Евгений Додолев:
Добрый день! В эфире радио Mediametrics, проект «Мимонот», и я, Евгений Додолев, представляю Вам сегодняшнего гостя, это легендарный Владимир Лёвкин. Википедия по-прежнему позиционирует тебя, как основного вокалиста группы «На-На», хотя это, на самом деле, дела давно минувших дней, я так понимаю.
Владимир Лёвкин:
Да, я сегодня в печали, 20 лет без «На-Ны».
Евгений Додолев:
20 лет без «На-Ны». А последнее мероприятие нанайское прошло без Лёвкина?
Владимир Лёвкин:
Да. Нет, ну, как, сколько было, 25 лет было когда, там была серия концертов, я приходил на один из концертов.
Евгений Додолев:
В качестве?
Владимир Лёвкин:
В качестве гостя.
Евгений Додолев:
Не в качестве участника?
Владимир Лёвкин:
Нет, почему, я пел песню даже, новую, одною из новых песен. Было очень интересно.
Евгений Додолев:
Сегодня, кстати, у нас будет премьера трёх новых песен Владимира Лёвкина, но начать разговор я хотел бы с другого. Я, когда подбирал фотографию для анонса сегодняшнего эфира, зашёл в Facebook и увидел просто потрясающие какие-то снимки монохромные армейского периода, где Лёвкина в бескозырьке, действительно, ты-де служил на флоте.
Владимир Лёвкин:
Да, Северный флот.
Евгений Додолев:
А как же так, ты же поступил в МЭИ, там не было разве военной кафедры, как так получилось?
Владимир Лёвкин:
Наш год, у нас же год весь забрали, 67-й год весь забрали. Помнишь, тогда осталось только пять институтов в Москве.
Евгений Додолев:
То есть ты попал вот в этот период.
Владимир Лёвкин:
Даже не в Москве, в России осталось пять институтов, даже университетов, из которых не забирали. Я именно в этот период попал.
Евгений Додолев:
И как это всё было? Почему флот, флот, это было три года, а не два или уже в те годы было всё иначе?
Владимир Лёвкин:
Флот, дело в том, что я служил на берегу, я ремонтировал корабли. Коробки, как называют, мореманы. Я их ремонтировал и, по большому счёту, это два года.
Евгений Додолев:
Два года, то есть это не флотская служба считалась.
Владимир Лёвкин:
Как бы, да, все на нас смотрели, типа вот, мы три, а вы два. Но, с другой стороны, какая разница. Как это случилось, всё очень просто. Нас привезли, всех собрали по повестке, нас привезли на «Угрешку».
Евгений Додолев:
Куда-куда?
Владимир Лёвкин:
«Угрешка», где распределяли всех, кто, куда пойдёт. А там уже покупатели, так называемые, разные люди отбирали себе положенных. У меня же, во-первых, идеальная была биография.
Евгений Додолев:
Ты в Потсдаме родился.
Владимир Лёвкин:
Нет, это сестра родилась.
Евгений Додолев:
Нет? А написано, что в Потсдаме.
Владимир Лёвкин:
Нет. В Потсдаме родилась сестра, отец служил, я там пошёл в музыкальную школу в Потсдаме. Сначала в музыкальную, потом в общеобразовательную. Посмотрев, я же там ещё и главный пионер страны, и красное знамя получал, и всё это отмечено, и Председатель всесоюзного пионерского штаба, и Председателя районного пионерского штаба Черемушкинского района. Кстати, у нас есть общий чат, мы до сих пор общаемся все, можешь себе представить.
Евгений Додолев:
Пионеры.
Владимир Лёвкин:
Пионеры общаемся. И они читали, и там ещё была такая строчка «победитель олимпиады по труду города-героя Москвы среди фрезеровщиков».
Евгений Додолев:
Вот так вот.
Владимир Лёвкин:
Да, и они говорят: умеешь? Я говорю: умею, а что? Тогда поехали к нам. Мужик такой, в форме чёрной, так скажем, морской пехоты, я думаю, всё. Потом мы приехали на Красную горку, это под Питером, там меня забирали.
Евгений Додолев:
Учебка?
Владимир Лёвкин:
Да, там меня и в штаб забирали, и в оркестр.
Евгений Додолев:
В штаб в каком качестве?
Владимир Лёвкин:
В штабе служат, и матросы том числе.
Евгений Додолев:
Но, а что делать-то?
Владимир Лёвкин:
А я откуда знал.
Евгений Додолев:
Нет, но забирали...
Владимир Лёвкин:
Я говорю, забирали, и в оркестр забирали Балтийского флота. Но как-то потом раз, раз, раз, и ночью нас увезли уже в сторону Мурманска. Когда мы приехали в Североморск, там уже приехал дядька и говорит: вот этот фрезеровщик ко мне. И всё, и два года.
Евгений Додолев:
И по специальности?
Владимир Лёвкин:
Понимаешь, всё это же очень близко, это слесарные профессии. Мы собирали пожарные системы, мы ремонтировали корабли, а там же очень много всяких разных трубопроводных систем, там очень много, это военная тайна, много чего. И всё это, естественно, надо было ремонтировать, потому что есть срок годности. Я побывал на, если не соврать, кораблях на 20, что-то там делал, и это очень интересно само по себе. Даже один раз был на подводной лодке.
