Виктория Данильченко:

 Добрый день, в эфире программа «Мужской вопрос». И у меня в гостях Андрей Гринев, девелопер и театральный продюсер. Меня много приглашают на различного рода постановки, театральные действа, но от Вашего спектакля я осталась под искренне сильным впечатлением, говорить об этом спектакле можно достаточно много, потому что он еще во мне остался, но я не хочу забегать вперед и не хочу рассказывать слушателям и зрителям, что же это была за работа в деталях и подробностях. Как совместить работу крутого девелопера с крутым продюсером, мир абсолютно четких цифр, мир графиков, мир конкретики и мир театрально-душещипательный или наоборот, не душещипательный, а что-то острое, но это совершенно не связано ни с какими цифрами, продажами? Как Вы в себе могли совместить две несовместимые профессии?

Андрей Гринев:

 На первый вопрос я с Вами не соглашусь, потому что девелопер – это человек, который видит нечто и на этом нечто представляет что-то следующее, это первая часть его работы, придумать. А второе – это организация и реализация этой истории. У продюсера та же самая идея, то есть продюсер – это не про бабочки, продюсер – эту про конкретику, графики, цифры, продажи. Я принимал участие и в творческой части спектакля, но там меня ребята из этой творческой части, скорее, из уважения слушали, и в конце концов мое общение с ними сводилось к тому, что да, окей.

Я понимаю, что зритель 1 ч. 20 мин., 1 ч. 30 мин. сидит, 1 ч. 40 мин., 2 часа не сидит, соответственно, ребята, сокращаем пьесу до времени, когда зритель ее высиживает. У нас еще формат не совсем театральный, абсолютно экспериментальная история, это спектакль-ужин, то есть мы в ресторане играем спектакль, и надо было совместить, интересная задача. Сначала мы играли на улице, потом, когда погода испортилась, мы за неделю перенесли его во внутрь, то есть, можно сказать, сделали еще один спектакль, и это очень четкая, продуманная до мельчайшей подробности работа.

Виктория Данильченко:

 «Уехать/Остаться» – это спектакль, который играется в кафе за ужином. Когда я была, это было под открытым небом, лил просто страшнейший дождь, это было 19 сентября, и я была просто поражена. Ты приходишь, льет проливной дождь, небольшой навес, которого не хватает на всех, и я безмерно благодарна, что меня посадили за стол с актерами, это был просто невероятный experience, я кайфанула, потому что действительно было круто, очень здорово, такого я не видела. Мы уже все знаем о возможности театральных постановок, когда ты сидишь в зале, при тебе кто-то встал, вышел, прошел, а вот такого формата я не видела.

Так вот, льет дождь, а люди приходят, понятно, что их ограниченное количество, потому что столиков ограниченное количество, но никто не уходит, то есть это не то, что такая погода, выйдут и скажут: ну, извините, непогода. Но этот дождь никого не смущает. Начинается этот спектакль, дождь просачивается, капает тебе в тарелку, тут же ходят официанты, и не скажу, что сразу, не буду придумывать, а минут через 15 тебя это захватывает абсолютно, тебе уже все равно, что этот дождь капает кому-то за шиворот, вообще не смущает. И этот формат кайфа, такого драйва, скажите честно, кому эта идея принадлежала, как Вы нашли эту пьесу, почему решили, что она должна быть поставлена, что формат кафе?

Андрей Гринев:

