Виктория Данильченко:
Здравствуйте, уважаемые слушатели канала Mediametrics, в эфире я, Виктория Данильченко, и программа «Мужской вопрос». В нашей программе мы рассказываем об истории успеха того или иного мужчины из той или иной сферы деятельности. Сегодня у меня в гостях российский музыкант, певец, композитор, лидер группы «Ромарио» Роман Луговых. Готовясь к гостю, я читаю о нем любую доступную информацию, и прочитав про человека, узнаешь что-то новое, что-то тебе открывает глаза. Но что было любопытным – в Википедии была такая фраза, что Вы сын богатых родителей, потом эта информация исчезла. Хотелось бы понять, что это.
Роман Ромарио (Луговых):
Я думаю, что сын богатых родителей – точно такой информации не было дословно, а бывает что-то выброшено в пространство, и оно начинает жить какой-то жизнью, ты этого даже не ждешь. Во-первых, если бы это было так, я не понимаю, что в этом зазорного, критерии жизни совершенно в другом, это не те критерии, по которым я отношусь к людям. Но была одна история, когда в 2010 году вышел мой первый альбом «Имена», так получилось, что это был совместный альбом, записанный с Чижом и Маргулисом, блюзовая пластинка, наша любимая, потому что она первая, мы год ее записывали. Снизошли мэтры, и вся моя концепция удалась, в общем, был маленький триумф меня и моей команды. У меня был какой-то небольшой объем ресурсов на тот момент, которым я владел, и попросил осветить Екатеринбургский портал. Так как я из Екатеринбурга, у меня были в Екатеринбурге друзья из этой среды, и они посчитали должным рассказ о моем альбоме озаглавить «Сын генерального директора телекомпании «Четвертый канал» выпустил альбом».
Генеральный директор екатеринбургской телекомпании, и как любой другой, не имеет никакого влияния на мэтров рок-н-ролла, и сложно это представить. Это было подхвачено в первую очередь на форумах Чижа, потому что факт выхода альбома всех тогда насторожил – кто это такой, сложно поверить в искренность наших отношений с Чижом, Маргулисом. Более того, обложку сделал Андрей Макаревич, мы с ним на стадии альбома не были знакомы, но познакомились, когда уже был альбом записан. И он говорит: «А ты почему меня не позвал? Такая классная пластинка. – Да я вообще не понимаю, что сейчас происходит. – Давай хоть обложку сделаю, я же художник. – Давайте». Набор чудес, который со мной происходил. И это был конец нулевых, эпоха звериного капитализма и расцвет поющих жен, дочек, любовниц олигархов, хотя в рок-н-ролльно-блюзовой истории такого вообще быть не может, там совершенно иначе все выстраивается. И абсолютно безобидный заголовок, человек тогда, наверное, постигал основы качания трафика, тогда еще не было всего этого, он понимал, что на Екатеринбургском портале это привлечет внимание, и он написал.
Хотя что глобального, директор екатеринбургского телеканала, даже не президент, это наемный рабочий. Да, классная телекомпания, я очень горжусь, обожаю своих родителей, с папой только что встречались, причем приехал он на той же самой машине, на которой в 2001 году из школы меня забирал, это как критерий того, что он не олигарх, но мы и не бедствовали никогда. Почему-то в рок-тусовке это стремно, если ты не из низов, не из подворотен, не пел Цоя в переходе, а то, что я учился в нормальной школе, в екатеринбургской гимназии, у меня были нормальные друзья, из интеллигентной семьи. Такое бывает, мама филолог, папа журналист, просто у него есть талант управленца, который мне тоже передался, я занимаюсь продюсированием проектов. Более того, у меня уже дети растут вовсю, в школу ходят, их стартовые позиции гораздо круче, чем мои. Они живут в Москве, им гораздо проще к тому же самому условному Маргулису будущего, кто для них будет авторитетом, Моргенштерн, который уже будет старенький, когда они вырастут, прийти и показать свои первые записи. Им гораздо проще будет приехать, находясь в Москве, чем мне посылать по почте демки в 2005 году.