Евгений Додолев:
Да? Ремонтировал что-то?
Владимир Лёвкин:
Да, ремонтировал, там небольшая системка была, ремонтировали. И она была атомная, нас не пускали в тот самый главный, где...
Евгений Додолев:
А «нас», это кого, сколько вас там было, ремонтников?
Владимир Лёвкин:
Нас целый батальон ремонтников, можешь себе представить. И москвичей 30 человек.
Евгений Додолев:
Дедовщина?
Владимир Лёвкин:
К тому времени уже нет. Уже, по большому счёту, самое начало, знаешь, только самое начало, там что-то нас пару раз ночью подняли, быстрее, бегом, собрались, спичку зажёг, кто не успел, тот всё. Но я же тренированный, у меня отец военный, царство небесное ему. Я всё это знал и без всяких там проблем это всё прошёл. Как таковой уже не было. Был совершенно какой-то, чуть-чуть совсем, уже перестройка пошла, уже всё было по-другому, я был секретарём сначала взвода, потом секретарём комитета комсомола роты и потом, естественно, секретарём. Мне положено было в своей биографии, секретарём комитета комсомола батальона был. Это был первый раз, это, вообще, лейтенантская должность, это было первый раз, когда я в звании старшего матроса был уже секретарём комитета, правда, там давали другие звания, но я что-то сказал: да зачем, нормально всё, достаточно.
Евгений Додолев:
Я думал, что ты, как Сюткин вообще играл на сцене, то есть служил в качестве.
Владимир Лёвкин:
Я играл на сцене, да.
Евгений Додолев:
«Горизонт» коллектив назывался.
Владимир Лёвкин:
Да, но у нас это было после работы, понимаешь. Это было не хобби...
Евгений Додолев:
Сперва с трубами, а потом с духовыми инструментами.
Владимир Лёвкин:
Нет, с утра, поначалу очень часто в духовом оркестре на барабане, потом.
Евгений Додолев:
Трубы одни менялись на другие.
Владимир Лёвкин:
Потом вечером мы репетировали, что-то там были какие-то песни, которые надо было петь, положенные. «Не расстанусь с комсомолом, буду вечно молодым», «Океан, океан» Барыкина, очень любил просто наш командир части. «Солнечному миру да, да, да, ядерному взрыву нет, нет, нет», и ещё какие-то пару песен. Вот после этих шести песен всё командование уходило, и мы играли, что хотели. Играли, что хотели.
Евгений Додолев:
А играли на танцах или где, какой формат был вообще выступления?
Владимир Лёвкин:
У нас были концерты, потом, через какое-то время мы играли на танцах тоже.
Евгений Додолев:
В Доме офицеров?
Владимир Лёвкин:
Да, в Доме офицеров, но не часто, там, по-моему, раза два всего сыграли на танцах. А потом у нас был случай, после которого было много всяких разговоров. В Мурманске проходил открытый ринг, люди со всей области приехали играть музыку. Были концерты «Арии», все что-то завелись от этого всего, давай. Ну, что, мы в самоволку, нас не отпускают.
Евгений Додолев:
В самоволку?
Владимир Лёвкин:
Да, в самоволку, с инструментами, через забор.
Евгений Додолев:
Всем коллективом?
Владимир Лёвкин:
Всем коллективом. Приехали, на самом деле, неофициальное первое место было у нас. Комсомолец Заполярья, есть там даже строчка такая. Многие выходили, играли разную музыку, но играли довольно посредственно. Единственная радость была услышать военных матросов из группы под названием «Горизонт», которые показали всем, как нужно играть и что нужно петь. Мы играли, я не помню, что-то из Блэкмора и две моих песни. И так, довольно таки, в хард-роке, поначалу это было очень здорово писать, потому что всё было неизведанно, интересно и хорошо.
Евгений Додолев:
А в форме выступали?
Владимир Лёвкин:
Нет.
Евгений Додолев:
В гражданском.
Владимир Лёвкин:
Да, вот это нас и осудили потом. За то, что мы не в форме выступали.
Евгений Додолев:
А какие репрессии были?
Владимир Лёвкин:
Меня вызвал начальник политотдела Башир Нухович и говорит: я, конечно, всё понимаю, но ты же секретарь комитета комсомола, ну почему Вы вышли без формы? Вышли бы в белых фланках, красивые матросы, сыграли бы всем, чтобы они. Я говорю: Башир Нухович, мы другую музыку играли. Нет, другой музыки не бывает. Сейчас тем более. В общем, он хотел меня трое суток посадить.
Евгений Додолев:
На гауптвахту?
Владимир Лёвкин:
Да, потом хотел написать строгач, но как секретарь комитета и строгач, строгий выговор. Потом говорит: ну ладно, расскажи мне, пожалуйста, те песни, которые ты пел. Я ему рассказал, одна вообще была такая, о том, что америкосы всех бомбят и вообще, они не очень хорошие люди и, в принципе, мы являемся определённой защитой для всех остальных от этого всего. Вторая такая, более о любви. Он послушал: ладно, вот эту песню я тебя прощаю, всё.
Евгений Додолев:
А дембель помнишь?
Владимир Лёвкин:
Конечно!
Евгений Додолев:
Как это было, как он на флоте вообще выглядит.
Владимир Лёвкин:
Ну, как, весь горизонт, весь и духовой оркестр.