 Я никогда не был равнодушным ни к театру, ни к кабаре, особенно к кино, и в начале своей жизни бизнес-человека изначально я хотел сделать кабаре в Москве, это были 90-е годы, но не получилось по определенным причинам. Потом жизнь по-разному текла, в результате дотекла до того, что я начал пробовать писать сценарии для сериалов и для полного метра. Пока еще ничего не продал и не сняли, но уже кое-что готово. И на этом пути мне встретилась одна барышня, прекрасная фея, с которой мы один сценарий писали, а потом вдруг она приносит пьесу Алексея Слаповского и говорит: «Почитай». – Я почитал. – «Хочешь, давай поставим, я ее когда-то ставила. – Ну давай, мне нравится, только надо сокращать и чуть-чуть переделывать». Мы ее немножко изменили с согласия Алексея. И когда эта идея принеслась, казалось, что это будет какое-то застолье, а потом потихонечку переросло в грандиозный настоящий спектакль с кучей департаментов, пусть даже один человек в департаменте, но он был: световик, например, или звуковик, продюсерская группа у нас в результате была из четырех человек, PR-группа – тоже четыре человека, и это все на эту маленькую площадку, а по-другому не сделаешь, крайне технологичный вид деятельности, и без профессионалов там просто не обойдешься. Люди очень четко знают на своем маленьком участке, что они должны делать. Началось все с кастинга, замечательный кастинг-директор Юля Чистопрудова, я не знаю, что у нее за глаз, но она читает и говорит: «О, вот этого приглашайте».

Виктория Данильченко:

 Тот же Антон Лаврентьев, который главную роль играет, я ни в коем случае не умаляю ничьи достоинства, но это не лицо, которое все знают, как тот же Безруков начинал, ты не успеваешь следить, где он, то, что с Сашей Петровым на каком-то этапе стало происходить, что он везде-везде. Тот, кто интересуется, все равно знает Антона по ряду фильмов, но вот так зацепить, что именно он, или совершенно бесподобная его жена...

Андрей Гринев:

 Расскажу, как мы делали пробы ребят. Они пришли вдвоем, мы им дали сыграть. Изначально Алина играла роль Ирины, любовницы, они сыграли, мы ушли на совещание, и я девчонкам говорю: «Что-то мне Антон не очень». Они говорят: «Подожди, давай скоропалительных решений не будем принимать, попробуем еще одни пробы с сержантом». Если помните, сержант просто гениальный, Денис Бурдин, это одна из звезд, но у нас все ребята хорошие, но Денис долго к этому шел, на пробах был отлично, а на первом спектакле был чуть-чуть скованный, а сейчас раскрылся. И мы сделали еще одни пробы с Антоном вместе с сержантом, и Антон выступил идеально, я сказал: «Оk, но дайте мне с ним сначала поговорить», – потому что меня в принципе не допускали до актеров, я человек резковатый, а актеры очень нежные. И когда они первый раз были вдвоем, я спросил: «Ребята, что будем делать, если одного утвердим, а второго нет?» Они переглянулись и очень профессионально ответили: «Будем играть». И когда в следующий раз была встреча, я говорю: «Антон, мы тебя утверждаем, но одно условие – если Алина будет играть не Ирину, а твою жену. – Ok, я договорюсь». Алину мы перевели на другую роль, а Ирину начала играть Натали Старынкевич, которая у нас появилась последняя в касте.

Юля просто отлично отработала с точки зрения подбора. Полине, изначально моя помощница по бизнесу, очень понравилось, и она выросла за эти два месяца в полноценного директора, просто феноменальная девочка с совершенно фантастическим подходом к делу, всегда улыбается, как бы тяжело не было, но все равно ни я, ни Полина не профессиональные продюсеры (сейчас я уже ничего не боюсь), и мы позвали к нам в команду Катю Диденко, фамилия известная, есть

Максим, режиссер, и Катя была большой частью успеха. Катя – это продюсерская бомба, и она нас научила как работать, больше Полину, вплоть до того, какая ручка в каком пиджаке должна быть, чтобы не забыть, потому что актеры ее вытаскивают, и это феноменальное конструирование спектакля.

Потом у нас появилась Лейла, это PR-компания со своими ребятами, которые очень профессионально отработали. Техники Стас и Сергей, это свет, потом Антон позвал своего звуковика Артема, и в результате 30 человек за полтора месяца совершили эту историю. И поначалу мы шаманили, чтобы дождя не было, потому что у нас не было даже навеса, а потом купили дождевики, зонты, арендовали горелки, тент поставили и сказали: «До тех пор, пока актерам комфортно, мы играем». 19 сентября был последний раз, после этого мы сказали, что больше не рискуем.

Виктория Данильченко:

 Конечно, были уже вопросы, хотя ко мне это отношения не имеет, но другим, может быть, это какой-то дискомфорт доставляет.

