О. Максимова:
«Шоумастгоуон», добрый вечер, дорогие друзья. У нас сегодня Евгений Маргулис. Женя, привет. Без долгих предисловий.
Е. Маргулис:
Здравствуй, Оля. Можно я скажу комплимент тебе сразу.
О. Максимова:
Конечно, нужно.
Е. Маргулис:
Мы давно с тобой не виделись, но голос тот же молодой, и голос узнаваемый. Большой кайф в том, что ты есть и говоришь именно те фразы, которые приятно слышать. Здравствуй, Оля, ещё раз, спасибо, что пригласила.
О. Максимова:
Здравствуй.
Е. Маргулис:
Ещё добавлю, что, конечно, если бы не ты, ни фига бы я не пошёл ни на какое радио, ни на какое телевидение.
О. Максимова:
Не ходишь?
Е. Маргулис:
Не очень люблю.
О. Максимова:
Женя, вообще, ты меня потряс, потому что, учитывая мой опыт прошлой недели, от тебя я просто совершенно не ожидала такого услышать, когда ты сказал: да мне пофигу, что ты напишешь, какой анонс, какую фотографию возьмёшь, бери, что хочешь. У тебя, вообще, просто для человека твоего уровня для, извини за это выражение, легенды твоего уровня, но так оно и есть, потому что ты, сейчас скажу что-нибудь, от чего тебя стошнит, хотя это хорошо, мне нужны рейтинги.
Е. Маргулис:
Не стошнит, послушай, ввиду того, что мы, я повторяюсь, давно знакомы, и ты меня знаешь только, наверное, с хорошей стороны. Поэтому гадости обо мне, какую-то глупость ты, конечно, писать не будешь и не будешь задавать типичные глупые вопросы, которые задают на других радиостанциях, которые мы перечислять не будем.
О. Максимова:
Но я сейчас боюсь, что испорчу о себе впечатление.
Е. Маргулис:
Давай фонограмму, пошли отсюда на фиг, пойдём, кофе попьем.
О. Максимова:
Женя, скажи, хорошо, у тебя есть какие-нибудь красные тряпки, вот от чего ты заводишься в интервью?
Е. Маргулис:
Ты знаешь, во-первых, это глупые вопросы, а глупые вопросы, они практически все. Которые периодически наталкивают тебя: Ваше творчество, расскажите, что для Вас счастье, что для Вас другой город. Не знаю, какая-то обычная такая туфта. Я повторюсь, но я расскажу историю по поводу журналистов и по поводу группы Стаса Намина. Когда они были страшно популярны где-то в середине семидесятых, начале восьмидесятых. Обычно после концерта либо до концерта собиралась такая пресс-конференция для элитных местных журналистов. И Стасик раздавал им по два листочка. На одном листочке были вопросы, на другом листочке были ответы. Он раздавал им и говорит, комбинируйте, как угодно. Потому что вопросы практически все одинаковые.
О. Максимова:
Так я же прекрасно это понимаю, я прекрасно понимаю, какое количество интервью ты дал за эти годы. Ты ответил на все вопросы, тебя уже миллион раз спросили, наверное, все журналисты, ты помнишь, как всё начиналось.
Е. Маргулис:
Да нет, слушай, давай о хорошем сразу.
О. Максимова:
Да, давай сразу о хорошем. Скажи, пожалуйста, тебя уже затроллили выражением «Валар Моргулис»?
Е. Маргулис:
Нет, но давно, но ты знаешь, ввиду того, что я Игру Престолов не смотрел, каюсь, то я как-то спокойно к этому отношусь. Но с другой стороны, был тот же самый Высоцкий и главврач Маргулис, поэтому фамилия... И то, что появилось здоровканье Валар Моргулис, меня абсолютно не обламывает. Ну, Маргулис и Маргулис.
О. Максимова:
Но я сейчас реабилитируюсь за свой предсказуемый вопрос, потому что ты знаешь, меня это заинтересовало немножко в другом контексте. Если, прости, сейчас будет спойлер, вдруг ты решишь смотреть Игру Престолов. На самом деле, это переводится, как «все люди смертны». Я в этом плане задумывалась над твоими песнями, твоим творчеством. Потому что получается, что у тебя всё, вроде как, с точки зрения обывателей, у тебя в песнях всё очень кайфово. Но на самом деле, я стала что-то вспоминать, у тебя там проскальзывают какие-то такие фразы, «даже в морге он будет играть».
Е. Маргулис:
Нет, послушай, каждый же понимает так, как он хочет понимать. Всё зависит от уровня эрудиции, состояния, настроения в данный момент, от количества выпитого. На самом деле, там ирония такая, достаточно добрая ирония. Но в какие-то мы, ну невозможно же всё время веселиться, шутить по поводу и без. Иногда я пишу грустные песни.
О. Максимова:
Ты пишешь грустные песни, это совершенно точно, «мы не диссиденты, мы покойники, нам нужен покой», это правда, не про грусть, это, скорее, про иронию.
Е. Маргулис:
Тут несколько другое, есть грустные песни, я стараюсь особо на концерте так не играть. Я могу объяснить, почему, у меня есть некоторое количество песен, которые посвящены моим ушедшим друзьям. И либо только ушедшим, либо давно ушедшим. И если я пою на концерте, значит у меня какое-то, наверное, случилось горе, кто-то из моих близких ушёл. Поэтому я стараюсь грустные песни не особо петь без повода.
О. Максимова:
Но вот у тебя есть песня, в которой ты рассматриваешь и жизнь, как вокзал, то есть мы либо...
Е. Маргулис:
Это что за песня?
О. Максимова:
Что-либо мы куда-то торопимся.
Е. Маргулис:
А ты берёшь, я вспомнил, это не моя песня, это песня Юры.
О. Максимова:
Но ты её поёшь.
Е. Маргулис:
Нет, я её, по-моему, не пел, Её пел Юра Шахназаров.
О. Максимова:
Я её слышала позавчера.
Е. Маргулис:
Это год 83-й.
О. Максимова:
Думала, что это ты поёшь.
Е. Маргулис:
Нет, там слишком хорошо пелось, это или 82-й год. Это Юра Шахназаров, но я участвовал в создании и аккомпаниаторстве этого произведения. Это как раз был такой московский Наутилус, который сделал Серега Кавагое, кстати, сегодня я его вспоминал.