Евгений Додолев:
То есть весь коллектив.
Владимир Лёвкин:
Да, весь духовой оркестр, у меня самолёт был ночью, утром меня поздравил командир части, вручил погоны, но почему-то ничего этого не записал в приказ, в общем, как обычно, знаешь. Хотя говорят, звонили как-то из военкомата, сказали, приказ пришёл, надо прийти, переписать всё. Звание и т.д. и т.п.
Евгений Додолев:
А звание какое, старший матрос?
Владимир Лёвкин:
Нет, главный корабельный старшина.
Евгений Додолев:
Главный корабельный старшина.
Владимир Лёвкин:
Да.
Евгений Додолев:
Серьёзно.
Владимир Лёвкин:
Поэтому надо пойти и переписать. Винюсь, как-нибудь схожу. Весь «Горизонт», весь духовой оркестр, на руках до КПП донесли? со всеми попрощались. Ты знаешь, я впервые за всё время службы увидел северное сияние. Вот это было реально впервые, потому что мы вообще там ждали этого северного сияния, ну, естественно, спать хочется, ты работаешь целый день. И когда вот это всё, я понял, всё, домой. Домой. Тогда я первый раз летел на самолёте, честно говорю.
Евгений Додолев:
Первый раз вообще?
Владимир Лёвкин:
Да, первый раз летел на самолёте из армии.
Евгений Додолев:
А билет, кстати, кто покупал, армия или как все это выглядело.
Владимир Лёвкин:
Дело в том, что у нас был определённый хозрасчёт, мы зарабатывали деньги. Я, в принципе, пришёл с деньгами даже из армии, из флота. Но я сам покупал, боюсь соврать, по-моему, нам покупали. Просто я доплачивал, правильно, я доплачивал, потому что нам положено было на поезде, поезд трое суток, а самолёт раз, и долетел. Это был первый раз. Я форме, можешь себе представить.
Евгений Додолев:
В чёрной?
Владимир Лёвкин:
Да, все сидят такие расслабленные, а у меня прямо там всё, самолёт, как это. И потом, когда я это вспоминаю, когда мы перелётов в год была чёрт-те сколько.
Евгений Додолев:
Ну, во время гастролей.
Владимир Лёвкин:
Да. Я просто садился, отрубался и все равно, летим мы, не летим, что там происходит. А тут у меня просто от взлёта до посадки такой серьёзный сидел, военный матрос.
Евгений Додолев:
Осталась бескозырка или какие-то артефакты, или ничего не осталось.
Владимир Лёвкин:
Нет, какие-то знаки отличия остались, по-моему, бескозырка, одна из осталась. Но у меня был случай, MTV как-то проводило день флота, и у меня ребята попросили, дай свою форму, потому что у меня полная форма.
Евгений Додолев:
Полная форма была.
Владимир Лёвкин:
Да, говорят: дай свою форму, мы проведём, тебе отдадим. Ну, в общем, всё это затерялась где-то на MTV. Но из своего бушлата я сделал первый концертный костюм. Это тоже на Фейсбуке есть, я тебе пришлю потом эту фотографию, ну реально, военно-морской бушлат, он там весь в звёздочках, весь в аксельбантах, всё, как положено.
Евгений Додолев:
Про папу пару слов, в каких войсках он служил, и был ли он военным потомственным, или так сложилось биография.
Владимир Лёвкин:
Нет, так просто сложилась его биография, он служил в Вюнсдорфе, ему предложили служить дальше.
Евгений Додолев:
То есть он срочную служил.
Владимир Лёвкин:
Да, он приехал в Москву, забрал маму, и мы уехали туда. Он продолжал дальше служить. Папа, ты знаешь, этот человек, который, наверное, какие-то вещи такие, мужские, не то, что он впитал, он просто мне их дал. У него были какие-то такие понятия о честности, о совестливости, о том, что надо быть первым, в хорошем смысле этого слова, знаешь, именно в хорошем. Если ты чем-то занимаешься, значит в этом надо быть первым. И какие-то его такие вещи, честно говорю, я до сих пор вспоминаю, Ника, младшая тоже всегда вспоминает, говорит: я знаю, Александр Иванович, дедушка Саша там, на нас смотрит. Ну, естественно, отец всё-таки какие-то вещи, знаешь, отец, однажды... Я пошёл учиться в музыкальную школу в 6 лет, в общеобразовательную прошёл в 7 лет. В музыкальной школе я уже был звезда. Я играл на баяне так, что немцы там 9 мая сдались, я играл Моцарта, а они должны были играть наших. Я их Моцартом всех их победил. И тут приходит во втором классе, нас, естественно, привозили, увозили из части в школу, и во втором классе приходит какой-то новый преподаватель по пению и ставит мне 3. Для меня это было просто... На следующий урок перед уроком я всем сказал: он вабще ничего учить не умеет, пришли, у нас последний урок, пойдёмте, пока дойдём как раз до части, я весь класс увёл. Весь, можешь себе представить. В общем, часть нас искала по боевой тревоге всех.
Евгений Додолев:
Такой характер был бунтарский, не помешало сделать нормальную комсомольскую карьеру. Как всё это сочеталось? Это, кстати, ведь близнецовское, 6 июня.
