Алексей Гребнев:
Друзья, я всех приветствую, в эфире канал Мediametrics, передача «Управление медицинской организацией». Я ведущий Гребнев Алексей, со мной постоянная соведущая Лиана Давидян. И сегодня у нас в гостях Евгений Коблов, который представляет архитектурную компанию «А+А» и является не просто архитектором, а достаточно известным человеком, который воплощает в жизнь все задумки, которые есть у нас, когда мы строим квартиры, дома, хотим потратить энную сумму, для того чтобы получилось качественно. Как правило, когда мы говорим о медицинских организациях, мы их начинаем видеть в своем поле, когда у нас есть медицинская лицензия. Лиана, Ваш последний опыт проектирования и строительства медицинского центра – это те 14 лет назад или что-то в этой жизни менялось?
Лиана Давидян:
Не 14, а 19 лет назад, и сейчас мы входим в вялотекущий, к сожалению, новый проект, а вялотекущий как раз из-за серьезных проблем с проектированием. И надо отметить, что между тем, что было 15-18 лет назад, и тем, что сейчас, лежит колоссальная разница. Во-первых, изменились СНиПы, СанПиНы. Во-вторых, появилась масса новых материалов. В-третьих, появилась наконец какая-то плеяда архитекторов, хоть что-то понимающих в проектировании медицинских организаций, которые выходят за рамки «белые стены, моющиеся поверхности, открывающиеся двери определенной ширины», и мыслят более перспективно, более позитивно. В этом плане это большой плюс.
Мой опыт, это даже не опыт, а уже несколько анекдот. В помещении, под которое мы проектируем клинику, сначала выяснилось, что у нас украденный электрический кабель. Теперь выяснилось, что у нас нет вентиляции, до этого выяснилось, что какая-то часть помещения вообще не наша, на нее наложено обременение, и об этом нет нигде никаких документов. Все проблемы будем решать постепенно по мере возможности и по мере их актуализации.
Но у меня есть вопрос к Вам – когда речь идет о проектировании медицинской клиники, первое ключевое слово – это проект. Я знаю, что в стародавние времена доктор, устраивая свою частную практику, считал, и может быть даже справедливо считал, что он лучше знает, как ему что нужно сделать в клинике. И ремонт он делал у себя в квартире, тоже знает, как это. В какой момент стала появляться аудитория, которая заказывает полноценный грамотный проект медицинской клиники у специалиста, профессионала?
Евгений Коблов:
В нашем опыте был случай, когда открывал клинику не главный врач, а просто предприниматель, который решил открыть клинику косметологии, одну из которых мы спроектировали. И он как предприниматель подошел к этому с точки зрения бизнеса, построения бизнес-процессов, и для него дизайн и архитектура были тоже одним из финансовых инструментов, в которые он вложил определенную сумму, которые рассчитал заранее, и как раз с этим он пошел к нам, архитекторам и дизайнерам, мы построили здание и сделали в нем интерьер.
Само собой, мы консультировались у главврача, который позже стал главврачом этой клиники, но первоначально мы к нему пришли с нашим проектным предложением, и он его корректировал, то есть не было такого, что он пришел и говорил, как надо. Мы пришли, показали, как правильно, а он уже немножко откорректировал по своему видению небольшую экономику определенных кабинетов, но не более.
Лиана Давидян:
Это замечательно, что человек, занимающийся бизнесом, понимает, как он строится, и исходя из этого, неважно, строит он клинику или магазин, понимает последовательность процессов. Но в целом сам рынок проектирования медицинских организаций когда начал формироваться?
Евгений Коблов:
Я могу сказать не за всю Одессу, а про нас. Первые заказы на подобные клиники нам начали приходить с 2014 года, до этого подобных заказов в нашей организации не было, а наша организация работает с 1993 года.
Лиана Давидян:
Я услышала ответ, который и предполагала, потому что рынку проектирования медицинских учреждений лет 10 максимум, а по-хорошему лет 5-6, когда стало понятно, что проект, дизайн клиники – эта составляющая часть ее успеха. В этой связи следующий вопрос, не про деньги, потому что проект может выглядеть шикарно, но стоить недорого, и может стоить очень дорого, но внешне совершенно непонятно, за что заплачено. Если попытаться в процентном соотношении оценить формулу успеха клиники, какую долю занимает проектирование?
