Анастасия Удилова:
В эфире передача «Медицина будущего». Ее ведущие Олег Дружбинский и я, Анастасия Удилова. Тема сегодняшней передачи «Пластическая хирургия. Куда направлен вектор развития?». Сегодня у нас в гостях Красковский Федор Янович – хирург, пластический хирург и реконструктивный хирург, ведущий специалист клиники «Семейная».
Олег Дружбинский:
Федор, спасибо большое, что пришли к нам. Поскольку программа называется «Медицина будущего», то мы будем пытать Вас про будущее медицины. На моей памяти довольно многое в истории пластической медицины оказалось плохим, ненужным и даже страшным. Я помню, в Москве лет 10-15 назад висели билборды «Золотые нити вставим Вам в лицо и омолодитесь немедленно». Потом было объявлено, что это страшная ошибка. Это ошибка или нет?
Федор Красковский:
Это не совсем ошибка. Была придумана новая методика и почему-то все в один момент решили, что у нее большое будущее. Так и сегодня происходит с некоторыми нашими направлениями в эстетической сфере медицины. Например, вводятся новые импланты, у которых новая суперсовременная и малоизученная оболочка, и производители этих имплантов обещают большое будущее. К ним точно также надо относиться с осторожностью, лучше подождем лет 5 ― кто-то их поставит, и мы посмотрим, какие будут результаты на этих имплантах.
Олег Дружбинский:
Федор, мы сейчас перейдем к будущему, но Вы пока развейте мифы, чтобы наши слушатели не велись на маркетинг, если вдруг им пришло в голову омолодить свою внешность, а что реально надо делать. Вы, наверное, в теме, что сейчас надо делать, а что нет?
Федор Красковский:
На рынке существует масса различных методик, для того чтобы решить те или иные задачи, стоящие перед пластическими хирургами или косметологами. Чтобы быть полностью уверенными в том, что Вам будут делать и в результате, нужно выбирать методики, которые уже сделаны в достаточно большом количестве, есть обратная связь, есть результаты, которые себя показывают с хорошей или с плохой стороны.
Олег Дружбинский:
Например, если 5 лет технология в действии, значит, ей можно пользоваться?
Федор Красковский:
Я бы сказал, что надо хотя бы лет 5, чтобы что-то использовалось и как-то себя проявило, и тогда, теоретически, это можно использовать. Есть некоторые методики, которые, например, на Западе или в Америке давно используются и проявили себя, а до России только докатились. Например, очень давно и много использовались лазерные технологии в Германии или в Америке – то, чего в советские времена в России не было совершенно точно, а сейчас только появляется, последние лет 10.
Анастасия Удилова:
В чем достоинство лазерной технологии?
Федор Красковский:
Лазеры существуют для решений разных и задач. Например, берем лазеры для шлифовки кожи лица или рубцов. Эта технология помогает омолодить лицо. Эти лазеры имеют уже несколько поколений, то есть были 1-го, 2-го, 3-го поколения, существует СО2-лазер, существуют самые современные эрбиевые лазеры.
Анастасия Удилова:
У СО2-лазера имеется связь с углекислым газом?
Федор Красковский:
Нет, с углеводородом. Я не технолог и подробно технологическую составляющую не могу рассказать. Знаю одно, что есть лазеры разных поколений, и разных механизмов действия, но, по сути, они делают одну и ту же работу ― шлифуют верхнюю поверхность кожи.
Олег Дружбинский:
Мне приходилось слышать от некоторых дам: «Я пойду, пожарюсь». Чем-то там обжигают лицо. Это и есть лазер?
Федор Красковский:
По сути, да. Я бы не сказал, что он сжигает верхнюю поверхность кожи. Он ее истончает путем шлифовки.
Анастасия Удилова:
За счет шлифовки убирается ороговевший, старый слой?
Федор Красковский:
Женщина после процедуры выглядит, как будто бы она обгорела не солнце немножко – покрасневшее лицо, шея, например, смотря, где мы работаем. Мы с чего начали? Эта технология давным-давно хорошо себя показала в Европе, а в Москве и в России она только лет 10, как нормально стоит на ногах, и сейчас мы получаем результаты, они все хорошие. Мы не боимся её использовать, потому что она давно известна, давно изучена в других странах, на этом строится и наша работа. То, что Вы говорили про золотые нити, было очень смелое, авантюрное решение. Когда-то кто-то это придумал, изобрел: а давайте, будем травмировать подкожную клетчатку, а чтобы подороже было, сделаем это из золота. Потому что золото ― тот материал, который у большинства людей не вызывает аллергических реакций. И начали ставить.