О. Максимова:
Но все равно я тебе задам этот вопрос уж по этой песне. Смысл там заключался в том, что мы либо куда-то торопимся, либо опаздываем.
Е. Маргулис:
Я в курсе, я помню этот текст.
О. Максимова:
Да, я слушателям сейчас это поясняю, что мы часто смотрим в окно, боясь, что жизнь мимо нас вот так промчится. А у тебя когда-то было такое ощущение, что что-то идёт не так, куда-то ты не туда поехал. Что захотел что-то изменить в себе, остановиться, поехать в другую сторону. Я сейчас глупый вопрос задала, да?
Е. Маргулис:
Ну, в принципе, да, ты знаешь, если бы все получалось, конечно, я был бы абсолютно солнечным идиотом и радовался бы от всего. Но есть, конечно, моменты, что не получается. Есть то, что ты задумал, не получается, есть то, что ты задумал, вроде бы получилось, но получилось не так, как ты задумал. Но это жизнь, это абсолютно человеческая такая хрень, которая у каждого. Нет состояния всеобщего счастья, чтобы, знаешь, родился и раз, и по жизни всё хорошо. Полная фигня. Человек должен что-то делать, чтобы бороться, доказывать, мучаться в сомнениях. Но главное, чтобы что-то получалось.
О. Максимова:
Так я вот вчера, знаешь, я читала твои тексты, и на самом деле, ты мне вчера открылся совершенно с другой стороны. Потому что ты производишь такое впечатление, раньше на меня производил, и не только на меня, такое впечатление гедониста. То есть человек, у которого всё кайфово, всё здорово. Я не знаю, ты видел мой анонс или нет в Фейсбуке, в моём Инстаграм. Я там вспомнила, как ты приходил на радиостанцию, на который я когда-то работала. Я тогда меняла машину, у меня была бирюзовая Дэу Нексия, я думаю, как бы мне её поменять, у кого бы мне занять, чтобы хватило денег и чтобы не продавать почку. И тут ты говоришь: ой, бери немца, и называешь какой-то там Мерседес безумно дорогой. И ты стоял в таких прекрасных кожаных ботиночках, в дорогой одежде, такой цветущий, пышащий. И я думаю: вот как вообще у нас с тобой по-другому взгляды на жизнь сформированы на данный момент. И вот такое ощущение, что всё хорошо, замечательно, упаковано, ты радуешься жизни, и что стараешься избегать абсолютно всего, что может причинять какие-либо несчастья. Ну то, что называют...
Е. Маргулис:
Нет, это далеко не так. Я стараюсь не влезать в то, что причиняет... Потому что я вдруг неожиданно понял, что я могу прогнозировать какие-то события. То есть анализировать, что может последовать за каким-то определённым поступком. Я понимаю, что будет, поэтому я стараюсь огораживать себя от ненужного. На самом деле, ввиду того, что я уже пожилой как Саваоф, и жизни, по большому счёту, осталось мало, не хочу я тратить время на идиотов и всё. Поэтому вот так.
О. Максимова:
А вот у меня, кстати, такое ощущение создаётся, очень много, конечно же, тебе задавали вопросов, много об этом говорили, все пытались узнать. И, наверняка, те, кто не следят пристально за твоими интервью, кто нас сейчас смотрит, хотят узнать, почему Маргулис ушёл тогда-то из Машины Времени, а почему не так давно, в 2012-м, да, по-моему.
Е. Маргулис:
По-моему, да, в 12-м.
О. Максимова:
Это у Вас Кутиков специалист по датам, он у Вас, как хронограф такой. Почему вот в последний раз ушёл. Вот у меня создалось такое ощущение, что ты просто никогда не делал то, чего тебе было не сильно по кайфу.
Е. Маргулис:
Но вот ты и ответила на вопрос.
О. Максимова:
Значит, я всё-таки подключилась немножко к тебе.
Е. Маргулис:
Нет, я же, понимаешь, я же не настоящий музыкант, и для того, чтобы мне было хорошо, я делаю только то, что мне нравится, я каюсь. А когда мне это перестаёт нравиться, я этим не занимаюсь, чтобы мне это не сулило.
О. Максимова:
Поэтому даже когда ты поёшь серьёзные песни с серьёзным смыслом, глубинные, философские, ты это делаешь с таким лицом, с таким удовольствием, что как-то упускается это всерьёз.
Е. Маргулис:
Но не совсем так, послушай, нет. Я тебе говорю, что у меня как-то жизнь так заточена, что мой организм заточен на то, что я должен получать удовольствие от своей работы. Во-первых, опять же, я говорю, мне повезло в том смысле, что моё хобби, музыка, превратилось в профессию. И это доставляет мне безумное совершенно удовольствие. Если это приносит денег, это удовольствие вдвойне. Если нет ни удовольствия, ни денег, то я не буду заниматься этим.
О. Максимова:
Вот ты сказал, что ты не настоящий музыкант. Но хочется всё-таки, чтобы ты немножечко это пояснил и расшифровал, ты, наверное, имеешь в виду, что ты не оканчивал никаких...
Е. Маргулис:
У меня нет музыкального образования.
О. Максимова:
Бабушка выбросила твою скрипку из окна.
Е. Маргулис:
Это правильно сделала, потому что уж больно омерзительно я играл. Я не играл, на самом деле, издевался над бабушкой, потому что это было то, что называется, тянуть кота за хвост. Вот я кота за хвост тянул, бабушке это не нравилось, и скрипка отправилась туда, куда, в принципе, ей место и было. Потому что скрипка была плохая.
О. Максимова:
У меня тоже была плохая скрипка, я тоже скрипачка, но я, правда, окончила музыкальную школу.
Е. Маргулис:
Но ты-то скрипачка, а я-то нет.
О. Максимова:
Я тоже хреново играла и, ты знаешь, для того, чтобы сократить свои занятия дома на скрипке, я вызывала вой у собаки. У меня была собака Тишка, и он от таких пронзительных звуков начинал выть. Его запирали на балкон, он выл оттуда, и таким образом мне удавалось сократить свои скрипичные занятия.
Е. Маргулис:
Это тонко, молодец.
О. Максимова:
А по поводу Машины Времени, ты же пришёл туда, не умея играть на бас-гитаре.