Виктория Данильченко:
А что касается Вас самого, музыка, продюсирование или есть некая земная профессия, которую Вы получили?
Роман Ромарио (Луговых):
Нет никакой вообще профессии, нет никакого высшего образования. Один курс факультета связи с общественностью, но два раза оставался на второй год, курс закончил, но со второго меня пару раз еще отчисляли. И один раз я проучился с младшим потоком, но это не мое, я занимался вовсю музыкой. Я ни дня не работал ни по какой другой профессии и ни копейки в жизни не заработал чем-то, что не связано с написанием песен, с исполнением песен, с подготовкой какого-то праздника, в основе которого мои песни. Частное мероприятие в необычном формате, но все равно это вокруг моего авторского контента. Сейчас у нас есть проект «Необарды», театральные площадки мы вписали в формат нашей музыки. Авторские отчисления тоже часть дохода, то есть я никогда не работал вне исполнительского ремесла.
Виктория Данильченко:
Чичерина, Алексей Балабанов, Светлаков, эти все талантливые люди люди родились в Екатеринбурге.
Роман Ромарио (Луговых):
Свердловский рок-клуб, Чайф, Агата Кристи, Наутилус Помпилиус, Смысловые галлюцинации, Монеточка, Клава Кока.
Виктория Данильченко:
Общаетесь со своими земляками или это в большей степени совпадения?
Роман Ромарио (Луговых):
Нас очень сильно поддерживала на ранней стадии группа Чайф как настоящие уральские, екатеринбургские патриоты, и они в нас увидели свое продолжение, когда только-только мы появились, первые пару лет существования группы. В 2005 году наше знакомство произошло с Бегуновым, Шахриным, они очень сильно в нас поверили. Но когда в 2007 году я иммигрировал в Москву, наша любовь закончилась ровно в тот момент, когда они узнали, их это дико выбесило, потому что они подразумевали, что наша преемственность и с точки зрения моего места жительства тоже будет продолжена, они же живут в Екатеринбурге, и что мы тоже будем екатеринбургской рок-н-ролльной группой.
Поэтому была двухлетняя поддержка, я мог взять гитару у кого-то из них и поехать на фестиваль, потому что у меня были инструменты более низкого класса, что лишний раз подтверждает, что мой папа не олигарх, иначе было бы у меня все, а не у Шахрина и Бегунова просил бы гитары. По нынешним меркам это был не суперинструмент, но до Екатеринбурга даже это не доходило, все равно все лучшие инструменты в Москве оседают среди музыкантов, и то, что уходит в регионы, уже вторпродукт, да еще и дорогие.
С Чайфами мы перестали вообще взаимодействовать, а Сергей Бобунец, Смысловые галлюцинации, казалось бы, один из символов третьей волны Свердловского рок-клуба, я его ни разу в жизни не видел. Даже удивительно бывает, с кем-то ты постоянно пересекаешься, ходишь по одним мероприятиям, у нас много общих друзей, но как однажды сказал мой друг, Бог экономит на локациях.
Виктория Данильченко:
А когда Вы в Москву переехали?
Роман Ромарио (Луговых):
В 2007 году, 1 февраля будет 15 лет.
Виктория Данильченко:
Вы переехали из Екатеринбурга в Москву, это же совершенно разный ритм, размеренный ритм жизни – это Екатеринбург, и бешеный темп – это Москва. Было сложно?
Роман Ромарио (Луговых):
Видимо, во мне этот темп существовал, и поэтому я с первого же дня и до нынешнего до сих пор не перестаю восхищаться Москвой. Я получаю на физиологическом уровне удовольствие от Москвы, любовь, и из-за этого она взаимна. Я так же чувствую себя в Лондоне, Нью-Йорке, Париже, в крупных мегаполисах. Наверное, я человек мегаполиса, такой склад характера. Есть же люди, которым дискомфортно, они приезжают за город, садятся на берегу реки и понимают, что вот он, кайф. Я такой кайф ловлю не больше двух дней.
