Мне кажется, Виктор Иванович в жизни недолюблен, он одинок, у него были какие-то истории, но у него не было семьи, у него нет детей, и я не знаю, что сейчас у Зои Буряк, но когда мы с ней общались, она тоже была одна. Эти люди добрые, талантливые, рефлексирующие, они часто одиноки, и поэтому мне хотелось бы подарить им такую возможность эту любовь прожить хотя бы на экране, у меня есть уже такой фильм о любви, но если написать хороший сценарий, пусть будет второй. Ему исполнилось 70 лет, и пусть у нас будет посыл в космос, чтобы все сложилось.

Виктория Данильченко:

Я всегда приветствую – это неправильное слово «начинание», а это разрыв шаблона, когда совершенно в другом амплуа. Давайте вспомним Смоктуновского, который всегда играл положительных героев процентов на 90, даже «Берегись автомобиля», который мы сегодня вспоминали, смешная история, какой уж он там отрицательный герой. И вспомните фильм «Гений», это умение оттуда совершенно перевоплотиться. Поэтому с днем рождения такого мастера, дай Бог ему крепкого здоровья, я думаю, что сейчас это самое важное пожелание, и дай Бог Вашей идее появиться на свет.

Юрий Ненев:

Я верю, что если ты проговорил, поставил себе цель, ты к ней потихонечку придешь.

Виктория Данильченко:

Когда талантливые люди достигают задуманных результатов, я думаю, что Вы даже перехлестнете свои мысли. Когда-то мне папа говорил: «Зачем ты идешь на юрфак, иди в литинститут», – а я думаю, где я, где литинститут, если он писатель, то я читатель. А потом прошли годы, у меня материал на книгу, я взяла и издала книгу, хотя вернем время вспять – какая книга, какие литературные изыскания.

Юрий Ненев:

А жизнь одна, и нужно в этой жизни по-максимуму, книгу написать, кино снять.

Виктория Данильченко:

Я хочу Вас поблагодарить за то, что Вы пришли ко мне на эфир, это было очень круто. В гостях у нас был сценарий, журналист Юрий Ненев. До новых встреч.