Андрей Гринев:

 Не было ни одного комплаенса. Да, где-то капало, но когда спектакль начался, он увлек, и полтора часа пролетели, как один миг.

Виктория Данильченко:

 Это совершенная правда, потому что даже те самые полтора часа, которые ты сидишь иногда на премьерах или не на премьерах, но куда ты попадаешь впервые, говорю объективно – где-то уже поднадоело, затянутость, а здесь удивительно. Например, берем отдельно взятую роль, которую играет очень известный актер или актер, который узнаваемый, и все смотрят на этого актеры, этот фильм, сериал, театральную постановку, и ты порой ловишь себя на мысли – если я сейчас этого актера заменю на другого, никому не известного, как это прокатит? И отвечаешь себе – никак, потому что здесь ты просто смотришь, потому что это он, то вот в этом спектакле ты даже не хочешь кого-то представлять в своей голове, что Антон сыграл так, а вот если бы эта роль досталась кому-то, которого все знают, то это будет вообще. Этого не нужно, и это ваш удивительный, правильный подход, стрельнуло просто в яблочко, потому что я считаю, что гениально сыграно.

Казалось бы, легкая по своей сути, ничего нового мы не увидели и не услышали, это история одного героя, вечный вопрос, и ты понимаешь, что ты не пришел на премьеру чего-то вновь созданного и не понимаешь, что хотел сказать автор, а здесь все совершенно понятно. И казалось бы, ну что нового нам кто-то может рассказать в этой части, и все-таки это удалось. Плюнуть на дождь – слушайте, это московская публика, избалованная публика, а если приходят люди за столом посидеть и вечерок скоротать, заодно и спектакль посмотреть, да под ливнем, это серьезно, и никто не встал и не вышел, никто не брякнул, что мне некомфортно, хотя тебе льет за шиворот. Низкий Вам поклон, потому что в сегодняшнем театральном репертуаре сделать что-то оригинальное, новое если не равно нулю, но очень маловероятно, тем не менее Вы этого достигли.

Основная Ваша работа – это что? Девелоперов достаточно много, но при этом, читая про Вас, я узнаю, что Ваши здания награждены, ведь не все к этому приходят. Эта часть Вашей жизни значима?

Андрей Гринев:

 Я стал девелопером в 1995 году, когда такого понятия в нашей стране в принципе не существовало. Первая книжка, которую я привез в Москву, была о девелоперстве, и меня люди спрашивали: «Ты кто, чем занимаешься? – Я девелопер. – Кто это?» И дальше начинался длинный разговор, который заканчивался обычно вопросом: «Строитель что ли? – Нет, строитель – это один из моих подрядчиков, одна из частей всей этой цепочки». Потом показало, что девелоперство – это достаточно легкая история, и им становился любой, кто какую-то недвижимость в Москве приобретал или имел, и ему казалось, что он может быть девелопером. Я для себя решил, что жизнь одна, и посвящать ее просто зарабатыванию денег – это скучновато. Для меня всегда на первом месте был интересный проект, уникальность, поэтому я работал всегда в центре, у меня не так много квадратных метров, то есть не измеряется миллионами квадратных метров, но я делал здания, памятники, строил в местах, где кран невозможно было поставить, настолько было все плотненько.

Виктория Данильченко:

 На той же Остоженке не особо разгуляешься.

Андрей Гринев:

 И я это воспринимал как вызов, как из этого места сделать что-то, что понравится мне, не стыдно будет сказать детям, что это сделал ваш папа и еще заработать денег, благотворительностью никто не занимается в этом вопросе.

Виктория Данильченко:

 Сегодня Вы в этой сфере продолжаете работать?

Андрей Гринев:

 У меня был небольшой перерыв, и сейчас я смотрю проекты, потому что я вернусь на некоторое время, чтобы кино снять, надо денег заработать.

Виктория Данильченко:

 Как строится эта работа? Вы находите какой-то дом?

Андрей Гринев:

 Дом, площадку, земельный участок, но в моем случае я приезжаю на площадку, гуляю, смотрю, езжу, иногда уезжал за границу, потому что чаще всего у меня какие-то идеи там приходили в голову, и я достаточно быстро понимаю, что на ней надо сделать и что выстрелит.