Олег Дружбинский:
Золото инертный материал, мы же помним химию.
Анастасия Удилова:
Сейчас не очень актуальный метод подтяжки посредством нити.
Федор Красковский:
Сейчас есть нитевые подтяжки, но они основаны на рассасывающихся нитях, которые используют хирурги в процессе своей работы, когда зашивают рану. Нить какое-то время находится в подкожно-жировой клетчатке, вокруг нее формируется фиброзный тяж; сама нить рассасывается, ее больше нет, через год точно. Но зато мы получаем некую травматизацию подкожной клетчатки, которая позволяет сделать более плотным мягкие ткани лица и предупредить опущение под действием гравитации, старения и так далее. Но, опять же, эта методика в каких-то руках работает очень хорошо, а в каких-то практически всегда дает осложнения.
Анастасия Удилова:
Постепенно пластические хирурги уходят от этой методики?
Федор Красковский:
Установка нитей изначально придумана больше для косметологических кабинетов. Когда ко мне приходят женщины, например, с возрастным изменением лица, я лично не буду первым делом предлагать им ставить нити, потому что я хирург, моя задача сделать хорошо, надолго и качественно.
Анастасия Удилова:
Как Вы это делаете, посредством чего и какая альтернатива?
Федор Красковский:
Возрастные изменения лица бывают разной степени. Если, например, 1-я степень, я скажу: «Вам к косметологу». Что косметолог будет предлагать ― это его работа. Если 2-я или 3-я степень, то мы можем говорить о подтяжках. Это может быть малоинвазивная подтяжка с небольшими разрезами, либо достаточно серьезная, полноценная подтяжка лица – фейслифтинг, иногда даже со SMAS-слоем.
Анастасия Удилова:
Что такое SMAS-слой?
Федор Красковский:
Это надапоневротический слой, который идет ниже подкожной клетчатки, но поверхностнее всех важных структур лица, таких как нервы и сосуды.
Олег Дружбинский:
Федор, Вы можете делать серьезные пластические операции. Вы делаете это скальпелем?
Федор Красковский:
Разрез на коже делается скальпелем, это золотой стандарт. Если мы говорим о медицине будущего, были предпосылки, когда придумывали различные электроскальпели, лазерные скальпели и так далее. Но на сегодняшний день самым малотравматичным для кожи, что приводит к красивому рубцу, является разрез кожи идеально тонким, острым скальпелем. Кожу разрезаем скальпелем, а дальше уже работают кто чем: иногда электрокоагуляторы, иногда биполярные пинцеты, иногда это острый путь – ножницами рассекаются ткани.
Олег Дружбинский:
Если Вам предлагают делать круговую подтяжку новыми высокотехнологичными приборами, это, может быть, не очень хорошо?
Федор Красковский:
Как я уже ранее сказал, бывают разные степени возрастных изменений лица. При начальной степени, когда только-только начинаются провисания тканей внизу лица или на скуловой области, то мы пациентов отправляем на лазерные шлифовки, на косметологические уходы, биоревитализации и так далее. Что позволяет немножко взбодрить кожу, сделать ее более упругой, подтянуть и заставить коллаген, который в ней начал в меньшей степени вырабатываться, вырабатываться в большей степени. Это приводит к улучшению цвета лица и к подтяжке. Это называется малоинвазивный метод. Мы можем слегка подтянуть кожу лица, например, лазером, выполнив лазерную шлифовку лица. К этому прибегают женщины, например, за месяц до важного мероприятия. Можно сделать лазерную шлифовку лица, за месяц кожа немножко взбодрится, уйдут краснота, шелушение, зато к мероприятию женщина будет выглядеть моложе.
Олег Дружбинский:
Вы, в основном, специализируетесь на хирургии? То есть, надо резать. Вас всех учили работать скальпелем, и Вы к нему привыкли. Может быть, есть уже какие-нибудь роботы, которые режут не скальпелем, и не обязательно рукой это делать?