Когда я переехал в Москву, мне был 21 год, идеальное время, когда я уже не ребенок, но еще все впереди, такая у меня была энергия, я был очень романтически искренне настроен, завязывал новые знакомства, пытался покорить это все блицкригом, понимал, что два месяца, и надо уже на МузТВ оказаться, или если на «Русском радио» не зазвучит к сентябрю, жизнь под откос. Я в этих рамках просто горел в Москве первый год.
Виктория Данильченко:
То, что касается телевизора, Вы попали туда, «Жить здорово», для программы Малышевой записывали.
Роман Ромарио (Луговых):
Я удивительным образом существую в телевизионном пространстве уже лет 10, то есть меня там нет, ни имени, ни лица, я понимаю, как это прекрасно, но при этом если брать песню «Жить так здорово здорово» – какая песня звучала чаще на Первом канале, чем в ежедневном режиме утренняя заставка 10 лет подряд? Любой продюсер отдал бы все, чтобы его артист стал эту песню петь.
Мне повезло, и Малышева выбрала меня, а потом на этой волне случилась история «Пока все дома» с Тимуром Кизяковым, там две песни звучат – заставка и в середине рубрика «У нас будет ребенок». А потом случилась программа «Здоровье», и когда лет 6-7 спустя я взглянул на телепрограмму, понял, что больше песен-то и нет, то есть эпоха телезаставок уже ушла. В 90-е все программы начинались с песен, все их знали, в нулевые все это ушло в историю, я называю это эра Пушного, когда просто пропевалось название. Пушной должен был писать песню «Жить здорово», но что-то у них не срослось, и Малышева стала искать и вышла на меня. Сейчас эпоха саунд-дизайна, когда просто какая-то музыкальная субстанция обрамляет начало программы, нет песен вообще. Их всего четыре, и все четыре написал, и исполнил, и пою я до сих пор, при этом больше меня никак в телевизоре не присутствует, вот такой парадокс.
Виктория Данильченко:
Сomedy тоже к Вам обращались с просьбами сделать им заставку?
Роман Ромарио (Луговых):
Там была уже не заставка. Comedy в 2005 году был абсолютно не тем, чем в 2021, это был глоток свежего воздуха, ультрамодный, на острие, то есть по тому, кто знает Comedy или не знает, в свой или чужой определяли. Они ворвались в пространство ТНТ, но еще не все знали и не все воспринимали, это была прослойка людей, это было супермодно и актуально в 2005 году. И первый филиал Сomedy club открылся в Екатеринбурге. Я когда об этом узнал, пытался найти людей, потому что понимал, что пишу смешные песенки, карапульки, переделки, у меня никогда в жизни не лежала душа к КВН, но тогда я почувствовал, что Сomedy – это было мое. Мы тогда все смотрели Сomedy в субботу вечером, ночью уходили тусоваться, и все пересказывали шутки, что там было. Сидел парень за баром: «Вы смотрите Сomedy? У вас хороший вкус. – А вы слышали, что в Екатеринбурге тоже?» И он визитку дает: «Я продюсер Сomedy в Екатеринбурге, если что, приходите к нам». Я к нему пришел, и мы стали в партнерстве делать эти вечеринки, это было официальное представительство Сomedy, то есть полностью брэндинг. Они прислали сцену, красный кругляшок, микрофоны, и каждую неделю они присылали на вечеринку резидента из Москвы, это было тоже очень круто. Приезжал Александр Ревва, Тимур Родригес, и мы их принимали, была тусовка, потом бурная ночная жизнь. 2005 год, и они молодые, уже успешные и знаменитые, все их приезды, кто бы не приезжал, все было очень вдохновенно, и расставались уже мы друзьями.