Виктория Данильченко:

 Хорошо, приехал – вижу здесь дом такой-то. А разрешение, а все остальное?

Андрей Гринев:

 Я работал и при Юрии Михайловиче, и при Сергее Семеновиче. Если ты не только своими интересами руководствуешься, а еще думаешь и о городских задачах и проблемах и проблемах и задачах жителей, то нет проблем, тебя услышат. Нужно, конечно, уметь донести свою мысль, идею до людей, которые принимают решение, дают разрешение. Даже во времена Сталина восьмую высотку не дали построить на месте, где сейчас Зарядье, поэтому не надо придумывать то, что не проходное, придумай то, что можно реализовать.

Виктория Данильченко:

 Иными словами, Вы не являетесь застройщиком.

Андрей Гринев:

 Девелопер и застройщик – это одно и то же. Девелопер – это иностранное слово, застройщик – русское слово.

Виктория Данильченко:

 Вы являетесь застройщиком того или иного здания, а дальше заключаете договор с людьми, которые являются подрядчиками, которые возводят Вашу идею в жизнь.

Андрей Гринев:

 Вижу площадку, понимаю, как ее приобрести или как войти в кооперацию с теми людьми, которые ею владеют, дальше придумываю концепцию, что надо сделать. Причем придумываю не просто архитектурный облик, я придумываю идею дома, идею места, это самое главное. То, какая идея там будет, так оно потом и будет продаваться, а архитектура – это как кафтан, одежда, и это тоже моя часть работы, найти того архитектора, который даст тот наряд, который здесь должен быть, то есть тоже не такая простая история.

Дальше нахожу этих архитекторов, они делают концепцию, я ее начинаю согласовывать, идет согласовательная часть, доводим ее до экспертизы, получаем разрешение на строительство. Потом идет подрядчик, подрядчиков не один, их до 100 может быть, потому что зависит от того, какую структуру ты выстроишь, либо генподряд и ты ничего не знаешь, либо сам общаешься. А дальше идет сейлс, маркетинг, PR, тоже все под твоим надзором или с твоим участием, потому что как корабль назовешь, так он и поплывет.

Виктория Данильченко:

 Сегодня есть что-то в пока еще незаконченном исполнении?

Андрей Гринев:

 Нет, в 2020 году мы сдали в эксплуатацию последний дом, NV 9 называется, это за АртХаусом на Серебрянической набережной, АртХаус – это тоже я. АртХаус – это вообще был феноменальный дом, я вообще думал, что после него и мне, и архитектору надо заканчивать, что уже лучше ничего не сделаешь. Шикарный дом получился, и то, насколько хороший дом ты делаешь, показывает, как он продается.

Виктория Данильченко:

 А кто занимается реализацией?

Андрей Гринев:

 В АртХаусе я лично продавал, очень много квартир я продал сам лично. Есть брокеры, я знаю всех в Москве, которые были удачливые, менее удачливые, более ленивые, менее ленивые, неважно.

Виктория Данильченко:

 Как понять, сел с табличками «покупайте», заходят люди?

Андрей Гринев:

 Брокеры приводят людей.

Виктория Данильченко:

 На стадии чего Вы заключаете, ДДУ или когда дом сдали?

Андрей Гринев:

 Как правило, это все в процессе строительства идет, потому что у девелопера никогда денег нет, поэтому нужно привлекать конечных инвесторов, продавать, потому что первые инвесторы крайне дорогие. Это сейчас вся система выстроилась так, что ты финансирование получаешь уже после РНС без проблем, и у тебя для покупателя гарантировано, что дом построится, потому что там стоят банки, которые явно не обанкротятся, идет целевое финансирование, ты не можешь направо-налево их потратить, это все замечательно, и проще стало работать. А до этого мы строили – как продашь, так у тебя и будут деньги, а не будет денег, стройка станет, потому что банки не финансировали, было сложно.

Виктория Данильченко:

 С точки зрения этого направления бизнеса много людей в подчинении?