Федор Красковский:
Есть роботы в хирургии, но им нужно придумать какую-то нишу применения. Например, они актуальны в абдоминальной хирургии, в проктологической хирургии. Эти роботы идеально созданы для того, чтобы сделать очень ювелирную работу в труднодоступном месте, например, в животе. Пластическая хирургия по своей сути – это хирургия на поверхностных тканях. Кукую зону мы бы не взяли, глубже, чем подкожная клетчатка и поверхностные мышцы мы обычно не уходим. Нам сложно дать оправданное решение для настоящего хирургического робота. Однако, я знаю, что в Москве выполнялись подтяжки лица эндоскопически при помощи робота «Да Винчи», но они, скорее, были сделаны с целью показать, что это возможно.
Олег Дружбинский:
Вы, пластические хирурги, наверное, моделируете, когда планируете пластику носа, в каком-нибудь редакторе типа Фотошоп?
Федор Красковский:
Мы не очень любим моделировать, потому что пластическую операцию невозможно просчитать с точностью до миллиметра наперед. Хорошо, если у пациента и хирурга совпадают видения прекрасного, представления об эстетике, но иногда, бывает, они не совпадают. Конечно, хирург всегда слушает пациента, когда к ему поступает запрос: сузить спинку носа или увеличить грудь, или подтянуть грудь, увеличить насколько, подтянуть насколько и так далее. Мы всегда должны постараться точно договориться. Однако, иногда хирург ограничен физиологическими особенностями пациента, и как получится в итоге, с точностью до миллиметра нормальный хирург никогда не будет обещать пациенту. Мы сделаем сейчас моделирование, например, в Фотошопе уберем горбинку на носу или грудь чуть-чуть припушим, а потом пациент придет к нам с этой картинкой через 3-4 месяца после операции и скажет: «Хорошо получилось, но не так».
Олег Дружбинский:
Мы же о будущем сейчас говорим. Придут новые технологии и у Вас не будет работы, хотя это не так, я надеюсь. Представьте, мы берем лицо человека, по нему планируем, потом его кладут на стол или в какую-нибудь капсулу, включилась анестезия и робот лазером по картинке ему всё исправил. Может такое быть в будущем?
Федор Красковский:
Если мы рассуждаем, представляем, мечтаем, то, наверное, здорово. Я думаю, что к этому будет стремиться человечество, чтобы любая болезнь была так запросто решена в некой капсуле, в космосе. Когда есть онкологическое заболевание или эстетический запрос, человек ложится в капсулу и через полчаса все готово с ювелирной точностью – было бы здорово. Но, я думаю, что это очень далекое будущее.
Олег Дружбинский:
Почему?
Федор Красковский:
Сейчас в хирургии роботов, которые работают без человека, не существует.
Олег Дружбинский:
Скажите, а робот «Да Винчи», о котором так много говорят, дистанционно помогает хирургу оперировать?
Федор Красковский:
Дистанционно, но не слишком дистанционно. Хирург должен находиться в какой-то близости. Насколько я знаю, это связано с ограничениями интернета. Хирург должен находиться за неким пультом управления, в капсуле, у него есть специальные датчики, они подключены к рукам, ногам, то есть консоль. Робот находится в нескольких метрах, за стенкой в операционной. Теоретически, робот и консоль могут быть разнесены на километры, но практически, современный интернет не позволяет передавать сигнал от консоли до робота с такой скоростью, чтобы не было задержки сигнала. Чтобы хирург, грубо говоря, пальчики разводил, и в этот же момент робот разводил инструмент. А если вдруг кровотечение началось…
Анастасия Удилова:
…Надо сразу, в секунду принять решение. Конечно, это проблематично.
Федор Красковский:
Да, пара секунд. А иногда, раз ― и табличка: ой, интернет потерян. Что делать?
Анастасия Удилова:
Человек потерян. Если уйти от мечтаний и вернуться к реальности, то на сегодняшний момент какие тенденции? Они, наверное, идут в будущее классической хирургии? Вы уже озвучили, что пластические хирурги идут по пути уменьшения разрезов.
Олег Дружбинский:
О трендах и тенденциях будущего давайте, поговорим.