Владимир Лёвкин:
Ну, да, в какой-то степени. Ты же забываешь, что здесь и комсомольская карьера, и рок-группа, по большому счёту, которую мы создали в 80-м году ещё с ребятами из районного...
Евгений Додолев:
Это вот «Ртутное озеро».
Владимир Лёвкин:
Да, мы все были в районном пионерском штабе, и мы создали рок-группу, которая репетировала у меня дома. Вместо барабанов были надувные мячики моей сестры, гитары, и потом потом мы купили Урал, потом мы купили бас Орфей, потом мы купили Тонику.
Евгений Додолев:
А купили на какие деньги, откуда деньги, родителей?
Владимир Лёвкин:
На картошке.
Евгений Додолев:
На картошке?
Владимир Лёвкин:
Картошку грузили, какие родители, картошку грузили, всё было, как положено. Поэтому тут не то, что двойственность о том, что, в принципе, я тебе честно могу сказать, у нас были песни довольно таки такие, политические, но в другой просто стилистике, хард-рок. Но они были тексты такие, знаешь, реально о политике. Ну, давай я рекламу сделаю. У меня есть два сборника стихов, вот в первом и во втором сборнике, там есть просто раздел «Песни» . Почитаете, поймёте, там, по большому счёту, они такие, более серьёзные о том, что нужен мир, нужно Америке щит поставить.
Евгений Додолев:
Очень актуально.
Владимир Лёвкин:
Да, мне кажется, очень актуально. Поэтому да. И самокопание, знаешь, определённое, «Где-то бродит тень, невесомый всплеск до тебя доносит её голос. Тень твоих надежд, тень твоих побед, робкая, как падший волос». Понимаешь, какие-то такие вещи, которые тогда будоражили просто. Потому что что-то приоткрывалось, мы это видели, и оно будоражило и казалось, что чуть-чуть дайте нам возможность чуть изменить, и мы вообще будем жить, как все, весь мир. Помнишь это?
Евгений Додолев:
Была такая иллюзия, абсолютно.
Владимир Лёвкин:
Помнишь, была такая иллюзия, что чуть-чуть дайте, дайте музыки чуть другой, дайте того чуть другого, здесь какие-то. Мы же не понимали, что социалку мы забываем сразу, говоря об этом. И социалка, ну ладно, что об этом говорить. Поэтому армия дала очень много для меня, флот, честно говорю. Меня даже в училище посылали, пытались.
Евгений Додолев:
В военное?
Владимир Лёвкин:
Да, официально от политотдела пытались в военное училище. Я сказал: Вы знаете, у меня Московский энергетический институт, электрификация, автоматизация промышленности и транспорта, тоже хорошее дело.
Евгений Додолев:
А в МЭИ тоже, наверное, были какие-то музыкальные коллективы.
Владимир Лёвкин:
В МЭИ, там в то время Минаев был №1, и всё это как-то ушло. Потому что я вернулся и практически мы создали с ребятами, познакомился очень быстро, и создали свою ребятами группу «Московские ведомости». Она такая была, полу-панк, полу-хард, полу- не пойми, чего. Мы играли свои собственные песни, песни своего собственного сочинения. У нас даже было несколько концертов и гастрольный выезд. И уже когда надо было прослушиваться в Московскую рок-лабораториию, у меня «На-На» случилась. У меня «На-На» много чего поменяла, я, вроде бы, и в Гнесинку пытался поступать, тоже уже.
Евгений Додолев:
Уже, будучи в коллективе?
Владимир Лёвкин:
Да.
Евгений Додолев:
У Алибасова?
Владимир Лёвкин:
Нет, в Гнесинку я поступал чуть раньше. Пытался, я уже документы туда падал. А тут в мае как раз отбор был в «На-Ну» в мае 89-го года. Ну и пришёл, увидел, победил.
Евгений Додолев:
А вообще, в принципе, то, что этот ярлык нанайца, уже понятно, что пожизненно, это огорчает? Ил Лёвкин с этим смирился и понимает, что из песни слов не выкинешь.
Владимир Лёвкин:
Это моя жизнь, как я могу отрицать 10 лет. 10 лет своей жизни. Во-первых, я там много, чему научился. Во-вторых, я там поступил в институт. Я попал в последний курс к Иоакиму Георгиевичу Шароеву. Там были шикарные люди. Всю мою вот эту практику, которую Каримович давал в «На-Не», я её с помощью теории подкрепил всё. Какие-то вещи были для меня вообще, я думал, что я первый придумал выходить в зал и играть на гитаре там, в зале. На самом деле, нет, до меня ещё было давно придумано. Очень-очень давно. Ну и поэтому, когда у тебя практика с теорией срослась, после этого были большие акции, «Наследники побед против терроризма», «Щит и лира», очень большая благотворительная акция для МВД, которую я вёл на протяжении, веду до сих пор, сколько уже, лет 10 лет.
Евгений Додолев:
Ты же в Сирии был, насколько я понимаю.
Владимир Лёвкин:
Да.
Евгений Додолев:
Расскажет про сирийские...
Владимир Лёвкин:
Ты знаешь, я не знаю, как, кто к этому относится, для меня было честью, когда министерство обороны обратилось с таким предложением, поехать к нашим ребятам и поддержать их в Сирии. Для меня это была огромная честь, потому что, и Маруся это знает, отец у меня военный.