Андрей Гринев:

 Тогда на девелопера никто не учил, поэтому мы ездили в Лондон, брали трехдневные курсы и учились у девелоперов, которые по всему миру строят. Я уже не помню, как звали этого товарища, но он за два дня мне весь курс девелоперства дал, и одна из основных идей, что не больше 10 должно быть, если у девелопера больше 10 человек, значит что-то не то. У меня человек 5-7, а дальше идет аутсорсинг. Если у тебя много людей, то ты не успеваешь всем даже указания дать, а потом проверить, сделали или не сделали, бесполезная история.

Виктория Данильченко:

 С этими людьми Вы строги или вы все партнеры?

Андрей Гринев:

 Это надо у них спрашивать.

Виктория Данильченко:

 Я строга, к сожалению или к счастью, не знаю, но как есть. Я строга, но справедлива. Кажется, что твой собственный бизнес не будет существовать, если ты будешь всех гладить по голове, я не к тому, что нужно обязательно кнут без пряника, но все-таки должно быть грамотное сочетание.

Андрей Гринев:

 Со многими людьми, которые в девелоперстве, я работаю около 20 лет, даже есть, которые с 1996 со мной, ротация есть, конечно, но не такая сумасшедшая. Второй момент, если ты делаешь интересное дело, то людям нравится делать интересное дело. Когда мы делали парк Зарядье, сейчас крамольную вещь скажу, но в принципе можно было даже не платить, насколько это было кайфно. И вообще, есть какие-то исследования, которые говорят, что русский человек лучше всего работает за идею, поэтому коммунисты гениальные в этом смысле, они всю страну заставили работать за идею. Мой опыт говорит о том, что если ты делаешь интересный проект, какие бы деньги не обещал, они рано или поздно приедаются, и людям начинает казаться, что мало, поэтому это не работает. Работает, когда ты делаешь действительно классную историю, классный дом.

Виктория Данильченко:

 В основном все это в Москве? А проекты загородной недвижимости были?

Андрей Гринев:

 Нет, я очень городской человек, у меня никакой загородной недвижимости, и я не хочу ничего делать, потому что мне просто лень ездить по этим пробкам, мне жалко времени, для меня комфорт превыше. Я от дома до работы хожу пешком, 5 минут, у меня нет машины, она мне не нужна, и в этом кайф жизни, потому что зачем мне треть жизни тратить на дорогу. Поэтому если бы у меня был поселок в Новой Риге, и я бы каждый день должен был ездить два часа туда и три часа обратно... Некоторые говорят: я еду в машине, читаю документы, печатаю. Меня укачивает, я не могу этим заниматься, поэтому у меня нет загородных проектов.

Виктория Данильченко:

 Проекты только московские или, может быть, в другом городе, в другой стране что-то делали?

Андрей Гринев:

 У меня были опыты за границей, но в настоящий момент я думаю, что надо сосредотачиваться здесь, потому что ментальность других стран – это крайне сложная история. Здесь ты всех знаешь, здесь ты говоришь на одном языке, ты учился с теми же самыми учителями по тем же самым школьным программам, ты понимаешь шкалу ценностей. Я был и в Азии, и в Европе, там это вещь в себе, и ты там чужак, и тебя все хотят надуть, как и мы экспатов, которые приходили к нам в 90-е, то есть была такая тенденция, что если иностранец, его легко облапошить. И очень многие иностранцы заработали на нас, а многие ушли ни с чем.

Виктория Данильченко:

 Те проекты, о которых мы поговорили, классные суперпроекты, находящиеся в Москве, и можно сказать, что это однозначно успешность. Не было ли такого периода времени, когда хотелось все бросить, что я вообще не отсюда, я не должен этим заниматься? На самом деле я хочу стать собственником частной школы, детей обучать и совершенно в другом направлении существовать, или возглавить винный клуб или еще что-то, что может прийти творческому человеку, как Вы, потому что Вы человек необыкновенный. Я сама из творческой семьи и искренне считаю, что если человек гениален в одном, то, скорее всего, он будет гениален и в другом. Не было ли собственного внутреннего ощущения, что не мое, не хочу?