Федор Красковский:
Это тенденция во всей хирургии, не только в пластической. Мы знаем, что сейчас все больше выполняют лапароскопические или эндоскопические операции, ушли от открытых операций, когда делались большие разрезы, и перешли на проколы на животе, на заведение камеры в живот и так далее. Точно так же и в пластической хирургии мы всегда стараемся минимизировать травму, которую наносим в процессе операции. Если мы ставим импланты, мы стараемся сделать максимально аккуратный, незаметный и насколько возможно короткий разрез, чтобы потом максимально красиво и аккуратно создать, например, карман для импланта, как можно меньше травмировать окружающую ткань и поставить имплант. Чем меньше мы сделаем каких-то манипуляций с телом, тем быстрее и лучше все заживет. То же самое касается, например, лица. Есть методики, когда мы отслаиваем послойно ― сначала подкожную клетчатку, то есть поднимаем кожу, потом слой SMAS. Его раньше всегда и везде отслаивали, это считалось нормой, золотым стандартом. Это очень травматичная операция, в ходе неё надо было слой SMAS подтягивать по одному вектору наверх, а кожно-жировой лоскут подтягивать по другому вектору. Такая разница плоскостей по разным векторам давала очень хороший и долговечный эффект подтяжки лица. Сейчас многие хирурги, не знаю все ли, перешли на следующий уровень, на то, что SMAS-слой не отслаивается, а на него накладывается аппликация, то есть дубликатура (хирурги меня поймут), мы делаем как бы складку на этом слое. Это позволяет минимизировать травму, но при этом не ухудшить результат операции.
Олег Дружбинский:
Я не так давно был на общепопулярной лекции медиков, где как раз выступал хирург: «Нельзя больному говорить, что сейчас я режу совершенно здоровую кожу, потом режу совершенно здоровую дерму, потом режу ткани, и наконец-то добрался до аппендицита». То есть всё здоровое Вы стараетесь меньше всего испортить.
Федор Красковский:
Безусловно. Конечно.
Анастасия Удилова:
Также посредством уменьшения размера доступа и использования эндоскопических инструментов.
Федор Красковский:
Да. К чему мы сейчас пришли? Например, абдоминопластика – подтяжка живота после беременности или после хорошего мощного похудения, когда живот провисает. Если женщине это мешает жить, мы можем сделать подтяжку. Это всегда отслойка ткани, натяжение вниз, иссечение излишка и пришивание на новое место. Так вот, всегда существовала либо полная абдоминопластика, когда происходила сильная травматизация на большой поверхности…
Анастасия Удилова:
Почти вся передняя брюшная стенка отслаивалась?
Олег Дружбинский:
Вы снимали кожу, соскабливали жир, а потом закрывали это кожей и пришивали? Что было на самом деле?
Федор Красковский:
Жир нельзя соскабливать, это чревато некрозом кожи. Делается разрез в проекции резинки от трусов, это продуманный шаг, чтобы этот рубец потом был скрыт и на пляжах, и везде, и потом вплоть до края ребер отслаивается кожа из подкожно-жировой клетчатки, она отслаивается от мышц. После этого натягивается вниз, излишек кожи вместе с жиром иссекается и пришивается на новом месте.
Олег Дружбинский:
Вы кожу отслаиваете вместе с жиром?
Федор Красковский:
Да. Это основной этап. Плюс, еще иногда нужно наложить специальные укрепляющие швы на мышцы, которые мы начинаем видеть в ходе операции, переместить пупок и так далее. Еще существует миниабдоминопластика с эндоскопической поддержкой ― то, к чему мы сейчас пришли, руководствуясь тем, что мы стараемся в некоторых случаях, если возможно, минимизировать количество отслоенной ткани и минимизировать травмы.
Олег Дружбинский:
Человеческий жир можно использовать для человека?
Федор Красковский:
Можно.
Олег Дружбинский:
Его раньше выбрасывали?
Федор Красковский:
Если есть показания на липосакцию, то есть откачать излишки жира, то да, он и сегодня выбрасывается, если можно грубо сказать «выбрасывается», утилизируется. Мы удаляем излишки жира и выбрасываем. Если есть показание где-то добавить жира, иногда бывают такие показания, то мы забираем жир, обрабатываем его специальным образом и аккуратно вводим туда, где жира мало, и он там приживается в каких-то процентах.
Анастасия Удилова:
Это по показаниям, или, все-таки, сейчас идет тенденция к тому, чтобы стараться какие-то дефекты замещать собственными тканями, то есть уходить от имплантов?