Один раз Сomedy приехали всем составом с гастролями, и я тоже устроил веселую тусовочку, было 25-летие Таира Мамедова. А еще в этот день в Екатеринбурге были фигуристы, Навка, Слуцкая, почему-то был Марат Башаров. И после этого они все сказали: «Слушай, Рома, ты хороший чувак, вот наши контакты, будешь в Москве, обязательно приходи на съемки. – Так я еще и пишу. – Нам всегда нужен материал». Они работали на износ. И переехав в Москву, я сразу позвонил, меня позвали в Golden Рalace, и я целый год тусил вместе с ними, что-то писал. За каждую мою шутку, которая попадала в Comedy, по 100, 200, 300 долларов по итогам месяца подкидывали. Но это в основном были песенки-переделки, Люсек Сорокин и Тимур Родригес тогда в основном пели эти песни. То, что мое попадало в эфир, они от своего гонорара мне платили, просто авторские, никакого даже не было договора, просто по-дружески. И вплоть до ухода Тимура из Comedy я был теневым автором.
Виктория Данильченко:
Вы ведь и выступаете самостоятельно, то есть не только Вы кому-то что-то пишете, записываете. Где Вы выступаете, если многие захотят прийти на Ваш концерт?
Роман Ромарио (Луговых):
Самое близкое, что можно сказать, в субботу в Мумий Тролль баре у нас с группой Ромарио большой сольный концерт, причем немножко непростой, потому что мы играем акустическую музыку уже последние 10 лет. Нашему составу больше, чем 10 лет, но мы решили, обретя свое лицо, звучание, лет 10 назад, что мы играем чисто акустическую музыку на 2 акустических гитарах, у нас облегченный полуакустический бас, своя авторская установка, и мы играем наш саундакустический рок-н-ролл плюс авторская песня. Мы достигаем какого-то драйва, но исключительно такими средствами. И 4 сентября мы играем рок-концерт, «Ромарио in rock» называется программа, мы почему-то решили тряхнуть стариной, как по молодости играли громко, с электрогитарами и барабанами. Также есть еще прекрасный проект под названием «Необарды».
Виктория Данильченко:
Я как раз хотела поговорить по поводу этого проекта, потому что мы знаем, кто такие барды, а кто такой необард, думаю, не понимает большая часть публики. Что это такое?
Роман Ромарио (Луговых):
Значение слова бард всем понятно, и есть определенные коннотации у этого слова. Люди, которые не сильно любят бардовскую песню за что-то там, вот эти негативные коннотации относятся к каким-то признакам и критериям, которые отторгают не любителей бардовской песни. Необарды все эти коннотации, все эти признаки убирают. Есть молодая волна в мире авторской песни, которая не умерла на самом-то деле, просто они настолько консервативные и ортодоксальные, и если они не будут обновляться, то действительно это все умрет вместе со слушателями, с артистами, Митяеву уже за 60.
Нас все на этих бардовских фестивалях называли молодое крыло авторской песни. Это я отдельно от группы, когда мы играем не рок-н-ролльную программа, а просто я с гитарой, Ромарио. Есть Вася Уриевский, это дико смешной автор-исполнитель, он сочетает авторскую песню с хип-хопом, на самом деле просто свободная музыка без ограничений. Есть Паша Пиковский, который поет свои песни, я все время плачу, он бьет ниже пояса меня часто своим творчеством, затрагивая такие темы, это высокая поэзия, но от нее текут слезы. А есть Паша Фахртдинов, который поет стадионные баллады, но тоже под гитару.
Мы много лет пытались встретиться хоть раз вместе, мы дружим лет 10, но никогда в жизни одновременно вчетвером не могли увидеться, потому что были плотные жизненные графики. Но на карантине графики стали не такими плотными, и мы сначала просто встретились, потом порепетировали, потом сыграли концерт, который имел дикий успех, и мы решили эту программу сделать постоянной. Более того, она стала основной в наших жизнях. За последний год мы из формата рюмочных попали с этой программой в репертуар Театра на Таганке, если говорить про Москву, и мы провели тур по городам, сейчас едем в Сибирь.