Андрей Гринев:

 Не было, это однозначно мое, до него я переделал кучу всяких бизнесов, и банкротом был. Когда я дошел до этого, понял, что это мое, мне нравится, собственно, как и продюсерство мне нравится. Я это буду делать дальше, потому что в этом я получаю удовлетворение, и кино, несмотря на то, что мои киношные друзья отговаривают, говорят: «Андрей, если ты хочешь профукать деньги, мы тебе найдем тысячу других способов, только кино не снимай». У меня есть дружбан Марк, вот он вечно мне это говорит, но у меня есть темы личные, которые я хочу положить на сценарий, то есть я не берусь быть режиссером, тут надо учиться, не берусь быть оператором, здесь нужно профобразование, сценаристом – тоже нужно профобразование, но идею для сценария и выстроить линию и комбинаторику – это я вполне могу, у меня есть психологическое образование и техническое, в этом смысле я себе отдаю отчет. А с точки зрения организационной, продюсерской я считаю, что я легко со всем этим справлюсь.

Виктория Данильченко:

 Может быть, не совсем корректный будет мой вопрос, но если мы сейчас вернемся к Вашей творческой стезе и продюсерской, если мы вернемся к тому спектаклю, который я знаю, это дорого с точки зрения Вас как продюсера? Я хочу поставить спектакль, он не с таким большим количеством актеров, он не с таким большим количеством сцен, где необходима смена декораций, это дорого, поставить такой спектакль? Дорого содержать актеров, которым должны платить за их исполнение, все равно Вы платите деньги всей команде, которая на площадке находится? Я не к тому, что принесет ли это Вам прибыль в будущем, Вы сейчас 1 р. 20 к. заплатили, но зато на выходе получили 2 р. 50 к., а в целом. Нужно иметь серьезную сумму денег, для того чтобы озадачиться таким проектом?

Андрей Гринев:

 Что такое дорого? Для кого-то 5 рублей – серьезная сумма, а для кого-то миллион долларов – незаметна. Когда я начал делать спектакль, я не знал бюджета, я не понимал, сколько это денег, но в какой то момент я себе и всем ребятам сказал установку: давайте мы делаем так, чтобы нам не было стыдно. Выбирали зонты, и если черный зонт стоил 100 рублей, а нам нужен был синий или красный, и он стоил 150, мы выбирали за 150, потому что нельзя там продешевить, где ты не можешь, то есть ты должен марку держать, поэтому дорого или недорого – мне сложно сказать.

Виктория Данильченко:

 Тогда я по-другому задам вопрос – это выгодно или невыгодно с точки зрения того, что Вы окупите вложенные средства в этот спектакль?

Андрей Гринев:

 Скорее всего, деньги, которые я вложил в этот спектакль, я не окуплю, потому что я делал это первый раз и очень много вещей сделал впустую, то есть я тратил деньги на то, что, может, и не нужно было, но я не знал об этом. Поэтому я заплатил за обучение, заплатил дешево, и оно уже окупилось в этом смысле.

Виктория Данильченко:

 Другие проекты помимо этого спектакля уже есть или пока они только в голове, может, на бумаге, в процессе?

Андрей Гринев:

 Есть два сценария в процессе, один исторический, другой драматический, современный, есть идея сериала, уже расписано по сезонам, три-четыре сезона появилось, то есть идея, которая зацепила, и появился один, сезон, второй, третий, но это надо садиться и писать, писать, писать. Этот спектакль катализировал большое количество предложений в мой адрес, пока люди не знают, что я не инвестор, а продюсер, это разные вещи, пока всем,кто в творчестве находится, кажется, что если продюсер, то значит, это уже и деньги, но это две разные вещи. Я изначально хотел быть продюсером, но не хотел быть инвестором, но получилось и то, и другое. Если будут интересные идеи, я буду смотреть и уже по-другому выстраивать свои отношения со спонсорами, с командой, которая будет работать, и это не ежедневные затраты, ежемесячные, это проектная работа: собираются на проект, отыграли, получили.

Виктория Данильченко:

 Что-то похожее на спектакль «Уйти/Остаться» Вы еще сделаете, или Вы приверженец того, что если первый опыт прошел так классно и чудесно, я имею в виду такой формат, неважно, о чем он будет, будет с Вашей стороны такой же формат, или этот спектакль должен быть один?