Е. Маргулис:
Нет, я на гитаре то играл хоть как-то, а бас-гитаре, так получилось, что меня посадили за бас-гитару. Уж больно я им нравился по своим человеческим качествам, этой всей гопоте нашей, и меня, видать, не хотели отпускать. Поэтому мне всучили бас-гитару, дали, по-моему, все пластинки Битлз, я сидел, снимал Пола Маккартни. Потому что Пол Маккартни - самый величайший басист на земле. И как-то стал бас-гитаристом. А потом понял, что можно и какие-то стишки писать, потому что я этим никогда не занимался, можно и песенки придумывать. Потому что вся моя музыка началась из-за зависти, я уже тебе говорил в какой-то передаче, что для того, чтобы охмурить какую-то девицу, мне нужно было научиться играть на гитаре в 15 лет. Ну да.
О. Максимова:
Слушай, а вот в 15 лет тогда, я не помню, сколько стоила моя скрипка, но я помню, что когда я смотрела вот туда, внутрь дек, там была написана какая-то позорная цена. У всех девочек были скрипки какие-то дорогие, хотя бы там за 25 руб. в те времена, которые покупали родители. У меня там было что-то типа 3.40. У тебя гитара за 7.50, да, по-моему?
Е. Маргулис:
7.50 Шиховская гитара такого цвета Sunburst, как это ни странно. Гитара была отвратительная, но на ней было 6 струн, не 7 струн, а шесть струн. Потому что были же модные семиструнные гитары, верхняя струна снималась, то есть нижняя струна снималась, спичка там, какая-то хрень, гриф нужно было подворачивать, струны были вот на таком расстоянии. А эта была уже более-менее нормальная, и мой сосед мне показал вот эти три секретных аккорда, на которых играется вся блатная лирика, ну и пошло, поехало.
О. Максимова:
Так я же к блатной лирике и веду тебя. Потому что ведь, насколько я понимаю, в те времена блатные песни, они были не менее популярны, чем сегодня.
Е. Маргулис:
Ну, давай будем называть это не блатными песнями, а всё-таки дворовым шансоном.
О. Максимова:
Хорошо.
Е. Маргулис:
Давай всё-таки, у нас же культурная передача.
О. Максимова:
Извини, пожалуйста. Ты помнишь что-нибудь из твоего репертуара дворового шансона, что ты тогда исполнял. Про что хотя бы.
Е. Маргулис:
Нет, ну, «прокурор сука», это всё понятно.
«Я на скамье, на скамье подсудимых…»
«Ой, да течёт речка, да по песочечку, моет золотишко,
а молодой жульман, а молодой жульман заработал вышку.»
Что-то:
«Я цыганка молодая, звать меня Маруся,
ужо встречу того начальничка, да крови я напьюся.»
Нет, какие-то такие были такие, знаешь, дворовые самодельные песни, типа знаешь:
«Анна-Марья всё смотрит вдаль,
Анна Марья, сама печаль»
Какая-то такая.
О. Максимова:
А ты сегодня как вообще относишься к такому жанру, как шансон? Ты достаточно спокойно воспринимаешь его или есть какая-то музыка, от которой тебя корёжит, ты бы её хотел не слышать. Как везде, во всех Википедиях во всех СМИ про тебя написано, что ты ненавидел песни комсомольского периода, которые звучали по радио, потому что бабушка радио не выключала, она ждала тот сигнал тревоги.
Е. Маргулис:
Нет, я не так говорил. Я говорил совершенно по-другому, что мы начали писать песни, потому что всё то, что окружало нас, было совершено четырёх типов. То есть музыка была четырёх типов. Классику я не беру, я беру эстрадную музыку. Песни о любви, песни о комсомоле, песни о рабочей профессии и песни.
О. Максимова:
Кола Бельды.
Е. Маргулис:
Так, любовь, профессия, комсомол, да, три варианта. Мы думали только о себе, на самом деле, писали о своих проблемах. Поэтому так и стрельнули.
О. Максимова:
Но вот эта вот история про Кола Бельды. Я, честно говоря, о ней никогда не слышала, что именно перетаскивая его аппаратуру. Кола Бельды, я поясню нашим слушателям, это тот знаменитый нанайский, по-моему, музыкант.
Е. Маргулис:
Он, по-моему, якутский, по-моему, якут. Но я уже сейчас не помню.
О. Максимова:
Но он пел и о чукчах. «Чукча в чуме»
Е. Маргулис:
Да, «мы поедем, мы помчимся...»
О. Максимова:
На оленях утром ранним.
Е. Маргулис:
Да, это был вселенский хит.
О. Максимова:
Да, и он, оказывается, было настолько в те времена уже уважаемым и почитаемым и обласкан властью, что у него было своё концертное оборудование, которое, собственно.
Е. Маргулис:
Музыкальное оборудование, которым заведовал мой приятель. А мы с моим приятелем сдавали эту аппаратуру, когда Кола Бельды уходил в заслуженный отпуск, мы брали аппарат и за 10 руб. ставили эту аппаратуру разным музыкальным подпольным коллективам, от Машины Времени, мне она как раз попалась именно на этом поприще.
О. Максимова:
Вот оно что. Я знала о том, что ты именно, перевозя аппаратуру Кола Бельды познакомился с Макаревичем, но я не знала, что Вы привезли именно Машине Времени.
Е. Маргулис:
Но, Машина, у нас было всё, как у людей, Машина Времени, Рубиновая Атака, Високосное Лето, в общем, всё у нас было хорошо. То есть мы зарабатывали страшные деньги, в месяц мы зарабатывали рублей, наверное, чистых рублей, наверное, по 25, это огромные деньги по тем временам.
О. Максимова:
Ничего себе, да. А я как раз, знаешь, очень многих спрашиваю музыкантов, которые ко мне приходили, относительно того, удалось ли им как-то монетизировать свою популярность. Все говорят, что нет, нет, всё плохо, всё пролетело как-то мимо меня. Но у тебя-то, наверное, всё-таки как-то сложилось?