Федор Красковский:
Есть операция, которая называется липофилинг. Операция заключается в том, что жир из того места, где его много, забирают, и туда, где он нужен, пересаживают. Например, увеличивают ягодицы; если там не хватает объема, то можно забрать жир с живота, с боков, обработать и ввести его в область ягодиц, тем самым припухлить попу. Иногда, бывает, к нам приходят суперстройные (кожа да кости) девочки, у которых нет груди, и они хотят красивую и максимально натуральную грудь. Максимально натуральную – это ключевое слово, потому что если мы такой худенькой девочке поставим в грудь импланты, где собственной железы нет, то мы получим этот имплант фактически подкожно. Даже если мы его поставим под мышцу, он все равно будет контурировать. То есть там не будет большого количества мягких тканей, которые смогут его замаскировать, прикрыть и дать нам возможности лицезреть максимально натуральную грудь. В таком случае мы можем прибегнуть дополнительно к липофилингу. Мы поставим импланты так, как я озвучил, и плюс, мы заберем у нее жирок, даже у самой худенькой девочки можно найти грамм 40 жира. Этот жир мы немножко добавим в область груди, тем самым сгладим контур импланта, который может быть теоретически нам виден и мешать, и сделаем грудь более эстетичной.
Олег Дружбинский:
Откройте тайну, как вы жир забираете? Вы теперь уже не режете?
Федор Красковский:
Делается маленький прокол на коже. Например, если мы забираем жир, то очень часто мы забираем его со внутренней поверхности бедер. Делается скальпелем маленький прокол, буквально миллиметра 3. У нас есть специальная канюля – железная трубочка с отверстиями; она подсоединяется к шприцу, на шприце мы отводим браншу и получаем отрицательное давление, и начинаем им работать, делать пассы (на английском pass), и в шприц собирается жир. Потом он должен быть отделен от крови, есть специальная техника центрифугирования этого жира. Чистый, аккуратный, не мертвый, он не должен быть размозжен…
Анастасия Удилова:
В центрифуге не происходит процесс размозжения?
Федор Красковский:
Нет, если центрифуга работает в умеренном режиме, то ничего не происходит, только кровь отделяется и все. Этот чистый, живой жир аккуратно, через проколы в области, например, ареолы аккуратно вводится в область молочных желез.
Олег Дружбинский:
Федор, скажите, пожалуйста, но ведь этот жир потом куда-нибудь рассасывается и его может и не быть, то есть он может исчезнуть?
Федор Красковский:
Если с жиром в процессе его забора, в процессе его очищения и введения обращаться правильно, а как с ним обращаться – знают пластические хирурги, то он в большей части приживается и никуда не денется. Если жир забрали грубым образом, если его не совсем хорошо очистили и не совсем правильно ввели, то какая-то его часть лизируется, растворяется, расползается, то есть она не приживается. Это важный момент.
Анастасия Удилова:
Это тот момент, который пока ограничивает хирургов от того, чтобы совсем уйти от имплантов?
Федор Красковский:
Нет, есть еще один маленький нюанс. Невозможно пересадить за один раз сразу большую, толстую подушку жира. Чтобы старый жир прижился на новом месте в большей своей степени, он должен быстро прорасти сосудами и начать кровоснабжаться. Если мы пересадим сразу много жира, толстый слой, например, 1 сантиметр и более, то сосуды не успеют в него быстро прорасти, и он растворится, зарубцуется, лизируется и так далее. Поэтому мы не можем девушке с маленькой грудью сразу ввести много жира и за 1 раз решить проблему.
Олег Дружбинский:
Правильно я понимаю, что отказаться от имплантов груди и заменить их жиром нельзя?
Федор Красковский:
На сегодняшний день нет, но за этим будущее. Когда-нибудь люди в лабораториях придумают способ, как можно, например, выращивать жировую ткань так, чтобы она приживалась в большей своей степени. Теоретически, почему нет? Мы сможем, например, небольшое количество жира забирать у женщины в том месте, где его можно забрать, специальным раствором его поливать, обрабатывать, и затем вводить, например, в область молочных желез, где жир начнет расти и развиваться.