Евгений Коблов:
В советское время всеми проектами занимался Союз архитекторов, тогда не было частного бизнеса, все шло через Союз, и тогда Союз архитекторов выработал формулу – 10 процентов от стоимости реализации, это было в советское время. Сегодняшние реалии – это в среднем 3-7 процентов от стоимости реализации ремонта.
Лиана Давидян:
Именно ремонта, не покупки оборудования. А если не по затратам оценивать, а экспертно? Неудачный проект и удачный проект очень сильно влияют на реализацию той деятельности, которую собираются делать в этой клинике. Предположим, если неграмотно было сделано проектирование, а уж тем более если были серьезные огрехи в ремонте.
Евгений Коблов:
Современные реалии говорят о том, что люди начинают искать клиники в том числе там, где они чувствуют себя комфортно и гармонично, куда им хочется прийти. Интерьеры и ремонт – это одни из механизмов воздействия на это желание клиента. Само собой профессионализм врачей останется на первом месте, но в то же время если у тебя есть и профессионализм, и место, куда люди хотят прийти, то это просто добавляет вам возможности и успеха вашего дела.
Лиана Давидян:
Отлично, потому что я считаю, если брать в процентном отношении, 50 процентов успеха – это хорошая команда профессионалов, и как минимум 20 процентов успеха – это правильная маршрутизация, которая в том числе включает в себя правильное проектирование, потому что это очень взаимосвязанные вещи. Как часто в Вашей практике приходилось проявлять смекалку, для того чтобы обойти определенные противоречия правоустанавливающих документов?
Алексей Гребнев:
Ты СанПиН, я СНиП, у нас есть конфликт, и у нас есть человек, который конкретно понимает, что нас нужно помирить, объяснить тем, кто придет проверять меня или тебя, что ты лучше, а я на втором плане. Одно дело, с нуля построить, а другое дело, вписаться в существующее помещение.
Евгений Коблов:
Во всех проектах приходится всегда находить определенные компромиссы, потому что наше законодательство, к сожалению или счастью, имеет определенный ряд неточностей. Некоторые законы друг другу противоречат, некоторые из них, скажу деликатно, очень странные.
Последняя клиника, которую мы проектировали, это было в построенном жилом комплексе, а там на первом этаже любят сейчас делать 5-метровые потолки. Клиника располагалась как раз в таком пространстве, и владелец будущей клиники само собой захотел сделать антресоли, чтобы клиника была на два этажа на этой высоте. Оказывается, по нашему законодательству нельзя увеличивать площадь за счет антресолей более чем на 30-40 процентов. Когда покупаешь такое пространство, тебе все риэлторы, продавцы говорят: да, конечно, ставь все что хочешь, второй этаж – легко. Потом оказывается, что на антресоли нельзя делать никаких мокрых зон, то есть ты не можешь делать косметологический кабинет с раковиной, как по СанПиНу, ты не может там делать уборные. Оказывается, что эта антресоль чисто теоретически не может быть использована в медицинских целях.
И как раз в этот момент приходит консалтинг, это определенные люди, которые за определенные гонорары помогают согласовать подобные вещи, которые не вписываются в существующие рамки и нормы, потому что лично для меня они немножко надуманные, и нет никакой базы, почему этот закон такой. Когда были деревянные перекрытия, то да, мокрые зоны должны были быть под мокрой зоной, это понятно, что вода потекла и через деревянные перекрытия, деревянные балки попала на нижнее помещение, тоже мокрое. А сейчас есть бетонное перекрытие, монолитное. Потекла вода, она будет по монолиту литься, пока не найдет отверстие, чтобы стечь ниже, и неважно, что под тобой. И пережитки этих норм до сих пор влияют на современные дизайны, которые уже не актуальны, и приходится прибегать к определенным ухищрениям, каким образом реализовать все эргономично, чтобы это проходило по адекватным нормам и чтобы этим можно было комфортно пользоваться.
Лиана Давидян:
Вы фактически рассказали одну из историй, каким образом Вы, проявляя смекалку и сообразительность, обходите порой алогичные или противоречащие друг другу нормы нашего законодательства. А что-нибудь связанное с ошибками коммуникации с заказчиками, когда появляются совсем фантастические требования, завышенные ожидания? Я в роли заказчика не один раз была, у меня свои счеты с проектировщиками, архитекторами и дизайнерами в целом, дизайнерами любых вещей, потому что я считаю их людьми очень творческими, которые иногда упускают детали, в которых дьявол-то и кроется иногда. Точно так же я понимаю, что есть очень своеобразные заказчики с очень оригинальными идеями, которые пытаются их воплотить. Вы сталкивались с таким?