Е. Маргулис:
Ты знаешь, монетизировать так, чтобы, знаешь, как это нужно, такого, скорее всего, нет. Но какое-то медийное пространство, наверное, охвачено, потому что, опять же, я вдруг неожиданно стал телеведущим, чего не ожидал вообще от себя. Это как-то степень узнаваемости, чем больше тебя узнают, тем больше куда-то приглашают. Приглашают давать какие-то безумные интервью. Знаешь, было очень смешно, когда мы выходили на канале Че, и пошла раскрутка квартирников, которые мы делали. Вдруг неожиданно стали звонить ведущие каких-то чудовищных передач. Допустим, знаешь, какой-то звонок: не могли бы Вы прокомментировать, как работает поджелудочная железа. Я говорю: а с какого хрена я? Говорит: ну, у Вас узнаваемое лицо, узнаваемый голос, может получиться что-то интересное.
О. Максимова:
Ты будешь смеяться, но я собралась тебе задать аналогичный вопрос. Памятуя о том, что всё-таки ты пытался получить медицинское образование.
Е. Маргулис:
Ну да.
О. Максимова:
Насколько ты глубоко успел его получить, кем ты собирался стать, при наилучшем раскладе, и можешь ли ты сейчас о диагностировать свою поджелудочную железу.
Е. Маргулис:
Да нет, конечно. Потому что последнее, что у меня было из такого, знаешь, из нервно потрясающего. Год, наверное, 75-й что ли, 75-й, да. Мы играли какой-то сейшн, какая-то жуткая была гулянка после этого, а мне в полдевятого нужно было тащиться на практику в род дом, какие-то тяжёлые роды. Я с дикого бодунища, не знаю ничего. Врач, когда увидел всю красоту, хотя я подготовленный парень был, я просто рухнул в обморок от того, что мне стало плохо. Стало плохо мне не от того, что я увидел, а от того, что всё-таки нужно вести себя относительно прилично. Я понял, что, пожалуй, всё, я буду всё-таки рок-н-роллить.
О. Максимова:
По поводу вести себя прилично, я прямо не знаю, у меня мысли перескакивают с одного вопроса на другой.
Е. Маргулис:
А по поводу диагностировать, то уже нет. Во всяком случае, все мои негодяистые друзья, с которыми я учился, все профессура, и большая профессура, очень известная профессура. Поэтому что мне диагностировать, я позвонил кому-нибудь из своих.
О. Максимова:
То есть о Гуле есть кому позаботиться.
Е. Маргулис:
Ну, конечно, да. То есть тут, слава богу, тьфу-тьфу.
О. Максимова:
Женя, ну тогда уж ты заговорил по поводу «Квартирников…», это программа, которую ты сейчас ведешь на одном из известных телеканалов. Я думаю, что если кто-то захочет посмотреть, то легко могут загуглить и найти. Я посмотрела «Квартирник» с Машиной Времени, это первый «Квартирник», который открыл именно на этом канале твои эфиры. И хотела тебя спросить о том, как вообще всё это происходило раньше. Вот, насколько я поняла, тогда, в семидесятые годы Вы как-то квартирников избежали, вот именно Машина Времени. У Вас была стабильная гастрольная деятельность.
Е. Маргулис:
Какая гастрольная, о чем ты говоришь, да нет. Нет, гастроли начались уже такие, более-менее человеческие, когда пошли на филармоническую работу, это 79-й год. А до 79-го года мы играли сейшены по домам культуры, по каким-то там стекляшкам, по какой-то ерунде, и на квартирах своих друзей, у которых квартиры были значительно больше, чем у нас. Я тут недавно встретил Сашку Липницкого, у которого была по тем временам огромнейшая квартира, огромнейшая, метров, наверное, четырёхкомнатная, метров 75. И у него собиралось человек по 30, по 40, входной билет был, конечно же, алкоголь, закуски никакой. Все сидели на полу, курили сигареты, выпивали. Ничего, что я об этом говорю.
О. Максимова:
Ничего, конечно, то есть дым коромыслом.
Е. Маргулис:
Дым коромыслом, да, и на этом фоне показывались какие-нибудь артисты, которых не пускали никуда. Так скажем, московская общественность увидела Сашу Башлачёва, увидела Борьку Гребенщикова, увидела там Петю Мамонова. Это все дети, даже не дети, а выходцы с квартиры Липницкого. Я был у Сашки дома, квартира такая малюсенькая, но мы жили ещё в меньших конурках.
О. Максимова:
Ты знаешь, мне довелось побывать только на одном квартирнике, потому что в силу возраста тот период мной был упущен, я ещё под себя ходила. Ну, извините, пожалуйста, за подробности. Я была на квартирнике Крематория, который устроили уже как некую реконструкцию истории того времени. И, в общем-то, это так, достаточно прикольно, но странно выглядело.
Е. Маргулис:
Но ты, наверное, была, когда у них была база в бывшей трансформаторной будке, наверное, на «Аэропорте».
О. Максимова:
Нет, ты знаешь, это было где-то конец, это было незадолго до двух тысячных, до нулевых годов.
Е. Маргулис:
Нет, это не считается.
О. Максимова:
Это была реконструкция.
Е. Маргулис:
Это не считается.
О. Максимова:
Это не считается, абсолютно, да, то есть это не настоящий квартирник, это была попытка воспроизвести что-то подобное. Я тебя хотела спросить по поводу квартирник и сэйшн, чем они, там есть какая-то деталь, грань, разница. Что это?
Е. Маргулис:
Квартирник, это всегда без аппаратов, всегда сидение на полу, поглощение, как я это называю, скотч-чай. А сейшн - это всё-таки, это концерт, это какая-то стоячка, какой-нибудь клуб большой. Либо большая какая-то квартира, всегда какой-то аппарат. Но большая квартира, больше 150 м, такого же не было. Поэтому сейшны, это были то, что происходило, скажем, в государственных помещениях.
О. Максимова:
Но получается, что квартира, если квартира должна быть большая, это какие-то люди, которые, я не знаю, потомки из тех, кто близко стоял к власти.
Е. Маргулис:
Ну, естественно, потому что в основном огромные квартиры были у людей творческих профессий. Я же аэропортовский юноша, «Аэропорт» всегда славился тем, что писательские кооперативы, кооперативы киношные, очень много дипломатических работников в этом аэропортовском арондисмане. И у них квартиры были, действительно, огромные, четырёхкомнатные, пятикомнатные у кого-то. И, скажем, первый квартирник, который я когда-либо увидел, по-моему, Галича мы смотрели, мне было лет шесть, мы смотрели, по-моему, у Окуджавы на квартире. У него была огромная квартира в аэропорте, как раз в доме, в котором было метро. То есть было, оно и есть.
