М. Муслимов:

С Вами Муслим Муслимов в программе «Медицинский менеджмент». Тема нашей передачи сегодня «Медицинская информационная система – синергия успеха». У меня в гостях два интересных гостя, которые я нам расскажут сегодня об информационных системах. Это Юрий Михайлович Кашкаров, внештатный специалист по информатизации здравоохранения Департамента здравоохранения города Москвы, кандидат физико-математических наук. Марина Бродская, директор по развитию медицинских информационных проектов АО «Лаваль».

Первый вопрос традиционный, я задаю всем гостям, безусловно. Как Вы считаете, есть ли тренды сейчас, которые лежат на поверхности, и как они будут развиваться в ближайшие 3-5 лет? Что наши пациенты и наши врачи увидят в ближайшем будущем, на Ваш взгляд? 

М. Бродская:

На самом деле, мы здесь делим тренды, которые относятся к медицине, как таковой. В медицине мы движемся, безусловно, в сторону информатизации, в сторону автоматизации всех процессов. Медицина, вслед за мировой тенденцией, одновременно с всеобщей информатизацией и уходом в бигдату поворачивается лицом к пациенту. Мы воспринимаем, наконец, пациента, как нечто индивидуальное, требующее особого подхода. Это про медицину. Естественно, медицинские информационные системы волей-неволей должны следовать этому тренду. Здесь мы оказываемся в рамках сразу огромного количества влияний со всех сторон. С одной стороны, мы с Вами находимся в ситуации, когда для того, чтобы оставаться на месте, нужно бежать, потому что влияние современных тенденций таково – чтобы не отставать, мы вынуждены постоянно делать доработки, постоянно добавлять новые функции. У нас сейчас есть целый набор свежих трендов, которые требуются от медицинской информационной системы. Любые МИСы, мы сейчас говорим о любой системе, которая обслуживает медицинский центр. Мы должны обязательно иметь блок телемедицины. Мы должны, как минимум, знать такие модные слова, как блокчейн, искусственный интеллект, система поддержки принятия решений. 

М. Муслимов:

Зачем терапевту поликлинического профиля знать о блокчейне? 

М. Бродская:

Терапевту не надо, он должен пользоваться функцией поддержки принятия решений. А руководителю клиники обязательно нужно знать, что такое блокчейн и понимать, как он защищает информацию своих пациентов, как он её хранит. Не только для того, чтобы соответствовать 152-му ФЗ, но и для того, чтобы быть уверенным в том, что с информацией, с медицинской информацией ничего никогда нигде не случится. Плюс к этому, у нас есть и чисто медицинские требования. Мы должны предоставлять доктору возможность правильно обслуживать пациента, быстро, качественно, не отвлекаясь. Знаете, какая сейчас самая главная жалоба? «Доктор смотрел в компьютер и играл в игрушки», – жалуются наши пациенты. 

М. Муслимов:

Марина, но, по сути, любая МИС, собственно, отражает те форматы, о которых говорите Вы. По большому счёту, нет серьёзного отличия среди тех, которые распространены в частном секторе медицины, это «Инфоклиника», МЕДИАЛОГ, MedWork и так далее. То есть программы, которые писались, мне кажется, лет 20 назад изначально и которые, так или иначе, дорабатываются. Я могу сказать, отчасти, как пользователь, что многое ими не доработано или очень тяжёлые в плане доработки взаимодействия. Действительно, за последние два года, появилось большое количество облачных программ. Чем разработки Вашей компании отличаются от тех, что есть сейчас на рынке? В чем ключевые отличия?

М. Бродская:

Я начну и передам дальше флаг Юрию Михайловичу. Самое главное, мы современная МИС, которая была написана уже под требования мира, о которых мы сейчас говорили. Самое главное, мы обеспечиваем обеспечиваем быстроту, лёгкость, обеспечиваем возможность войти в медицинскую информационную систему в любой точке мира, в любой момент, с любым количеством ограничений, это очень важно. Пожалуй, ключевое отличие, как мне кажется, если оценивать системно, мы – такая система, которая умеет общаться абсолютно со всем окружающим миром, если мир готов общаться с нами. Сейчас ни одна МИС не может существовать автономно в своём мире. Она обязательно должна уметь передавать информацию в государственные системы, выписывать листки нетрудоспособности, рецепты. 

М. Муслимов:

Интегрироваться с колл-центром, с маркетинговыми программами, с сайтами, с Landing Page, посадочными страницами. 

Ю. Кашкаров:

Я хотел, возвращаясь к предыдущему вопросу, его больше развить, что касается медицинских трендов. Уже давно существует некая концепция, по которой идёт, например, развитие московского здравоохранения как системы. К примеру, есть концепция, есть стратегия развития догоспитальной диагностики, чтобы сократить количество койко-дней, например, на диагностику, которую пациент будет проходить при госпитализации. Перенести весь процесс на поликлинический сегмент, на первый уровень поликлинического сегмента. С моей точки зрения, это тренд, который будет сильно навязывать и автоматизацию в этом плане. Мы должны быть готовыми к тому, что основная инструментальная диагностика и основной поток пациентов на эту диагностику должны быть там. А значит, обмен информацией должен происходить более эффективно и более оперативно на поликлиническом звене. Доходя до стационара люди уже должны быть, практически, с поставленным диагнозом и, фактически, сформированным планом лечения. Этот план лечения лишь будет корректироваться, в хорошем смысле этого слова, уже непосредственно лечащим врачом. Это касается влияния самих медицинских трендов на автоматизацию. Это первое.