Евгений Коблов:
Регулярно сталкиваемся, любим, принимаем, уважаем, но все равно есть нормы адекватности. Конечно, приходят клиенты, которые хотят что-либо вне адекватной парадигмы создания интерьера либо объемов здания. И как одна из работ, которую мы проводим с клиентом, мы еще его и образовываем, рассказываем нашему клиенту о том, какие сейчас тренды, как это реализовывается, почему его идею лучше не реализовывать. Когда ты обращаешься к любому профессионалу, очень важно, чтобы когда ты от него вышел, получив свой продукт, за которым обратился, ты еще мог про этот продукт сам рассказать и сам понимать, почему он такой, а не другой.
Лиана Давидян:
Получается, Вы в каком-то смысле модифицируете его идею и делаете ее более жизнеспособной и реализуемой. Если бы мы с Вами сейчас построили диалог, что даем какие-то советы руководителям клиник, которые планируют открывать, мне просто очень понравилась фраза, что мы их образовываем, потому что я считаю, что каждый профессионал должен делиться своим знанием, образовывать всех тех, кто попадает в поле его зрения, даже если он не его заказчик. В какой части должен быть хотя бы минимально образован любой предприниматель от медицины, для того чтобы у него складывались нормальные, понятные взаимоотношения с проектировщиком?
Евгений Коблов:
Надо знать вообще этапы проектирования, как строится, и если пришел дизайнер и сказал: «Я все сам сделаю, мне больше никто не нужен», – уже есть определенное сомнение в качестве того дизайна, который будет, потому что дизайн клиники начинается с типологии здания и сооружения. Ты приглашаешь технолога, который делает так называемые кубики того, что происходит внутри клиники. Я начинаю с того, что мне дают технологию. И сначала, когда мы начинаем работу над клиниками, ресторанами, гостиницами, крупными фитнес-центрами, там есть человек, который дает нам эти кубики, связи между всеми помещениями, какие должны пересекаться, какие не должны.
Лиана Давидян:
То, что я называю маршрутизацией.
Евгений Коблов:
Входы, выходы, пожарный выход, все это учитывает и дает просто схему. Эта схема для нас и есть настоящее задание помимо задания клиента. Клиент сказал: хочу столько-то кабинетов, мне нужна администрация, но он же само собой забывает про пункт уборочного инвентаря, пожарные выходы, если многоэтажное здание, должны быть незадымляемые комнаты. Он не должен этого знать, а я как специалист должен ему рассказать, что в твоей клинике будут такие дополнительные помещения, у тебя будет такая функция, здесь люди будут входить, здесь будут принимать душ, здесь моют руки, здесь переодеваются, расходятся по кабинетам. Все это в итоге рассказываю я ему с помощью этого технолога, который меня тоже проинформировал, и мы на основе этой технологии сделали планировки, согласовали и пошли дальше в дизайн, потому что все начинается с планировки, как люди будут там жить.
Алексей Гребнев:
Лиана, когда появились частные медицинские организации, которые начали этот запрос формировать?
Лиана Давидян:
Платная медицина была еще в советские времена, если кто помнит, были хозрасчетные подразделения ортопедии, протезирование в простонародье всегда было платным. Мой дядя, например, я до сих пор помню его личный кабинет в Гадруте, в Карабахе, но по-настоящему первые зачатки частной медицины стали возникать тогда, когда в принципе у нас в стране появилось право о частной собственности, так называемый капитализм, в горбачевские времена. В основном это происходило следующим образом: при госклиниках тут же организовывался частный прием, хотя бы просто потому, что не было ни оборудования, ни инфраструктуры, которая может это оборудование привезти. И чаще всего это происходило так: арендуется кабинет уже в существующем госучреждении, и там начинается частная практика.
Алексей Гребнев:
Бизнес без затрат.