О. Максимова:
А по поводу сейшнов, я где-то прочитала о том, что тебе в своё время они тоже дико надоели, потому что ты приходил и цитата: «Везде были одни те же рожи».
Е. Маргулис:
Да. Но потому что, опять же, работало сарафанное радио, и весть о том, что кто-нибудь из таких страшно знаменитых подпольных играет, допустим, сегодня во Фрязино, а завтра в Балашихе, вся эта компания собиралась и ехала в другое место. Ну одни и те же рожи. Это надоело ужасно. Ну неинтересно, просто стало неинтересно. Знаешь, играть для одних и тех же.
О. Максимова:
И тогда Вы попали в Прибалтику, в Таллинн, насколько я помню.
Е. Маргулис:
Да.
О. Максимова:
От министерства мясной и молочной промышленности на базе клуба, в котором Вы осуществляли репетиционную деятельность.
Е. Маргулис:
На улице Кржижановского, дом, по-моему, 15. Это сохранилось.
О. Максимова:
Недалеко от моего обитания. И там тебе пришёл какой-то новый свежий глоток воздуха в виде новых от людей, новых музыкантов.
Е. Маргулис:
Нет, но это была заграница, это была настоящая заграница, и они жили совершенно по каким-то другим законам. Во-первых, у них рядом была Финляндия, а так как рядом была Финляндия, то финские телепрограммы попадали в телевизор наших братьев-эстонцев путём нехитрых каких-то антенн. И, естественно, они могли наблюдать, как играют зарубежные какие-то команды, потому что это показывалось, и мы наконец-то живьём увидели, как это должно быть. И тут, когда приезжаешь, и видишь, что это чистая заграница, надписи не на русском языке, говорят они на каком-то своём кошачьем языке. Но люди все нормальные, все достойные, со всего Союза съехались замечательные какие-то артисты, и дружба, freundschaft. И с Борей Гребенщиковым я дружу как раз с 77-го года или 76-го года, когда мы познакомились на Таллинском фестивале. Вайта я ещё раньше знал, кто там. Потом там ещё была замечательная совершенно свердловская команда СОНАНС с Сашкой, Сашка Пантыкин, тоже с ним дружим до сих пор. То есть...
О. Максимова:
Это была настолько другая атмосфера по сравнению с тем, что было в СССР. Музыкальный киоск, по-моему, Белянчиковой.
Е. Маргулис:
Белянчикова, да.
О. Максимова:
А ты застал тот период или ты только пришёл, когда Вы.
Е. Маргулис:
Я пришёл в 75-м, а это был 76-й год, конечно, застал.
О. Максимова:
Да, то есть это всё было именно с тобой, запись первая профессиональная с Белянчиковой.
Е. Маргулис:
Да. Элеонора Беляева.
О. Максимова:
Беляева, точно. И в итоге это, по-моему, не попало в эфир, но зато получилась первая такая профессиональная запись.
Е. Маргулис:
Да, первая профессиональная запись, как раз Алла Борисовна стала страшно знаменитой с песней «Арлекино». И решили сделать какой-то специальный «Голубой огонёк» для Грузии, для Тбилиси. Приехали грузины-режиссёры, сняли Пугачёву, она пела не Арлекино, но я помню её очень хорошо зелёное платье. Борисовне я сказал, что я тебя запомнил еще в тот момент, даже по фразе, что «вот, конечно, Вы привыкли слушать Арлекино, но я спою Вам другую песню». Она записала, и потом мы играли Марионетки. А так как одежда у нас была нехитрая, состоящая из каких-то синих порток и синих рубах, хромакей был, что-то там по цвету не сошлось, в результате нас закрыли какими-то тумбами, и половина артиста с гитарами за этими тумбами стояла, знаешь, такие карлики смешливые. По-моему, это никуда не попало, но под это эгиду мы записали шесть песен. То есть у нас появилась первая профессиональная запись, которую мы сделали на студии, а где мы её сделали, на Мосфильме.
О. Максимова:
А я так понимаю, что в те времена именно профессиональные записи или то, что у группы выходила пластинка, это являлось таким гарантом, что сильно никто не будет дёргать, разговаривать будут с группой достаточно вежливо, и с музыкантами.
Е. Маргулис:
Ну, ты знаешь, первые пластинки Машины Времени появились, по-моему, же после 80-го года.
О. Максимова:
А Зодиак?
Е. Маргулис:
Зодиак нет.
О. Максимова:
Где Вы были упомянуты.
Е. Маргулис:
Это Димка Линник. Но упомянуты, знаешь, но и в кинофильме «Афоня» тоже упомянуты. Мы снялись в кино, ну и что. Ну снялись.
О. Максимова:
600 руб. Grundig купили на это.
Е. Маргулис:
Купили Grundig, да, купили Grundig, большое счастье, огромные деньги были.
О. Максимова:
И тогда, вот, правда, что, неужели, в те времена магнитофон, он был двухкассетный, я так понимаю, или нет.
Е. Маргулис:
Обычный магнитофон.
О. Максимова:
А, какие двухкассетные?
Е. Маргулис:
Бобины, ты что.
О. Максимова:
Бобины, да, действительно, и тогда это заменяло студию звукозаписи.
Е. Маргулис:
Да. И у нас было два магнитофона, и мы делали какие-то там внутренние и внешние сведения, скрипачи пришли. Привет. Скрипачи и ружья. Сначала нам поиграют, потом застрелят. Но, нормальное окончание эфира.
О. Максимова:
Я думаю, что в конце эфира мы расскажем, кто к нам сегодня пришёл в гости, это наши слушатели. Сейчас в кадре они?
Е. Маргулис:
Конечно, вот я вижу.
О. Максимова:
Вот, пожалуйста, скрипка и коллаж. Гости нашего эфира, но мы с Женей продолжим разговор, с Вашего позволения. Так, на чем мы там остановились. По поводу Битлз хотела тебя спросить. Женя, а ты с годами не разочаровался. Но не то, чтобы, неправильное слово «разочаровался». Я тебе объясню, почему я этот вопрос задаю. У меня сын, ему 17 лет, и он меломан, он любит музыку, он много чего слушает. Он много, почему-то, выбирает старой музыки, я была удивлена, но по своей какой-то чуйке его это интересует. И когда-то в своё время, это не сейчас, это было лет пять назад, я ему поставила Битлз. Я тогда Битлз послушал новыми ушами, как-то по-другому я их приняла, и мне показалось, что они немножко из разряда чего-то такого наивного. Для тебя Битлз, конечно же, очень много значит, и хотела тебя спросить, с годами как у тебя, трансформировалось к ним отношение?