Олег Дружбинский:
Великолепно! В один из предыдущих эфиров у нас была очень хорошая женщина-ученый, доктор наук Екатерина Воротеляк. Она занимается биоинженерией, выращиванием клеток in vitro. Она рассказывала, что они выращивают кожу экспериментально. Не знаю, насколько ей пользуются сейчас во врачебной практике, но речь шла о том, что кожу сейчас легче всего выращивать, остальные органы сложно. То есть можно взять небольшое количество кожи, она вырастает.
Федор Красковский:
В ожоговых центрах это особо актуально. Выращивают новую кожу и человеку пересаживают.
Олег Дружбинский:
Так кожу и на лице можно заменить, убрать морщины?
Федор Красковский:
Теоретически, конечно, в будущем это возможно. На сегодняшний день что мы имеем? Та кожа, которую пересаживают в ожоговых центрах, и кожа, которую, скорее всего, выращивают в лабораториях в чашках Петри, в пробирках, при пересадке очень отличается по цвету, по текстуре от той кожи, которая должна быть на этом месте.
Олег Дружбинский:
Та кожа старая, загорала, излишества переживала.
Федор Красковский:
Кожа, созданная природой, одна. Мы эту кожу забираем, специальным образом обрабатываем. В пластической хирургии мы тоже иногда пересаживаем кожу человеку ― например, если есть дефицит кожи после травмы, операции, и нам нужно где-то ее взять, чтобы закрыть рану, которую невозможно стянуть никаким другим образом. Мы берем кожу с эластичных мест на теле человека, например, в паховой области, ее перфорируем, делаем в ней дырочки, растягиваем ее по площади и сажаем на то место, куда нам надо. Она специальным образом обрабатывается несколько дней и приживается. Но она всегда отличается по цвету. Она будет более темная, потому что она первое время испытывает дефицит кровоснабжения, и она частично рубцуется, получается контролируемое шрамирование, я бы так назвал. Пересаженную кожу всегда видно, она как заплатка. Чтобы заменить морщинистую кожу на лице…
Олег Дружбинский:
…придется всю кожу лица менять, чтобы в одной гамме быть.
Федор Красковский:
То, что Вы говорите – это все здорово, но не в эстетической хирургии. Это в хирургии ожоговых центров, в хирургии травматологических центров, там это надо, необходимо.
Анастасия Удилова:
Воссоздать основную функцию кожи. Это защитная функция, а не эстетика.
Федор Красковский:
Наша задача, как пластических хирургов, максимально щадящим образом относиться к поверхностным тканям человека, и не только к поверхностным. Везде, где мы работаем, мы хотим минимизировать разрезы, отслойки, травматизацию.
Олег Дружбинский:
Эстетическая составляющая очень важна. Скажите, а, например, морщины на лице жиром можно убирать, или надо чем-то другим?
Федор Красковский:
Морщины на лице образуются из-за того, что кожа становится менее обогащенная водой и питательными веществами, то есть она высыхает, в ней становится мало коллагена, который придает коже упругость и объем. Чтобы это восполнить, жир здесь ни при чем, здесь нужно вводить некоторые препараты непосредственно в кожу или в очень поверхностную часть подкожно-жировой клетчатки, которые будут питать кожу влагой. Это косметологические уходы, биоревитализации. Плазмолифтинг – тоже один из новых, современных методов омоложения. У женщины забирается кровь, которая, как известно, имеет 2 составляющие: плазму и форменные элементы. Кровь вращается в центрифуге, отделяются клетки и выделяется желтая плазма. Плазму забирают, и путем многократных маленьких инъекций вводят женщинам или мужчинам в кожу лица, тем самым получаем разглаживание, питание питательными элементами самой кожи.
Анастасия Удилова:
Липофилинг, помимо коррекции молочных желез, где можно использовать?
Федор Красковский:
Липофилинг тоже можно использовать на лице. Например, нам необходимо придать объем в области скул. Женщина, например, уже однажды сходила к косметологам и ей сделали объем в области скул при помощи инъекции гиалоурановой кислоты.
Анастасия Удилова:
Филлеры.
Федор Красковский:
Филлеры, да. Ее можно колоть и в губы, и в скулы. Например, ей понравилось, но эффект был кратковременным, через 6-12 месяцев уже ничего не остается, тогда можно прийти за липофилингом лица.
Анастасия Удилова:
Как долго держится эффект?