Лиана Давидян:
Он был без проектирования и с минимальными затратами. А как рынок частной медицины – это конец 90-х-начало 2000-х, и при этом у этого рынка было два скачка, тогда и следующий скачок 2014-2015 год. И если проследить, то это связано с кризисом, 2008 год, потом был 2014 год, и в какой-то момент, когда была оценена общая ситуация, стало понятно, что медицина – очень перспективный рынок для инвестиций. И в этот момент в медицину пошли инвесторы не медики, с этим связан ее рост, бум в определенном смысле. Мне кажется, что сейчас мы опять на пороге очередного такого рывка.
Алексей Гребнев:
Когда строятся ковидные центры на частные деньги, занимаются реабилитацией, и мы уходим от стоматологии, эстетики и пластической хирургии, не ищем маленькие, отдельно стоящие здания, а задумываемся о больших проектах, которые потянут Россию вперед, и мы не будем болеть. Но все-таки возвращаемся к тому, что чаще всего мы берем что-то в аренду, помещение нам не принадлежит на правах собственности. Мы заходим иногда в исторический центр, потому что в каждом городе хочется быть в центре, и это требует определенных подходов, которые не всегда знает владелец, выбирая то или другое удобное по локации помещение. Какая команда работает для того, чтобы реализовать проект и запустить медицинскую организацию в целом?
Евгений Коблов:
Очень правильно было замечено, что владельцы будущих клиник, которые решили открыть этот бизнес, начинают искать помещение, и к большому сожалению, зачастую заинтересованные в продаже либо в сдаче в аренду часто дезинформируют будущего владельца.
Алексей Гребнев:
Они работают с его предвосхищениями, ожиданиями, продавая ему: купи, подпиши договор, там сам разберешься, все просто.
Евгений Коблов:
Мы регулярно сталкиваемся, когда к нам приходят люди: вот, мы хотим построить ресторан. Оказывается, что историческое здание на Садовом кольце, и там только по согласованию, надо ждать полгода, и это стоит сумму с шестью нулями. Само собой, когда это помещение сдавалось в аренду, это просто-напросто не сказали.
Прежде чем соглашаться на подобные сделки, очень правильно обратиться к компетентным людям, для того чтобы они минимум узнали бы типологию этого здания, историю здания, что в нем можно строить, что нельзя строить, узнали возможности по инженерным сетям. Если вы решили воспользоваться профессиональной командой дизайнеров и архитекторов, они все это уже знают, много раз проходили, сталкивались.
Алексей Гребнев:
Если территория была ничья, мы решили построить, там оказалось кладбище, то пока не захоронят все останки, мы не начнем свое строительство.
Лиана Давидян:
Какие страшные примеры Вы приводите, это все-таки экзотика, ближе то, что говорит наш гость, когда просто недостаточно информированы о техусловиях, состоянии здания, о каких-то обременениях. В конце концов согласие соседей, потому что сейчас у нас общедомовая территория, и любое изменение требует согласования со всеми. Если это жилой дом, помещение арендовано на первом этаже, а ты хочешь вывеску, рекламу…
Алексей Гребнев:
Ты будешь платить соседям ежемесячную ренту, потому что она вроде бы занимает не твой фасад.
Лиана Давидян:
Там действительно много нюансов. На нашем курсе «Управление медорганизацией» в финуниверситете мы очень любим готовить чек-листы по каждой специализации или по каждой тематике, то есть необязательно быть маркетологом, но у тебя должен быть чек-лист, как ты проверяешь своего маркетолога. Необязательно быть юристом, но у тебя должен быть чек-лист, как ты проверяешь своего юриста.
Алексей Гребнев:
Есть ли такой чек-лист, для того чтобы мы могли его вывесить на нашем сайте «Управление медицинской организацией», либо еще что-то в виде подсказки, чтобы когда человек начинает новое строительство, до момента того, как вообще придет бригада, ведь мы даже не дошли до замешивания цемента и первой кладки? Мы в этом здании откроем медицинский центр, получится либо нам идти искать дальше? Не все то предложение, что есть на рынке, будет одобрено архитектурным надзором.
Лиана Давидян:
У меня есть предложение у нас в эфире попробовать сделать набросок этого чек-листа. Мне очень понравилась идея с технологией, потому что во многом может оказаться, что посмотрев на технологию процесса, будет понятно, что в это помещение он просто не укладывается.