Е. Маргулис:
Ты понимаешь, что бы я ни сказал, всё чушь. На самом деле, эта фраза не моя. Покойный Лемми Килмистер сказал, что самая лучшая музыка для человека, которая с ним остаётся до самой старости, это та музыка, которая его зацепила в детстве. Вот от чего он сошёл с ума в детстве, вот что будет с ним всю жизнь. Вот меня в детстве зацепили битлы, и я их слушаю и переслушиваю, могу не слушать лет по 10, а потом взять, и переслушать все альбомы. Потом взять какой-то нотный Song Book и сыграть все песни по той гармонии, которая там написана. То есть для меня это, как тебе сказать, это, как воздух, что ли, черт его знает.
О. Максимова:
Женя, а ты…
Е. Маргулис:
Я не разочаровался, я их люблю, у меня даже в телефоне все их альбомы.
О. Максимова:
Вопрос, Rolling Stones, Битлз, вот тогда он остро стоял, то есть людей идентифицировали, мой человек, не мой, это кто, Битлз или Rolling Stones. Ты тоже этой шкалой пользовался?
Е. Маргулис:
Нет, битлов я люблю больше до сих пор, хотя роллинги тоже прекрасны.
О. Максимова:
Скажи мне, а вот ты начал писать когда свои песни, вообще, когда это началось. Я понимаю, что активно, наверное, это после 2000-го уже началось?
Е. Маргулис:
Нет, на самом деле, я, ввиду того, что вокруг меня всегда были отличные поэты, то есть то, что называется Song Write, сочинителя песен. Естественно, мне было интереснее поиграть, нежели придумывать какие-то слова, потому что напишешь какой-то там палка-селёдка, а пришёл Лёша Романов с какими-то двумя фразами и тебя убрал. Нафиг мне писать, когда есть люди лучше. Я выжидал момента. А так писал какую-то глупость в стол, то, что называется.
О. Максимова:
Ты не любишь писать большие тексты, я где-то прочитала.
Е. Маргулис:
Не то, что не люблю, я ненавижу.
О. Максимова:
Лень или что?
Е. Маргулис:
Ну, во-первых, лень, и чего размусоливать на 20 куплетов, когда можно уложить, самое большое, в 4 четверостишия.
О. Максимова:
И в каждой песне про вино, ну, почти в каждой.
Е. Маргулис:
Ну нет.
О. Максимова:
50 %.
Е. Маргулис:
Ты знаешь, я тоже анализировал, про что я пою.
О. Максимова:
У меня вчера было мало времени, я хотела прямо статистику провести.
Е. Маргулис:
Про девчонок, про алкоголь, девчонок, алкоголь, это третье и грустные. Четыре вида песен.
О. Максимова:
Курение ещё присутствует.
Е. Маргулис:
Это всё к алкоголю.
О. Максимова:
Понятно.
Е. Маргулис:
Это, знаешь, история гармонии, история концерта в клубах много лет тому назад, всегда алкоголь, девчонки и табакокурение. Но у нас программа не такая.
О. Максимова:
Ну выпить прямо позавчера мне захотелось, когда я ехала и слушала твои песни, прямо ты так вкусно поёшь про вино. Видишь, даже сглотнула. А сейчас ты как с этим, пореже?
Е. Маргулис:
С алкоголем?
О. Максимова:
Да.
Е. Маргулис:
То есть люблю я его или нет.
О. Максимова:
Да, наверное, не столько люблю, а пускаю или не пускаю.
Е. Маргулис:
Ты знаешь, нет, я, конечно же, выпиваю, но в меру, не так, как раньше. То есть ничего плохого в этом не вижу. Всё хорошо в меру.
О. Максимова:
А тогда меры, порой, не было?
Е. Маргулис:
Ну послушай, тогда, во-первых, мы были сильные, как скала, а сейчас то мы, уже дубок то подгнил. Ничего я так выразился.
О. Максимова:
Да нет, нормально. Всё отлично.
Е. Маргулис:
Как сказал один мой знакомый, говорит, ну уже выпивать, на самом деле, стало не интересно, потому что про похмелье ты знаешь всё.
О. Максимова:
На самом деле, если почитать про Rolling Stones, про то, как они жгли, как дуговая сварка. То есть там были все возможные элементы таблицы Менделеева, и жидкие, и сыпучие, какие угодно. Вот это, конечно же, я до сих пор поражаюсь, как они после этого выжили.
Е. Маргулис:
Ну, не все, но главные выжили.
О. Максимова:
Тот, кто жёг больше всех, прекрасно сохранился и даже снимается в кино.
Е. Маргулис:
Нет, Зловещие мертвецы-2, нет. Я видел его недавно. То есть не недавно, год назад. Я имею виду Кита Ричардса. Diablo.
О. Максимова:
Слушай, а вот твой сын, он, между прочим, уж коли о кино заговорили, он снялся в кино, в роли тебя, Даниил.
Е. Маргулис:
Да.
О. Максимова:
Ему сейчас, наверное, уже больше 30.
Е. Маргулис:
31, по-моему. 31, да.
О. Максимова:
И как же из мальчика, который родился у такого папы получился такой приличный человек, который занимается финансовой аналитикой. Который в 10 лет был чемпионом по шахматам, насколько я понимаю.
Е. Маргулис:
Вопрос у тебя гадский, то есть только что ты опустила всё наше семейство, как у таких родителей родился такой сын. Ну, так получилось.
О. Максимова:
Ну всё.
Е. Маргулис:
Нет, ты знаешь, нормально, он работает, математик, и очень смешливый, не ботаник, хотя, конечно, с какими-то там ботанными историями. Но смешлив до безумия, в папашу.
О. Максимова:
Ну, хоть как-то музыка присутствует в его жизни? Он умеет на чем-нибудь сыграть?