Евгений Додолев:
Маруся - жена.
Владимир Лёвкин:
Да.
Евгений Додолев:
Для тех, кто не в курсе.
Владимир Лёвкин:
Певица, которую я тут продюссирую, у неё вышел альбом «Классный».
Евгений Додолев:
Да мы про это поговорим, как только с Сирией завершим.
Владимир Лёвкин:
Она сказала: я полечу с тобой, никуда одного не пущу. Я говорю: ну, извини, как? Ну, всё, полечу с тобой.
Евгений Додолев:
Это когда было?
Владимир Лёвкин:
Это было два года назад. Но потом ещё летали.
Евгений Додолев:
Тоже в Сирию?
Владимир Лёвкин:
Да. Сейчас, не так давно летали в Сирию. Меня там, конечно, поразило, ты знаешь, когда ты поёшь песню, и ты понимаешь, ты её просто поставил, потому что она очень хорошо идёт в заключение блока нашего с Марусей. То есть я вышел попел, потом мы с Маруськой дуэтные песни спели, потом Маруся чуть попела, и в конце мы поём дуэт «Вместе и навсегда». И мы его просто поставили, потому что вот он чисто режиссёрски очень хорошо заканчивает, там такой а-ля гимнообразный, широкий, широкая песня. И там есть слова «Вместе летать мне руку дай». И эти ребята, которые там каждый день, какое-то количество времени летают самолёты, одни садятся, другие взлетают. И они на нас смотрят просто со слезами на глазах, потому что для них это вместе... Не так давно там случай был как раз с самолётом, и поэтому там просто у людей... Мы играли, пели, большая команда артистов была, и Вадик Казаченко, и Саша Данко, в общем, много-много кого можно перечислять, артисты кино, эстрадные артисты, ребята из военных ансамблей. Мы играли 4 часа. Нас не отпускали, кричали: давай ещё! А куда давай ещё, понимаешь, куда. Мы могли бы до утра петь, но существует же определённая маскировка и т.д., и т.п., выключения света. Второй раз была такая же ситуация. В первый раз мы ещё проехали по блокпостам, тоже было очень здорово. Когда ты приходишь, скажем, спел, а потом просто под гитару сел, что-то напел, принёс диски ребятам, и они просто, для них это какое-то, на следующий раз. Я не говорю, что мы одни. Много артистов, очень много артистов российских там побывало. Кто-то об этом говорит, кто-то нет, я об этом говорю, я там был, и для меня это честь, то, что я там побывал, для моей семьи, для меня и для Маруси.
Евгений Додолев:
Вот прозвучало «кто-то не говорит», а мотивация не говорить.
Владимир Лёвкин:
Не знаю, я не знаю, я не понимаю. Потому что, понимаешь, у нас с министерством обороны есть, её придумали в министерстве обороны, такая акция «Кинодесант». Мы берём фильм новый какой-то, спасибо нашим режиссёрам, что дают эти фильмы, и там «Время первых» и «Движение вверх» возили. Мы проехали практически по всем нашим частям, которые находятся за границей нашей Родины. Это Киргизия, сейчас должны в Белоруссию полететь, хотя Белоруссия - совместное наше государство с Россией, единое. К тем ребятам, которые там, и когда к ним проезжаешь с новым фильмом, с новыми песнями, не только с новыми, со всякими песнями, потому что там, в любом случае, кто-то что-то знает, кто-то где-то слышал. Мне очень понравилось то, что перед тем, они вывешивают везде плакаты, афиши, кто у них будет, и знают все песни новые.
Евгений Додолев:
Новые знают?
Владимир Лёвкин:
Да, новые, вот альбом, который у тебя в руках, на пятидесятилетие.
Евгений Додолев:
«Тысяча лун» который, юбилейный.
Владимир Лёвкин:
Они все песни знают. Они Маруськины все песни знают и кричат: давай эту, давай «Чемодан». Вот это реально приятно. С одной стороны. С другой стороны, всё равно приехать, допустим, в Воркуту мы приехали, в часть нашу, которая одна из серьёзных частей, где было минус 50 °. Где айфоны дохли просто через минуту на улице. Там для людей это был праздник. Можешь себе представить, Воркута, и люди приносили цветы, там их днём с огнём не сыщешь. Я не представляю, сколько они там стоят. Но у каждого из нас, не просто начальство купило, сами жёны военнослужащих, сами военнослужащие приносили нам цветы на концерте, это было просто, мы их укутали так, чтобы в гостиницу, потом что ты выходишь, -50, они сразу. Мы укутывали, чтобы хотя бы чуть-чуть постояли. Конечно, от них большая благодарность. Или в Плесецке, допустим, закрытая часть, у людей праздников не так много, все работают, все на, так скажем, на то, чтобы наша космическая отрасль поднималась и поднималась. А тут приезжают артисты и дают заряд бодрости на целый год.
Евгений Додолев:
Вот про «Классный», про альбом Маруси прозвучало. Я хотел бы вот какой вопрос задать. Продюсер Лёвкин что-то от продюсера Алибасова позаимствовал в технологиях, или вы совершенно разные в этом качестве люди. В качестве продюсеров.
Владимир Лёвкин:
Мы просто разного возраста, во-первых.
Евгений Додолев:
Это ничего не объясняет. Всё-таки какие-то продюсерские приёмы, они...