Федор Красковский:
Жир не будет быстро растворяться.
Анастасия Удилова:
Несколько лет?
Федор Красковский:
У всех пациентов очень индивидуально. Изначально у всех разный процент приживаемости жира, плюс, у всех разные процессы старения, кто-то быстрее стареет, кто-то медленнее, все по-разному живут.
Олег Дружбинский:
Это геном человека? Почему он быстрее стареет?
Федор Красковский:
Есть несколько факторов. Во-первых, скорость обмена веществ. Есть люди, у которых обмен веществ быстрее – они выглядят моложе, они всегда стройные, сколько бы ни ели, эти люди спортивные, активные.
Олег Дружбинский:
Это хорошо или нет? Если обмен веществ быстрее, соответственно и стареет быстрее?
Федор Красковский:
Нет, нет. Если обмен веществ быстрее, значит быстрее токсины, гадости из организма выводятся. Человек, например, сегодня поел неправильной пищи, а завтра у него все быстро переработалось, отделилось, вышло и он снова голодный и опять кушает нормальную еду. Есть люди, которые поели пиццу, запили ее алкоголем, и легли спать, и на следующий день опять лежат на диване, у них все медленно переваривается и долго находится в организме, тем самым обмен веществ у человека замедляется.
Олег Дружбинский:
То есть, по большей части влияет образ жизни?
Федор Красковский:
Образ жизни очень влияет, но также есть генетически заложенные аспекты, в том числе и скорость обмена веществ.
Олег Дружбинский:
Еще один секретик, вдруг Вы мне его откроете. Бывает, у девушек руки холодные, и мне давным-давно одна сказала: «Очень хорошо, что у девушек руки холодные». Я говорю: «Почему?» – «Это значит, что у меня температура тела ниже, я дольше буду стареть». Это правда или нет?
Федор Красковский:
Нет, это конечно, неправда. Холодные руки из-за того, что есть спазм сосудов, вегетососудистая дистония.
Олег Дружбинский:
Это не значит, что у нее замедленные процессы, и она долго будет молодой?
Федор Красковский:
Нет. Действительно температура тела у людей может быть разной, от 35 градусов до 37 – это норма. Большинство людей живет в нормальном состоянии с 36,6°, бывает люди всю жизнь живут с 35,6°. Это нормально, это не значит, что человек будет дольше или быстрее стареть.
Анастасия Удилова:
Федор, в первой половине передачи Вы рассказали, что сейчас идут тенденции к тому, чтобы все чаще и чаще применять эндоскопические методики, Вы рассказали о применении в абдоминопластике. Где еще сегодня повсеместно используют, при каких операциях? Действительно, этот тренд на будущее, хирурги будут стараться любую пластику выполнять эндоскопически. С молочными железами как обстоят дела? Используют ли эндоскопические методики при пластике молочных желез?
Федор Красковский:
Хороший вопрос. Сейчас целиком, как, например, в абдоминальной хирургии, хирургии на животе можно некоторые операции от начала и до конца сделать эндоскопически. В пластической хирургии я таких операций не припоминаю, которые от начала и до последнего момента проводятся эндоскопически. У нас большинство операций видеоассистированные. Например, когда мы говорим о видеоассистированной абдоминопластике, это значит, что мы частично живот отслаиваем, видим все глазами, а потом нам нужно по центру, над пупком, уйти вверх до того места, где начинают расходиться ребра. Туда тяжело добраться, глядя из разреза, особенно сложно туда завести свет, поэтому туда можно подвести эндоскоп и посмотреть, как там обстоят дела, чтобы не получить кровотечение в слепой зоне. Мы спокойно, видеоассистированно, ориентируясь на монитор, можем аккуратно отслоить ткани, тем самым минимизировать травму. Если мы говорим об эндоспокической поддержке в операциях на молочных железах, то иногда хирурги выбирают доступ через подмышку. Таким образом тоже возникает необходимость в видеоассистировании, потому что из разрезов подмышки очень сложно качественно создать карман для будущего импланта. Опять же, надо строго контролировать сосуды, которые там пересекаются и встречаются перфорантно. В общем, именно при доступе через подмышку без ассистирования никуда. Кроме того, сейчас эндоскопически делают подтяжки лба.
Анастасия Удилова:
Это не круговая подтяжка?