Е. Маргулис:
Нет. Он пытался научиться, но научиться, знаешь, как математик. То есть структурировать все это какими-то формулами, не получилось. Знаешь, ему было сколько, лет, наверное, 12, я сказал, что я его учить не буду, потому что я его убью сразу, и отослал его к Вайту, который жил от нас через дом. Он ходил к Вайту, беседовал, ты знаешь, первое занятие, которое он пришёл, сказал: ты знаешь, музыка мне стала неинтересна, я знаю 274 аккорда. Он сразу выучил, он понял, как строится аккорд, какие ступени, всё, музыка для него умерла. И они с Вайтом приходили за мои деньги, потому что, всё-таки, обучение должно быть платное, просто трепались. Я говорю: ну прекрасно устроились, говорю, сыграй хоть что-нибудь. Нет, мне с дядей Лёшей поговорить интереснее.
О. Максимова:
Какие-нибудь финансовые советы он тебе мудрые даёт, типо: папа, вложился бы вот в это.
Е. Маргулис:
Ты знаешь, тут так вот, когда спрашиваю.
О. Максимова:
По поводу женщин не могу тебя не спросить, потому что ты сам сказал, что у тебя вино, любовь в твоих песнях. Вот по поводу любви. У тебя такое клёвое отношение к женщинам в песнях, что даже, я думаю, окажись любая на её месте, было бы не обидно, если бы ты её бросил.
Е. Маргулис:
Ну ладно.
О. Максимова:
Ну типа, что, ну ладно, поднадоело мне.
Е. Маргулис:
Нет, послушай, я же говорил, что это образы, это не моя история. Те же самые битлы, которых мы с тобой сегодня вытащили. Не факт о том, что написано твоё отношение. Знаешь, помнишь такую песню She's living home грустнейшая песня на пластинке Sgt.Pepper's, о девушке, которая ушла в какую-то предрассветную мглу, грустная, жалкая песня. Мне попалась книжка, где они рассказывали о том, какие образы у них были перед написанием каких-то песен. И вот про песню She's living home было написано, что в тот момент думали просто о бананах. А песня Yesterday вместо yesterday было вначале Scrambled egg, то, что называется яичница. Поэтому не суди о человеке по песням.
О. Максимова:
Вот так, и что же нам теперь остаётся делать после сегодняшнего разговора.
Е. Маргулис:
А домысливай и получай удовольствие от того, что есть.
О. Максимова:
Так мы получаем удовольствие. Но всё-таки по поводу женщин, я сейчас говорю не о личной жизни, а просто, тебя дурочки когда-нибудь привлекали? Ну, хорошенькие, симпатичные.
Е. Маргулис:
Ты знаешь, на определённом этапе, когда учился играть на гитаре. Тогда привлекали все.
О. Максимова:
Собственно, ради этого ты, наверное, гитару в руки и взял, это не стереотип, что.
Е. Маргулис:
Ну конечно, это как какая-то миниатюра, ты знаешь у Руслана Белого была, она немножко грубовата, но я про себя в 15 лет. Говорит: неважно, что у неё ячмень на глазу, зато у неё есть сиськи. Понимаешь. Поэтому меня интересовало другое. Поэтому я научился играть на гитаре. Не очень ли я грубо сказал?
О. Максимова:
Нет, абсолютно не грубо, слово «сиськи» в нашем эфире нужное, очень полезное и формат образующее слово. Поэтому, если у тебя есть ещё, что сказать по этому поводу.
Е. Маргулис:
Нет, нет, всё, отпустило.
О. Максимова:
Размер, объём, пожалуйста, не сдерживай себя. Женя, а вот тебя не раздражает, что когда с тобой начинают говорить, всё время про Машину Времени.
Е. Маргулис:
Но это тебе кажется.
О. Максимова:
Раздражает?
Е. Маргулис:
Нет, меня не раздражает, но послушай, это моя жизнь, это моя школа, это мой университет.
О. Максимова:
Я просто сталкивалась в последнее время особенно часто с таким моментом эгоцентризма, когда личности, музыкантам немножко обидно, что они ассоциируются с определённой группой, определённой песней в своей жизни.
Е. Маргулис:
На самом деле, это везде, это везде, то же самое, знаешь, опять же, возвращаясь к Битлз. Что бы Пол Маккартни не написал, что бы он не пел, Oh! Darling и Yesterday он будет петь всегда. И то же самое с Машиной Времени. Какие бы там песни не были другие, Поворот всегда будет Поворот.
О. Максимова:
Женя, а ты когда-нибудь пытался подсчитать, сколько ты какие-то песни спел раз в своей жизни. Вот тот же Поворот. Ведь это же страшно подумать.
Е. Маргулис:
Вот лично я сам пел от начала до конца два раза, нетрезвый, один раз на пятидесятилетие Александра Кутикова, а второй раз, вот лично под гитару со словами Поворот, потому что у нас же кто написал, тот её и поёт.
О. Максимова:
Ну да, неудачный пример я привела.
Е. Маргулис:
А второй раз я пел на своём шестидесятилетии, потому что чё то захотелось.
О. Максимова:
Ну то есть у тебя нет такого, что вот уже всё, меня тошнит от этой песни, что я её, хорошо, не пою, исполняю уже в такое.
Е. Маргулис:
Ты знаешь, нет, там уже стоит какой-то аппарат, который это всё прокручивает, ты знаешь, какая-то плёнка. Главное, об этом не думать, потому что стоит подумать, тебя замкнет, и ты за забудешь слова, поэтому надо выходить и петь.
О. Максимова:
На самом деле, я смотрела тебя во время «Квартирника» с Машиной Времени, нужно сказать, друзья, что Женя является телеведущим и сейчас он ведёт на одном из телеканалов программу.
Е. Маргулис:
А мы уже говорили. Ты хочешь второе.
О. Максимова:
Нет, я просто хочу, вдруг кому-то захочется посмотреть.
Е. Маргулис:
Ну, захотят, посмотрят.
О. Максимова:
Знаешь, почему, потому что я хочу, чтобы посмотрел мой сын, по тому что ты, во-первых, там есть, что послушать. А для него, наверное, всё-таки творчество именно Машины Времени, вот такой вот пробел. А во-вторых, у тебя там настолько одухотворённое лицо, ты так радуешься всем песням, которые звучат.
Е. Маргулис:
Я слышу их в первый раз.
О. Максимова:
Да конечно, да. Ты или я - это правда одна из твоих любимых песен?