Владимир Лёвкин:
Они есть, они, в принципе, это алгоритмы вне возрастных категорий. Что-то да, что-то нет. Есть какие-то вещи, которые, это лично мои уже наработки, как продюсера. Потому что для меня очень важно, чтобы артист всё-таки сам раскрылся, от начала и до конца. Каримович давал песню, условно, ту же «Месяц май», которая очень популярна до сих пор. Я её нашёл у Славы Борзова, целую кассету прослушал, говорю: я вот эту песню спою. Ну, потом аранжировка, подача, это было от него уже, понимаешь. Я потом эту песню переписал, я сделал другую аранжировку, которую мне хотелось, я её спел так, как мне хотелось эту песню. В принципе, есть разница. Во-первых, я был моложе. Более наивный, что ли. А уже с опытом, когда ты понимаешь, на какую ноту нажать и где дать развитие, или почему первый куплет должен быть в конце...
Евгений Додолев:
Быть продюсером у жены, это не чревато семейными какими-то разборками?
Владимир Лёвкин:
Нет не чревато.
Евгений Додолев:
Это подразумевает полное подчинение.
Владимир Лёвкин:
Пойми, она творческий человек, она закончила Пермский государственный институт, между прочим, культуры с красным дипломом. Она тоже режиссер, как и я.
Евгений Додолев:
Вот это и есть база для конфликта, если она тоже режиссёр.
Владимир Лёвкин:
Нету. Мы учились у одних и тех же. То есть у неё преподавали ученики Шароева. И, по большому счёту, наше мировосприятие одинаково. Мне важно, чтобы её внутренний мир стал выше, нежели музыкальный материал и всё остальное. Понимаешь, музыкальный материал сейчас купить вообще не проблема. Но найти тот, который близок тебе, это очень важно. Сама ищи и покажи мне, как. И тогда решим.
Евгений Додолев:
Музыкальный материал купить не проблема, а продать проблема музыкальный материал?
Владимир Лёвкин:
Зачем? Я лично только для себя, практически. Ну, есть там какие-то коллективы, которые используют мою музыку, ну, с удовольствием, пожалуйста, я не продаю. Это детские коллективы в основном. И, так скажем, там песни «Россия, вперёд!», такие песни, «Моя Россия» есть тоже такая песня. Есть ещё несколько песен, которые используют детские коллективы, но всё-таки у меня ещё достаточно песен, которые не изданы. И вот сегодня прозвучит один из.
Евгений Додолев:
Сегодня у нас три новых.
Владимир Лёвкин:
Да, три песни прозвучат.
Евгений Додолев:
Расскажи.
Владимир Лёвкин:
Одна песня «Парад планет», это совершенно новое прочтение этой песни, это просто новое прочтение, она есть, но это новое абсолютно прочтение.
Евгений Додолев:
Да, это пятым треком на юбилейном альбоме.
Владимир Лёвкин:
Да, но она другая. Это новое прочтение уже в следующий альбом. Это уже переход в следующий альбом, определённые мироощущения. Вторая песня «Летний роман», которую я сочинил 150 лет назад, не так давно стихи пришли, и я что-то, мы с Маруськой её спели, такая дуэтная песня. А третья песня, которую сочинила моя пятилетняя дочь.
Евгений Додолев:
Да ладно.
Владимир Лёвкин:
Да.
Евгений Додолев:
Ну как, прямо взяла и сочинила.
Владимир Лёвкин:
Она сочинила текст.
Евгений Додолев:
Пятилетняя.
Владимир Лёвкин:
Да, пришла и говорит: я текст сочинила. Я тебе честно говорю, у меня пять человек свидетели. Она пришла и говорит: я сочинила стихотворение. Я говорю: Ника, давай. Она говорит: Звезда, звезда, гори, гори и всю планету освети. Звезда, звезда, моя любовь и будет жарко Солнце вновь. Я говорю: ну что, это припев хороший, может, песню сделаем. Она говорит: да, хочу песню, давай Андрею Балашову пошлём. Мы послали Андрюхе, в принципе, знаешь, без всяких таких каких-то мыслей. Он через, буквально, час присылает уже с аранжировкой, уже сам спел, говорит: вот так надо петь, здесь то , здесь се, одно, второе, третье. Знаешь, чем закончилось? То, что мы на неё сейчас клип снимаем, в субботу досъёмка, второй день.
Евгений Додолев:
Вот в эту субботу?
Владимир Лёвкин:
Да, в эту субботу второй день съёмки.
Евгений Додолев:
А кто снимает?
Владимир Лёвкин:
Тоже очень интересно. Снимает молодой человек моей старшей сестры. Моей старшей дочери, прости. Сестра у меня младшая, дочь у меня есть старшая, и как раз Викин молодой человек снимает, режиссёр у нас Маруся и Вика. В общем, всё семейно.
Евгений Додолев:
А кстати, прозвучало, что молодой человек старшей дочери. Ты вообще папаша такой, ревнивый, то есть у тебя жёсткие фильтры стоят, или ты не вмешиваешься?