Евгений Коблов:
Такого чек-листа не существует на сегодняшний день, хорошая идея его создать, я постараюсь это сделать в ближайшее время. СНиП по производству интерьеров 1986 года, и он состоит на двух листиках А4, это к разговору о нормах и создании интерьера. Про создание клиник есть отдельные книги, которые можно почитать. Если быстрый чек-лист про то, как создать клинику, первое – я бы рекомендовал перед арендой или покупкой здания обратиться к профессиональному дизайнеру, архитектору, у кого либо в штате, либо он знаком с этими технологами, потому что профессия технолог очень редкая.
Алексей Гребнев:
Поэтому Вы так много путешествуете по стране.
Евгений Коблов:
Мы пользуемся сотрудниками организации Моспроект, потому что у них остались еще такие люди, которые все это знают, умеют, любят и критикуют. Перед арендой у вас есть планировки, архитекторы с технологом посмотрели, сказали: да, можно. После этого ты идешь к управляющей компании, берешь все техусловия: сколько там электричества, можно ли увеличить, сколько там тепла, можно ли увеличить, сколько там воды, какая вода, даже количество воды нужно узнать, потому что если помещение распланировано так, что там должно быть 2 раковины, а в итоге ставим 20, то просто-напросто не хватит. Только после того, когда все это узнал, имеет смысл брать в аренду либо покупать помещение и только после этого уже переходить к проекту. Чек-лист такой, не сначала покупаешь, а потом думаешь, как там все поместить.
Алексей Гребнев:
А с готовым планом приходишь, говоришь: о, реализуем, я видел, у меня есть 25 набросков, что мне нравится.
Лиана Давидян:
Это похоже, когда некоторые пациенты присылают доктору фотографии улыбок звезд: «Хочу такие зубы». Наверное, точно так же приходят к архитектору: «Хочу такую клинику». А архитектор говорит: «Извини, но то, что ты выбрал и уже купил, вложил немаленькие деньги, там этом невозможно реализовать, просто потому что там недостаточно электричества. Для того чтобы тебе получить дополнительные мощности, тебе надо пройти все круги ада и заплатить еще столько же».
Алексей Гребнев:
Вы чаще в конфликте находитесь с теми, кому дальше передаете свой следующий этап, это строители, или Вы их тоже сопровождаете, помогаете и на этом этапе?
Евгений Коблов:
Я тот человек, который получает удовольствие от своей работы. И поэтому те строители, к которым я обращаюсь…
Алексей Гребнев:
Это же не Ваши строители, то есть строители заказчика.
Евгений Коблов:
Да. Я работаю только с теми строителями, которые меня слышат, знают чего от них хочу и задают правильные вопросы, потому что строители, когда ты приходишь на стройку, прилетают и начинают тебя в течение часа заваливать вопросами, на которые чисто теоретически они сами знают ответы. Правильный строитель задает вопрос таким образом: смотри, у тебя есть проект, вот здесь такой шов, я считаю, что лучше переместить его по такой-то причине. А вопросы из серии как крепить плинтуса, это неправильный вопрос, это он должен был знать и даже меня не спрашивать. И когда ты приходишь на стройку, они тебя закидывают 50 вопросами за час, ты пытаешься просто выбежать со стройки и не возвращаться туда.
Алексей Гребнев:
Вы конфликтуете со строителями?
Евгений Коблов:
Я человек не конфликтный, и поэтому я нанимаю человека, который с ними конфликтует. У меня есть один военный знакомый, он ведет технический надзор.
Алексей Гребнев:
Это сроки, когда они должны сдать?
Евгений Коблов:
В том числе сроки. Он проверяет количество материалов, использованных на стройке, чтобы фактическое не отличалось от актируемого, проверяет технологию ведения строительства, убирает металлические маяки с оштукатуренных стен, проверяет бетон, укладку плитки, клеи, то есть он следит за правильным ведением строительства. И эти ребята в основном за словами в карман не лезут, вот они конфликтуют со строителями. А так как я люблю получать удовольствие от своей жизни, от работы, то если что-то нужно, через него решаю конфликтные вопросы.
Алексей Гребнев:
Когда клининговую компанию вызывать для передачи ключей?
Евгений Коблов:
Клининговую компанию, во-первых, надо вызывать два раза. Ты один раз убрался, через два дня еще раз, потому что пыль оседает, и после любого ремонта от 2 до 4 раз надо убираться. Есть специальные клининговые компании, которые занимаются именно клинингом после ремонтов, и у них в контракте: мы убираемся раз, через 3-4 дня убираемся два.