Четыре наших энергии, я больше как конферансье, модератор, первая песня от меня, потом идет Паша Пиковский, от которого все плачут, Вася Уриевский, от которого все смеются, Паша Фахртдинов, которого поют все хором. И это получается такой коктейль, аттракцион, мини-фестиваль, весь спектр эмоций ты получаешь каждые 15-20 минут, 5-6 кругов проходим. Все это уже обрело определенную форму, у нас есть уже элементы стендап-шоу, элементы театральные, то есть все превратилось в цельную постановку под названием «Необарды». И это тоже можно регулярно смотреть во всех городах.
Виктория Данильченко:
Вы сказали про Театр на Таганке, там это когда-то будет?
Роман Ромарио (Луговых):
Да, будет когда-то, потому что именно в Театре на Таганке этот концерт привязан к декорациям мюзикла «Суинни Тод», потому что мы немножечко его перерабатываем и играем это в декорациях. Этот мюзикл играется недельным заплывом, потом четыре дня под него пересобирают сцену, весь зал накрывают, зрительных сидений не становится, в театре появляются столы, сверху стулья, это очень сложносочиненная история. И Ирина Апексимова красиво придумала последний день сборки этой сцены сделать нашим концертом. И потом неделю идет мюзикл. Об этом мюзикле мы узнаем месяца за 3-4, сейчас просто стартовал сезон, много премьер, и будет большой фестиваль, да и мы не хотим частить. Мы должны эту программу играть 3 раза в год, а мы только-только сыграли в августе, и я бы не хотел, чтобы это было раньше весны, если говорить про Театр на Таганке, ну и чтобы ажиотаж был определенный.
13 августа наш концерт был задержан на 25 минут просто потому, что люди стояли на улице, была очередь. И до того, как Театр на Таганке сам обратился к нам с этим предложением, я из всех театров выбрал именно его, мне казалось, что тема необардов именно в Театре на Таганке будет круто снова сассоциирована с Высоцким, Окуджавой. Барды и Театр на Таганке как связь времен, и сейчас у Театра на Таганке идет новая история, новая жизнь, и мы, необарды, тоже оказываемся на этих подмостках. В этот раз был дикий ажиотаж, люди стояли и не могли попасть. Мне прислали фотографии со входа, пришли в гости Андрей Макаревич, Олег Митяев, Алексей Кортнев, Вова Крестовский, и они тоже в этом замесе. Мы их проводили через служебный вход, мы ведем сами Макаревича и Митяева, чтобы они зашли пораньше, и они рассказывали: а мы там с Вовой Дыховичным... У меня прямо мурашки бежали в тот момент, неужели это с нами происходит.
Благодаря этому проекту «Необарды» произошло абсолютно удивительное единение всех. Мы наши четыре авторские энергии, наши четыре аудитории скрестили, у каждого есть команда, кто помогает, четыре команды, и это все превратилось в огромную семью, почему чуть проще, например, стало продавать билеты.
Виктория Данильченко:
В Москве если кому-то хочется именно на эту программу попасть, то исключительно Театр на Таганке либо поехать в Сибирь.