Е. Маргулис:
Да.
О. Максимова:
А какие вот те самые 10 песен, которые в Машине ты больше всего любил.
Е. Маргулис:
«Ты или я», потом у Макара есть вещи, которые, «Самая тихая песня», «Капитан», «Три окна», «Свеча», песня под названием «Костёр».
О. Максимова:
«Костёр» даже.
Е. Маргулис:
Да, «Костёр», мне она нравилась.
О. Максимова:
Ничего себе.
Е. Маргулис:
Ну, восемь, в общем.
О. Максимова:
Я обратила внимание, какое ты счастье испытывал, когда-то выдёргивал...
Е. Маргулис:
Лёшку Романова.
О. Максимова:
Лёшку Романова, когда ты его выдернул из, прямо с пола подняла, и он спел.
Е. Маргулис:
Вот я и говорю, вот эти «Квартирники», знаешь, ведь никто же не знает, что у меня творится. У нас же нет расписанного. То есть у меня есть, скажем, какой-то план, то же самое, как у тебя вот это дацзыбао.
О. Максимова:
Да я сюда даже не заглянула ни разу.
Е. Маргулис:
Есть, есть какой-то план, вопросы, какие мне вопросы задавать, мы знаем о друг друге столько всего, и столько всего неприличного, что надо просто в какой-то момент не оскотиниться и не шарахнуть каким-то вопросом, на которого ответа никогда не получишь. Поэтому мне всегда приятно, когда приходят музыканты, друзья музыканты на съёмки. Мы же снимаем всё одним кадром, у нас нет ни остановок, у нас нет «похлопайте здесь», «похлопайте здесь». У нас нормальный концерт, вот как идёт, так идёт.
О. Максимова:
И Кортнева ты вытащил.
Е. Маргулис:
И Кортнева, я всех вытащил.
О. Максимова:
И Макара заставил спеть «Ты или я».
Е. Маргулис:
Да.
О. Максимова:
Хотя он сопротивлялся, как Иванушка, которого Баба-Яга в печь.
Е. Маргулис:
Ну он кобенился, но я всё-таки уломал. Если бы не спел, выглядел бы полным идиотом, потому что я бы это оставил. Мне, наоборот, всегда, знаешь, на съёмках нравятся истории какие-то такие, типа маленьких лаж. Потому что они, на самом деле, интересные, показывать тебя уже, как человека живого. Не то, что артист, сейчас мы перевальсуем тут песенку, переставим, вот это прочее, прочее. Нет, вот какие мы есть, такие и есть. И опять же, большой кайф то, что меня никто не заставляет артистам красить морды, вот то, что обычно на телеэкранах, сидят расфуфыренные, под фонограмму. Нет, вышел, играй. Вот утопчи публику, которая пришла специально на тебя. Опять же, кайф в том, что у меня случайных людей нет. У нас же коррупция, кто ухитрился скоррумпировать меня, съёмочную группу, музыкантов, те и приходят. А так куда-то рекламу в соцсети мы не даём, потому что оказалось, что это весьма страшно, и у нас каких-то подписчиков было по 10.000 сразу. А у нас нора на 150 человек.
О. Максимова:
Женя, как тебе вообще в телек занесло.
Е. Маргулис:
Случайно. Случайно канал Че, на котором выходили, это был канал Перец, он менял свою направленность или что-то там ещё.
О. Максимова:
Концепцию.
Е. Маргулис:
Концепцию, да. (Неразборчиво) знаю очень хорошо, я с ними давным-давно дружу, и им же надо было чем-то наполнять, а у меня в голове крутилась эта история с квартирниками, которые хочется показать, как мы жили, на самом деле.
О. Максимова:
Но сейчас-то, наверное, уже побухивают поменьше на твоих «Квартирниках», или все равно было.
Е. Маргулис:
Нет, но в меру, в меру, то есть у меня не запрещено выпивать, главное, чтобы народ был не в хлам, потому что по телевизору пьяных смотреть не очень интересно. Всё должно быть хорошо.
О. Максимова:
Женя, а чем ты сейчас ещё занимаешься. У тебя твоя музыкальная деятельность насколько сейчас активна, гастрольная деятельность?
Е. Маргулис:
Нет, у меня всё как-то, знаешь, одним скопом. Гастроли, съёмки, что-то ещё зовут делать, в каком-то кино я снялся даже. Я стал киноактёром, я сыграл наконец-то в кино.
О. Максимова:
Это не Камео?
Е. Маргулис:
Нет, у меня есть такой режиссёр, Миша Довженко, очень хороший, очень умный, очень нормальный и перспективный. Он говорит: тебя в кино когда-нибудь снимали. Я говорю: нет. Потому что мне предлагали всегда странные роли, руководитель какого-нибудь маленького ресторанного оркестра, такого занюханного, и обязательно еврей. Я отказывался. И тут он мне предложил, говорит: слушай, есть роль, в принципе, ты подходишь, еврейского архитектора сыграть. Я говорю: вот это моё. Я сыграл. И опять же, он меня пленил на какой-то гулянке, выпивали и говорят: но единственное, конечно, условие - денег там нет. Я говорю: вот это мне подходит. Я снялся в кино, и вчера я занимался озвучкой.
О. Максимова:
Что озвучиваешь?
Е. Маргулис:
Самого себя. Потому что скоро это кино выйдет.
О. Максимова:
А, ну всё понятно, то есть ты озвучил.
Е. Маргулис:
Да, ещё озвучил, вчера читал, это уже для другого фильма, это я читал стихи Шпаликова. Сняли фильм, посвящённый ему.
О. Максимова:
К сожалению, пора нам нашу лавочку сворачивать.
Е. Маргулис:
Постреливать, пострелять и играть.
О. Максимова:
Да. Мои пять страниц вопросов, которые я тебе приготовила.
Е. Маргулис:
Сожги их нафиг.
О. Максимова:
Да. Ну ладно, спасибо тебе, что пришёл.
Е. Маргулис:
Спасибо.
О. Максимова:
Спасибо, было очень клёво. Шоумастгоуон.
Е. Маргулис:
Мастгоуон-2.
О. Максимова:
Евгений Маргулис сегодня нас гостях, Ольга Максимова, до скорой встречи.
Е. Маргулис:
Мне сваливать уже, да?
О. Максимова:
Нет подожди…