Андрей Гринев:

 Мы договорились с рестораном, что они нас пускают по понедельникам, играйте что хотите. Есть один спектакль, сейчас мне прислали, я посмотрел еще один моноспектакль, мы встречаемся с режиссером на этой неделе, чтобы посмотреть, встраивается он в то, что есть или нет. У меня идея сделать театр, вернуться к юношеской идее кабаре, потому что мне нравится, когда ты совмещаешь: ты за со столом, можешь поесть, потом потанцевать, более расширенная программа, этот формат мне больше нравится. Поэтому я думаю, что буду продолжать в этом направлении в «Пятнашке» и начну искать здания, чтобы сделать уже более серьезную историю.

Виктория Данильченко:

 Сделав более серьезную историю, не значит, что эта история должна умереть.

Андрей Гринев:

 Нет, конечно.

Виктория Данильченко:

 Эта история может существовать сама по себе, к ней могут присоединяться какие-то другие истории, которые сделаны для того же формата, но одно не исключает другого.

Андрей Гринев:

 Ты вкладываешься деньгами, силами, временем в создание, и когда ты создал, по большому счету, у тебя написано руководство к действию, берет обученный человек, и ты там даже можешь не быть, это все работает уже автоматом, как любые спектакли.

Виктория Данильченко:

 Если есть ряд умных, творческих, известных, не столь известных людей, которые имеют какие-то классные идеи с их точки зрения, но у них нет такого, как Вы генерального продюсера, и никто их не может ни с кем познакомить, они могут к Вам попасть и с Вами поделиться той идеей, которая была бы им интересна, или Вы это отрицаете полностью и говорите, что я работаю только по своей идее, или я работаю только с хорошо знакомыми для меня людьми и больше никак?

Андрей Гринев:

 Пока у меня никаких ограничений нет, как получится дальше – посмотрим.

Виктория Данильченко:

 Мне приходится со многими людьми встречаться, и я не к тому, что кто-то открывает Америку, она открыта до нас, и почему я начала с абсолютно искренних и честных комплиментов в Ваш адрес, потому что я считаю что самое тяжелое, самое сложное – сказать что-то новое про то, что уже все сказали, не каждый второй, а все, мы ничего нового в этой теме не можем найти.

Андрей Гринев:

 Все новое – хорошо забытое старое.

Виктория Данильченко:

 К сожалению или к счастью, не забытое, и если бы оно было забытое, как мода 50-х годов бац – и вернулась, и она правда хорошо забытая. А это ставит каждый второй, каждый первый из театральных режиссеров, то есть тема сама по себе вечная. Иными словами, к Вам обратиться можно.

Андрей Гринев:

 Я пока не в домике.

Виктория Данильченко:

 Что такое оговорочка – пока не в домике? Пока Вы не стали звездой?

Андрей Гринев:

 Пока не в домике – это значит, что во время пандемии я писал сценарий, и когда ты пишешь сценарий, ты не можешь отвлекаться, потому что погружаешься полностью, начинаешь жить жизнью своих героев, и ты не можешь посвящать себя каким-то другим творческим идеям, то есть ты должен отработать эту и потом следующую. Именно в данный момент «Уехать/Остаться» – понятно, что делать, поэтому поляна пустая. Завтра я встречаюсь с ребятами по сценарию, если мы с ними договоримся, я начну писать с ними сценарий, то есть я на месяц, на 2 выпаду, буду в домике в этот момент, я допишу – потом следующая история идет. Я никогда не зазвездывался.

Виктория Данильченко:

 Спасибо Вам большое за надежду, что если вдруг у кого-то возникнет потребность найти творческого человека, с которым можно поговорить, поделиться и задать этот вопрос, и хочу поблагодарить Вас за то, что Вы нашли время, пока еще не зазвездившись, и пришли к нам на программу. Моим гостем был театральный продюсер, девелопер Андрей Гринев, и еще раз мое искреннее спасибо за эту постановку, потому что она супергениальная, и я абсолютно всем советую сходить на «Уйти/Остаться», это чудесный спектакль.