Роман Ромарио (Луговых):
У нас есть два формата для Москвы, но мы просто не хотим делать больше, у нас зима, весна, лето, осень. То есть осень и весна – это Таганка, а лето и зима – у нас есть дружеская рюмочная под названием Шесть-YOU-Шесть на Маяковке, она маленькая, на 50 человек. Откуда родился этот проект – когда был карантин, нельзя было больше 50 зрителей, а так как времени было много, то мы решили набирать этот вал, потому что ажиотаж был большой, количеством концертов. И мы играли по 6 концертов на 50 человек. И сыграв первый раз, эту неделю прожив вместе, мы создали абсолютно свой искусственный мир счастья песен, безудержного алкоголя, мы напивались вместе со зрителями каждый день, и многие возвращались. Кто-то не попадал, потому что невозможно было в эту рюмочную вместиться. И мы решили эту форму сохранить, поэтому два раза в год играем в рюмочной. Летом в день рождения необардов, мы сыграли в июле, а зимой мы играем с 1 по 6 января 6 похмельных концертов в рюмочной. Получается, необарды 6 вечеров в рюмочной лето и зима и необарды на Таганке – это весна и осень.
Виктория Данильченко:
А Вы говорите, осенью не будет на Таганке.
Роман Ромарио (Луговых):
Да, потому что так случилось, что из-за какого-то фестиваля мюзикл «Суинни Тод» переместили на весну, а мы привязаны к этим декорациям. Но мы не можем отказывать театру, мы не хотим. И каждый раз, когда нам будут давать эту возможность, мы всегда будем играть, даже если будет по соседству наш другой концерт. Мы будем отказываться, скорее, от чего-то другого, потому что это большая честь и вообще красивая история. Это очень классно выглядит визуально, потому что очень необычная сцена, зал, все зрители сидят за столиками, и при этом это все театр. Разрешено даже выпивать, потому что когда Апексимова попала в рюмочную, она попала под обаяние этого проекта и говорила: «Подождите, а как же делать на Таганке, там же пить нельзя. А, у нас есть мюзикл, где есть столы, и я разрешу заносить, если нужно будет кому-то вино, что-то слабоалкогольное, чтобы было ощущение этой рюмочной, чтобы мы могли перенести вашу атмосферу».
В Питере будет 9 сентября в клубе «Морзе», это большой тысячный клуб, тысячный по зрителям, а билеты очень дешевые за всю историю, потому что 4 автора, сразу были дорогие билеты, мы в сегмент очень дорогих артистов попали с первого же дня нашего существования. А сейчас мы в Питере взяли большой клуб, но сделали очень дешевые билеты, 600 рублей всего лишь, такого больше не повторится, потому что мы обычно делали маленькие залы и дорогие билеты, чтобы не все могли попасть.
Виктория Данильченко:
То есть в московской рюмочной дорого.
Роман Ромарио (Луговых):
Да, в Театре на Таганке еще дороже, но там продают уже они билеты, мы получаем гонорар и никак не влияем, и еще не имеем проходок особо. У каждого человек 5-6 есть, вместе получается 20, но мы очень избирательно подходим.
Виктория Данильченко:
Вам приходилось работать с определенными рок-исполнителями, я знаю, с Ивановым работали. На сегодняшний момент остаются эти проекты или это уже в прошлом?
Роман Ромарио (Луговых):
Нет, это было средством заработка определенное количество времени, причем не работали с рок-н-ролльными мэтрами, больше имиджевая история, исполнение моих личных мечт: сотрудничество с Валерием Сюткиным, группой Рондо, Савелием Маргулисом, Чижом. Для сольных альбомов Александра Кутикова я написал несколько песен. Это как раз то, что для души и формирует определенный авторитет меня как автора. Но я очень много писал для других артистов, чьи имена можно спокойно не называть, их даже никто и не вспомнит, и я, к счастью, тоже уже давно этим не занимаюсь, то есть могу себе позволить иногда для души посотрудничать с каким-то моим кумиром детства, это счастье. Но это все реже и реже происходит, я и пишу-то все реже и реже, с годами это не так бьет ключом, только когда под задачу. И много своих проектов.
Виктория Данильченко:
Вы сейчас говорили про кумиров детства. А если взять Вашу сегодняшнюю творческую жизнь, обернуться назад, как Вы думаете, если поблагодарить Всевышнего за какую-то судьбоносную встречу, за супервстречу, которая перевернула Ваш внутренний мир, и поблагодарить, есть ли такой человек?