Алексей Гребнев:
Рекомендации по косметологическому ремонту после окончания строительства, на каком этапе. Начинает функционировать медицинская организация, когда мы приходим к первому ее износу?
Евгений Коблов:
Последние годы все клиенты просят делать ремонт, чтобы с ним ничего не происходило в течение 10 лет, мы хотим сделать так, чтобы 10 лет не обслуживать его с точки зрения доремонта, чтобы плитка не откалывалась, краска не отлуплялась, краны не текли.
Алексей Гребнев:
У Вас получилось так, Лиана?
Лиана Давидян:
Мы построились в 2003 году.
Алексей Гребнев:
Сколько с 2003 года прошло косметических ремонтов и усовершенствований клиники?
Лиана Давидян:
Если говорить именно о косметическом ремонте, когда необходимо возвращать товарный вид, то у нас таким образом построен технологический процесс, что мы стараемся не дожидаться, когда нужно возвращать товарный вид, и при первых признаках мы это обновляем. И надо помнить, что тот ремонт, в котором мы сейчас находимся, это ремонт 2007 года, то есть ему очень много лет. Обновление сетей и какой-то инфраструктурной части проходило дважды и зонально, так как мы не имеем возможности прекращать производство, практически как в сталелитейной промышленности. Мы выбираем, когда новогодние праздники, закрываем клинику, всех отправляем на каникулы, и за это время какие-то определенные ремонтные работы проводятся. Но это очень важный момент, который тоже нужно в задание на проектирование заложить, чтобы через определенное время можно было бы зонально проводить ремонтные работы, не прекращая полностью деятельность клиники.
Евгений Коблов:
Очень хорошее замечание, обязательно о нем подумаю, потому что современные реалии позволяют делать ремонт на 10-15 лет без сложных эксплуатационных моментов, потому что сейчас вышло очень много полимерных материалов, которые вплоть до того, что убивают бактерии. Вышло огромное количество керамогранитов, это материал, который, можно сказать, вечный, с ним ничего даже теоретически произойти не может, и самое главное, очень легко реставрируется.
К сожалению, самый большой износ у инженерных сетей, особенно что касается электрики, технологии слишком быстро меняются, и то, что мы делали в клинике в 2009 году, то спустя 11 лет нас попросили обновить, телевизионные сети уже не подходят, даже таких каналов нет. Мы все просто через wi-fi переподключили, и сеть работает. И когда мы делали ремонт в этой клинике, у нас главврач, у него есть тетрадь приема, и он говорит: «Так, у нас здесь окно 2 часа, делаем». Два часа делается, потом выходят, прием, и поэтому все было очень быстро.
Алексей Гребнев:
Какие бы риски Вы предложили застраховать со своей стороны и объявили бы это владельцу, что Вы это будете страховать на такую-то сумму, потому что…?
Евгений Коблов:
В течение стройки приблизительно от 5 до 8 процентов приходят дефектных материалов. И если вы работаете с европейскими компаниями, недостатки по 3-5 месяцев идут из-за границы, то понятное дело, что если у вас по той или другой причине какой-то из материалов почему-то разбился по дороге, что-то с ним случилось, что может сильно стройку задержать, то на эти издержки нужно закладывать те самые 8-7 процентов. В нашей организации есть услуга, называется генеральный подряд, когда мы берем эти издержки на себя, то есть мы добавляем 10 процентов к стоимости реализации и говорим, что есть смета, вы нам платите по графику платежей. То, что мы сможем из этих 10 процентов сэкономить, то нам. Но обычно нам остается от 3 до 5 процентов выручки, потому что, например, плитка 2х1,5 метра, один лист лопнул, ее привоз из-за границы 3 месяца, стройку же не остановишь на три месяца, чтобы одну плитку привезти. Мы нашли выход, завод в Москве, где специально сфотографировали эту плитку на сканере, потом заново ее напечатали, точно такую же, чтобы рисунок переходил, и все это входит в эти 10 процентов. Клиента в итоге мы информируем, больше в шуточной форме, но это все берем на себя, такая своеобразная страховка клиента.
Алексей Гребнев:
Сроки часто сдвигаются от запланированного?
Евгений Коблов:
История в том, что если мне дать весь бюджет и 6 месяцев не трогать, я сделаю любой ремонт.