Владимир Лёвкин:
У меня нет фильтров, понимаешь. Я считаю, что человек выбирает сам свою дорогу. Когда человек выбрал свою дорогу и сказал, вот, я хочу идти в этом направлении, я всегда помогу всем, чем я могу. Вот реально всем, чем я могу. А когда человек то одно, то другое, то третье. В конце концов, определитесь, давайте так, вот определитесь, куда идёте, да, трудно, сам понимаешь, сейчас всех в любом бизнесе и не бизнесе трудный путь. Поэтому, когда человек выбирает и говорит: я хочу идти туда. Поехали! Поэтому фильтров нет.
Евгений Додолев:
То есть не пытаешься что-то намекнуть, как-то скорректировать, полное доверие.
Владимир Лёвкин:
Есть, конечно, какие-то такие вещи, которые мне не всегда нравятся, но всё-таки это выбор уже состоявшегося человека. Я сейчас про Нику не говорю, eй 5. А так, все остальные, вся наша семья, Димке в школе, племяшка мой, моей сестры сын, он сейчас выбрал сначала гитару, сейчас выбрал карате. Он там вообще какие-то даже места занимает, я за него рад, он места занимает какие-то на каких-то соревнованиях. И идёт в этом направлении. Здорово, молодец! Человек должен выбрать для того, чтобы, когда ты понимаешь, что он выбрал, легче подсказать, легче помочь. Но у меня нет этого менторства, ты должен идти так. Нет, наоборот, всё открыто, весь путь, прекрасно.
Евгений Додолев:
Знаешь, я буквально после позавчера был на съёмках программы Малахова «Привет, Андрей», которая была посвящена музыке девяностых. И там прозвучала фамилия Барыкина. И несколько человек прямо хором, единодушно сказали, что его убило, условно говоря, не так убило, а убила молодая жена. Что нельзя артистам жениться на совсем молоденьких, потому что другой темп, другой темперамент и убивает это артиста. Артиста Лёвкина убивает молодая жена или нет, хотелось бы узнать. Вот как вообще к этому тезису отношение, что нельзя брать спутниц совсем-совсем молодых, потому что надо как-то подстраиваться под их темп и под их пульс.
Владимир Лёвкин:
30 лет, конечно, это большая разница. Но у нас не 30, у нас поменьше. Но опять-таки, дело не в этом. Мне нравится в ней, в Марусе то, что она не идеализировала меня никогда, понимаешь.
Евгений Додолев:
Как она не идеализировала, наоборот, по-моему.
Владимир Лёвкин:
Она была поклонницей.
Евгений Додолев:
Фанаткой.
Владимир Лёвкин:
Поклонницей, я не люблю слово «фанатка».
Евгений Додолев:
Хорошо, пусть будет поклонница.
Владимир Лёвкин:
Когда мы с ней познакомились, мы через какое-то время уже стали совместно проживать, но дело не в этом. Дело в том, что не было вот этого, нет, нормальные абсолютно отношения, вот это то, вот это то. Утром первый встал, приготовь яичницу, условно. Когда ты понимаешь, что этот человек дышит с тобой одним воздухом, не важно, сколько, какая разница в возрасте. Подстраиваться под молодых, Вы, конечно, извините меня, молодые девушки, но когда у Вас муж постарше, он и поопытнее, и побольше прошёл. Поэтому здесь абсолютно нормальные, как тебе сказать, как же Михаил Сергеевич любил сказать это слово.
Евгений Додолев:
Горбачёв который?
Владимир Лёвкин:
Да. Здесь абсолютно такие влияния друг на друга. Где-то чуть быстрее начинаешь в чем-то, где-то она чуть медленнее, но в совместном получается нормальное абсолютно движение по спирали. Потому что, в любом случае, нет движения вперёд, есть движение по спирали.
Евгений Додолев:
Но в случае с Барыкиным ты согласен, что он прожил бы гораздо дольше, и был бы сейчас жив.
Владимир Лёвкин:
Я не знаком с его женой молодой, я с ним был больше знаком, а с его молодой женой не знаком. Поэтому мне очень сложно судить. Знаешь, когда, что Вы можете об этом сказать? Я ничего не могу об этом сказать. Я не знаком был с тем материалом, когда они были. Я помню, как мы с Сашей ездили на гастроли в Эвенкийский автономный округ, как шикарно там провели концерты вместе. Там тоже было много артистов, была большая солянка. И как вообще его любили. Он выходил на сцену, он просто, там что-то происходило, хотя у нас и звезда была, которая именно в этот момент раскручивалась очень сильно. Но Саша, это было что-то прямо уникальное.
Евгений Додолев:
Но такого всё-таки, согласимся, что такого безумия, как с «На-Ной» сейчас нет. Что вот эти сотни девчонок по подъездам, вот этот визг, вот это угроза покончить самоубийством. Есть ностальгия по вот этой, такой безумной девичьей массовой любви.
Владимир Лёвкин:
Я как-то тебе говорил, но ты, наверное, просто уже не помнишь, у тебя много гостей всяких разных. Что было, то было. Мы не знаем, живём мы сейчас, и сейчас мне по кайфу.
Евгений Додолев:
Нет, это не ответ на вопрос. Всё-таки какие-то вещи вспоминаются, что это было хорошо или что это был не хорошо? Или прямо живём только вот сегодняшним днём и завтрашним и не оглядываемся назад.
Владимир Лёвкин:
Ты знаешь, во-первых, мы моложе были, это раз, и это было приятно.