Роман Ромарио (Луговых):
Я пожизненно благодарен человеку, которого зовут Александр Шевченко, Сан Саныч, это известный человек, у нас очень похожие судьбы. Он начинал как исполнитель, у него была группа Дежавю, была дико популярная песня в 90-е «Будет все, как ты захочешь, будет мир у ног твоих», но на волне этой популярности в 1998 году ему попалась в руки маленькая татарская девочка по имени Алсу, которая стала петь его песни «Зимний сон», «Весна», он целыми альбомами писал ей песни. И он превратился сразу же из исполнителя в большого респектабельного продюсера, писал дуэты с Энрике Иглесиасом, на Евровидение. Александр Шевченко превратился в человека, который сидит на «Новой волне» рядом с Игорем Крутым, в тяжелую эстрадную лигу попал из-за Алсу, но при этом в душе всегда оставался рок-н-ролльно-бардовски. Мы очень похожи по темпераменту по крайней мере, по какому-то творчеству.
В 2007 году он уже перестала работать с Алсу, но это был тот человек, который полностью проспонсировал мой переезд в Москву. И это как раз та история, когда папа воспользовался своим положением, который в году 1997 работал на радиостанции, они очень подружились с Александром Шевченко, потом он стал таким, и к нему даже было не прозвониться. А потом Алсу из его жизни ушла, мы снова смогли дозвониться, и папа сказал: «Саша, послушай, сын запел». Он, наверное, взялся за голову, думал, сколько таких звонков происходит от бывших друзей и знакомых из регионов, но тем не менее я, будучи в Москве, к дому подъехал, поставил в машине песни, и он сказал: «А женские песни сможешь писать? – Да. – Тогда возвращайся в Екатеринбург, напиши женские песни, и если они будут классные, то я готов поработать вместе». Я вернулся в Екатеринбург, это был декабрь 2006 года, написал сразу же 5 женских песен, записал на диск, отправил почтой в Москву. Был Новый год, он уехал на какие-то курорты во Францию, вернулся, потом нашел этот диск у консьержа и в середине января позвонил мне. Там была песня «Кап-кап-кап», я до сих пор называю из непроданного, судьбоносная, берегу ее, никому не отдал из девушек-артистов, даже популярным, а потом он позвонил: «Когда готов? – Да хоть завтра. – 1 февраля, если ты готов, приезжай, я понял, что ты сможешь». И 1 февраля мы с папой прилетели в Москву, он передал меня новому папе Александру Шевченко. Два года он снимал мне квартиру, подкидывал денег на карманные расходы, когда не было работы, давал какие-то заказы. За первую же написанную песню я получил 3 тысячи долларов, это были огромные деньги для меня 21-летнего. Это был не часто, два-три раза в год, и за пару лет я сумел выйти из-под его крыла и жить самостоятельно, но то, что он мне дал, какую опору. Много кого можно выделить, но я хотел бы сосредоточить свое внимание на Александре Шевченко, обязательно послушайте его песни. У него вышел новый альбом в этом году, зайдите, скачайте, послушайте новую пластинку, которая называется «Белое на белом».
Виктория Данильченко:
И коль уж мы затронули тему телевизионных заставок, телевизионных песен, поговорили про кто в доме хозяин – а кто в доме хозяин у Вас?
Роман Ромарио (Луговых):
Жена Маргарита Королева, она двигатель всех прогрессов, всех изменений. Я только что приехал с новоселья, которое мы отмечаем, мы только-только переехали в новое место жительства, которое невозможно было бы вообще ни по какому из критериев без нее, даже на стадии просто пнуть всю семью под зад и сказать: «Все, собираемся и переезжаем».
Виктория Данильченко:
Спасибо Вам большое, у нас в гостях был российский музыкант, певец, композитор, лидер группы Ромарио, необард Роман Луговых.