Алексей Гребнев:
Я сомневаюсь, что тебе дадут все деньги и не позвонят, это из области фантастики.
Лиана Давидян:
Я думаю, что не трогать – имеется в виду не придумывать и не вносить изменений.
Евгений Коблов:
Задержки в сроках в основном из-за выбора, то есть тот момент, когда говоришь: «Смотри, можно вариант этот либо этот», – и он берет паузу подумать день. А представляете, ремонт в среднем – это больше 300 позиций надо выбрать. И ты каждый выбор откладываешь на день.
Алексей Гребнев:
Или вносишь изменения к первому исходнику.
Лиана Давидян:
Я ездил, увидел, мне понравилось, давай-ка мы вот это сделаем – это наверняка часто встречается.
Евгений Коблов:
И это вносит определенную смуту, ведет к изменению сроков, удорожению проекта и так далее.
Алексей Гребнев:
Уважаемые руководители, так оказывается, не архитекторы плохие, а у нас много идей и вводных.
Лиана Давидян:
Я бы все-таки в защиту руководителей сказала, что хороших, грамотных, профессиональных архитекторов, разбирающихся в специфике проектирования медицинских учреждений, не так много, так же, как и риэлторы горят желанием продать свой продукт и упускают важные нюансы, так и большинство архитекторов, которые говорят, что нет проблем, я все спроектирую – я смутно себе представляют в массе своей, какие есть ограничения, связанные с Росздравнадзором, Санэпидемнадзором и прочими проверяющими организациями. Поэтому справедливости ради надо сказать, что как очень грамотно подготовленных с точки зрения создания проекта руководителей не так много (и мы наш образовательный проект в том числе для этого создали), так и на профессиональном поле архитекторов все-таки есть специализации, и пока не пройдет несколько успешных медицинских проектов, смело говорить о том, что я могу хорошо провести этот проект, можно только с долей самомнения. Это будет извечный конфликт проектировщика и заказчика хотя бы просто потому, что это два разных человека, и у них разные представления о том, каким они хотят видеть свой продукт.
Я уже поняла, что Вы человек неконфликтный, Вы не любите создавать противостояние. Как бы Вы посоветовали заказчику строить диалог со своим исполнителем, в данном случае архитектурным бюро?
Евгений Коблов:
Сейчас будет важная информация. Всего две стороны заинтересованы в завершении стройки – это сам владелец и архитектор, который хочет увидеть реализацию того, что он придумал. На самом деле все остальные заинтересованы в процессе, они зарабатывают на процессе, и только я как архитектор что-то придумал, реализовал, пришел, потрогал, а потом еще друзьям показал: смотрите, я сделал, вот фоточки. И очень важно, что ты как владелец будущей клиники должен понимать, что тот самый архитектор, которого ты нанимаешь, на твоей стороне, он хочет как можно быстрее завершить эту работу, для того что в итоге это все было как опыт, чем можно похвастаться, потому что все архитекторы очень любят хвастаться своими достижениями.
Алексей Гребнев:
Блиц последней минуты – базовое образование?
Евгений Коблов:
У меня два высших образования, одно архитектурное, другое психологическое.
Алексей Гребнев:
Как часто Вы повышаете свои знания?
Евгений Коблов:
Почти каждый день, утро начинается с чтения современной прессы по архитектуре и дизайну.
Алексей Гребнев:
Вы уже пришли к школе наставничества?
Евгений Коблов:
Да, у меня своя школа.
Алексей Гребнев:
С этим где-то можно ознакомиться?
Евгений Коблов:
У меня на сайте.
Алексей Гребнев:
Хочу сказать нашим слушателям, руководителям, что перед тем, как стать успешным руководителем почти сети клиник «Аврора», Лиана достаточно долго отработала в строительстве.
Лиана Давидян:
Девелопменте, поэтому мне очень знакомы все проблемы, о которых Вы говорите, речь шла о больших зданиях, но в целом мне очень нравится Ваша мысль, и она ключевая – нужно понимать, кто на чьей стороне.
Алексей Гребнев:
Время нашей программы подошло к концу, канал Мediametrics, «Управление медицинской организацией». Друзья, это был только первый заход на эту тему, она реально сложная и ранее не освещаемая, но мы обещаем вам продолжить это на нашем канале «Управление медицинской организацией» в студии Мediametrics. Благодарим всех, до новых встреч.