Евгений Додолев:
Ну, понятно, все были моложе.
Владимир Лёвкин:
Никто не спорит, это было хорошо, это было очень здорово со многих сторон. Но, понимаешь, сейчас время немножко другое, сейчас доступность звезды, она в интернете, и в Инстаграм, и Фейсбуке, и ВКонтакте, и все остальные сети, которые существуют, Одноклассники. Звезда более доступна. А тогда ещё этого не было ничего. Газетные вырезки, ожидание телепередачи музыкальной, где, может быть, он будет, а может быть, и нет. И самое последнее, самое такое, это ехать в Москву, узнать адрес и сидеть в подъезде. Это было самое. Сейчас вряд ли кто-то будет сидеть в подъезде.
Евгений Додолев:
То есть тезис такой, что просто не был настолько развит интернет, не было вот этого сетевого общения, возможности удовлетворять свой интерес в звезде, что это стимулировало.
Владимир Лёвкин:
Конечно, это реально, это очень стимулировало. Я не знаю, рассказывал тебе Каримович или нет, за нами полтора года ездила такая стойка, человек 15 девчонок, они знали наш маршрут, и они везде шли чуть впереди нас, чуть раньше нас заселялись на этаж выше или на этаж ниже, и всегда они пытались как-то завязать какие-то отношения.
Евгений Додолев:
Ну, иногда и завязывали.
Владимир Лёвкин:
Ну, видимо, да.
Евгений Додолев:
В музыкальном отношении индустрия сильно изменилась с тех пор? В смысле аранжировок, технологий.
Сейчас очень большой технологический прорыв, конечно, в этом отношении. Потому что там, условно, аранжировщики, которые собирают определённые биты, качевые биты, они их, они в доступном, их можно купить, из вот этих битов составить любую песню. Битов или не знаю, там чего. Есть возможность купить разные звуки. Но всё равно самое главное - это человек. Почему?
Евгений Додолев:
Харизма?
Владимир Лёвкин:
Да, аранжировщик.
Евгений Додолев:
А, аранжировщик всё-таки, технология всё-таки, не харизма.
Владимир Лёвкин:
Харизма в чем, харизма, когда поэт пишет текст, композитор пишет мелодию, и ещё подключается третий человек, который совершенно по-своему это всё делает и предлагает. Когда аранжировщик делает аранжировку, он не предлагает сейчас одну, он предлагает три варианта, четыре, пять, как ты договоришься. И вот ты из этих вариантов уже что-то выбираешь. Потом доделаешь это, доводишь до ума, мастеринг и всё остальное, там много всего. Поэтому технологично стало очень хорошо. Раньше включили, гитары записали, клавиши записали, барабан записали, всё это свели в определённую картину, пошло. Сейчас у тебя есть возможность помимо того, что ты записываешь живых музыкантов, ещё подложить под это кач, вот это, который ты чувствуешь. Раньше это всё делал барабан, а сейчас это, в «Параде планет» мы попытались это сделать немножко, там потнизам хорошо.
Евгений Додолев:
Сейчас услышим. Коллеги все говорят, что смысла выпускать сейчас диски никакого нет, потому что их никто не покупает. Они выпускаются просто для того, чтобы дарить и чтобы была коллекция, или всё-таки коммерческий какой-то откат есть от такой продукции.
Владимир Лёвкин:
Откат есть небольшой, но да, конечно, можно сразу в iTunes всё закинуть, или в Google play, или сделать обложку красивую. Но а подержать?
Евгений Додолев:
Нет, я-то человек, который любит винил, наш прошлый выпуск был с винилом.
Владимир Лёвкин:
Он же настоящий, он 3 с чем-то в граммах, как положено. И любителю любому даёшь этот винил, господи, он же настоящий, это не просто так. Конечно, изменяется поколение, конечно, идёт цифровая технология вперёд. Может быть, это дань тому, что я родился 50 лет назад, а может быть, ну, честно говоря, когда к какому-то приходишь на переговоры.
Евгений Додолев:
Да я с этого и начал.
Владимир Лёвкин:
Вместо визитки, понимаешь, это вместо визитки. У меня ещё был вариант реально на флешке вот на такой, там было написано «Владимир Лёвкин», красиво нарисовано, прямо флешкой. Пожалуйста, тоже такой же вариант, очень хороший. Но там ещё есть возможность клипов накидать, так, чтобы человек полностью о тебе знал.
Евгений Додолев:
Наш эфир подходит к концу, напомни ещё раз, какие сейчас три трека наши слушатели услышат. Это «Парад планет».
Владимир Лёвкин:
«Парад планет» в новом прочтении, это песня Андрея Балашова. Вторая песня называется «Летний роман», автор музыки и слов я, и Маруся мне помогала в словах. И третий просто «Звезда» исполняет третий трек, первый исполняю я, второй мы исполняем совместно с Марусей, у нас дует «Летний роман», и третий трек исполняет Ника Лёвкина. Песня называется «Звезда».
Евгений Додолев:
Мы оставляем Вас наедине с музыкой. В эфире был Евгений Додолев с программой «Мимонот», в гостях у нас был Владимир Лёвкин, всего хорошего.
Владимир Лёвкин:
Всего хорошего, до свидания!
Евгений Додолев:
Спасибо Вам.
Владимир Лёвкин:
Спасибо, Женя.