Федор Красковский:
Круговая подтяжка – это когда делается подтяжка и нижней, и средней, и верхней трети лица. Среднюю и нижнюю зону мы всегда делаем открыто, тут эндоскопически нечего делать, надо большое количество ткани переместить – этого нельзя сделать эндоскопически. Верхнюю треть лица – лоб, раньше, когда не было эндоскопической техники, приходилось делать очень травматично, делался в волосистой части головы коронарный разрез. Коронарный ― от слова «корона». Достаточно длинный разрез, в простонародье его еще называют «от уха до уха». Потом кожа лба отслаивалась, натягивалась наверх, излишек отсекался, и пришивалось на место. Сейчас мы можем сделать пару разрезиков в волосистой части головы, завести камеру под видеоассистированием, отделить слой необходимых мягких тканей от черепа, натянуть и посадить на специальный биологический клей.
Анастасия Удилова:
Скажите, пожалуйста, я слышала, что азиаты, например, сейчас очень активно пытаются делать пластические операции, при которых меняется внешность. Причем, у них это чуть ли не тренд. Операции направлены на то, чтобы убрать свои именно азиатские черты лица и быть похожими на европеоидную массу, европеоидный типаж. У нас в стране есть такие запросы у пациентов, может быть, сейчас есть новое веяние в обществе?
Федор Красковский:
Да, действительно новое веяние в обществе. Я не знаю, почему, но люди азиатской расы все больше и больше обращаются за пластическими операциями, которые позволяют немного европеизировать их внешность. Например, они очень любят корректировать веки, именно азиатский разрез глаз, который представляет собой закрытый тип глаза, то есть верхнее веко закрывает половину глаза, их почему-то оно напрягает. Они приходят к нам за операцией, которая называется европеизация верхних век. Можно назвать «пластика азиатских век», или назвать «европеизация верхних век», но по сути своей это будет операция, которая направлена на создание складки верхнего века, потому что у азиатов складка верхнего века практически отсутствует. Еще азиаты обращаются за ринопластикой. У них достаточно утопленный и широкий нос, они стараются сделать его более выдающимся, более тонким и впередсмотрящим, тоже своеобразная европеизация лица. Действительно, есть некоторые особенности некоторых национальностей, которые люди хотят в себе поменять. Например, люди из кавказских республик иногда приходят немножко поправить нос. Опять же, это их естественная национальная особенность - нос с горбинкой, выдающийся, но иногда бывает чересчур выраженная особенность, и они хотят немного сгладить, поэтому обращаются именно за эстетической особенностью.
Олег Дружбинский:
Скажите, а кожу осветлять для азиатов Вы беретесь, как у Майкла Джексона в свое время?
Федор Красковский:
Это не пластическая хирургия. Насколько мне известно, ему кололи гормональные препараты, которые заставляли не вырабатываться меланин и кожа высветлялась.
Анастасия Удилова:
Как Вы можете прокомментировать сейчас более частую рекламу клиник по поводу использования стволовых клеток? Они используются или это рекламный ход?
Федор Красковский:
Нет, это не совсем рекламный ход. Изначально это задаток на будущее. Я конечно, не косметолог, но есть косметологическое направление, направленное на инъекции стволовых клеток в той или иной области. Их больше косметологи используют. Мы, как пластические хирурги, стволовые клетки не используем. Но, за ними будущее, потому что будут брать некую универсальную клетку и каким-то образом из нее выращивать нужные клетки.
Олег Дружбинский:
Доктор, последний вопрос, я думаю, что меня поддержит вся наша аудитория. Когда человек приходит к пластическому хирургу с тем, чтобы омолодиться, сбросить лет 15 -20, а лучше 30, он не знает все термины и может спросить: «Доктор, а можно я лягу, а Вы меня, как утюжком погладите, и я буду гладенький, без морщин». Я понимаю, что пока это невозможно, когда это будет?
Федор Красковский:
Утюжков нет, но есть похожая методика – лазерная шлифовка. В некоторых случаях, когда не слишком выражены изменения, можно этим «утюжком» погладить по лицу, и кожа немножко подтягивается, разглаживается и омолаживается.
Олег Дружбинский:
Спасибо Вам за надежду!
Анастасия Удилова:
Спасибо большое, Федор!
Федор Красковский:
Вам спасибо за то, что пригласили!