Второе – поддерживающая профилактика здоровья. Знаете, как живут коммерсанты, представители коммерческой клиники, вернее, не коммерческой клиники, а разработчики, которые с коммерческими клиниками взаимодействуют? Они живут по принципу «оставить пациента, чтобы вернуть деньги». А наш принцип, по-хорошему, «не довести пациента до госпитализации, до больницы». 

М. Муслимов:

Юрий Михайлович, очень спорный Вы сейчас… 

Ю. Кашкаров:

Я, наверное, соглашусь, что это спорно, но, если мы будем заниматься профилактикой здоровья, значит, мы должны коммуницировать с пациентом. Даже, скажем так, ещё не пациентом. Если мы будем коммуницировать, если мы будем больше продвигать технологии профилактики здоровья, меньше будет обращений в поликлинику. Во-первых, профилактика всегда дешевле, чем лечение. Поэтому здесь, говоря о технологиях, о словах «телемедицина» и тому подобное, это, наверное, надо относить к стратегии. Чтобы заниматься профилактикой, нужно коммуницировать. Коммуникация не может быть не автоматизированной на текущий момент времени. 

М. Бродская:

 Есть ещё один очень, очень важный тренд, который мы сейчас реализуем в системе – так называемая, превентивная медицина. Очень модный сейчас термин в западных странах. Он начинает быть популярным в России, приобретает иногда такие ответвления, как медицина омоложения и так далее. Но я предпочитаю называть превентивной медициной. Это система, когда мы лечим, фактически, здорового человека, мы не даём ему заболеть. Это больше, чем профилактика. Она не входит в страховые программы, но я абсолютно уверена, что это главный тренд в медицине, который будет развиваться в ближайшие лет 10-15. Это Antiaging, это вариант, когда ты живёшь, живёшь много лет, и мы будем стремиться к тому, чтобы весь отпущенный жить качественно и полноценно. Если о трендах, то вот оно. 

М. Муслимов:

Прекрасно! Единственное, я парирую немного. Юрий Михайлович, не могу остаться, так скажем, как представитель, как государственной, так и частной системы здравоохранения. Я могу сказать о том, что зря Вы разделяете, и те люди в белых халатах, и эти люди в белых халатах; и та, и другая система направлена на выздоровление пациента. Жалобы у пациентов частных клиник возникают, в большей степени, из-за не проведённой диагностики, потому что пациент рассчитывал на более низкий чек. Частные клиники, зачастую, не могут выполнить медико-экономические стандарты, не могут выполнить стандарты областные, федеральные, московские, потому что пациент изначально приходит и говорит: «У меня есть определённый бюджет». Но бюджета недостаточно сейчас.

Следующий вопрос у меня лежит в рамках разработки самой программы: с каким Вы сложностями столкнулись, что сейчас происходит с ней? Я не зря говорил изначально о периоде в два года, потому что два года, пока шло обсуждение закона о телемедицине, когда медицина уже стала нарицательной везде. По-моему, телемедицинскими технологиями мало кто уже не занимается. Все занимаются телемедицинскими технологиями, кто во что горазд. «Телемедицина» – термин, который так или иначе витает, но никто не понимает, что это такое. Каждый предполагает за этим термином некую собственную роль от расшифровки ЭКГ по телефону до комплексных телемедицинских консультаций.

Говоря о том, что Вы сделали, я хотел бы, чтобы Вы коротко рассказали о продукте. С какими сложностями столкнулись или сталкиваетесь, как Вы преодолеваете их и к чему идете в ближайшее время? Что увидит пациент, в частности, и доктор, в общем, который работает с информационными системами? 

Ю. Кашкаров:

Давайте, пока перед тем, как Марина расскажет именно про систему. Мы не будем перескакивать, мы ровно будем идти, потому что Вы говорите о разных системах. Я не знаю, какие ещё дополнительные информационные системы, знаю компанию LAVAL, какие они выстраивают информационные системы, потому что мы с ними контактируем. Я хотел бы вернуться немножко на землю к нам, к нашей телемедицине.

Телемедицину нужно сразу разделить. Я не берусь брать определение телемедицины, это очень сложная тема, но сразу бы разделил два направления. Есть телемедицина для пациента, есть телемедицина для доктора. Департамент здравоохранения совместно с компанией LAVAL создали в части телемедицины для доктора единый радиологический информационный сервис. Короткая аббревиатура, уже на слуху у всех врачей – ЕРИС. Единый радиологический информационный сервис. Наверное, стоило бы остановиться немножко на этом продукте, потому что LAVAL нам оказал великолепную помощь. Что это за сервис, наверное, стоит на остановиться, Марина про него расскажет более с технологической точки зрения, я более со стороны заказчика, как мы выступали в департаменте здравоохранения.

Предыстория, короткая предыстория. 2012-й год, начало программы модернизации здравоохранения. Потрачены миллионы, если не миллиарды денег на приобретение техники. Тяжёлой техники, КТ, МРТ, приобрелись компьютеры, томографы, в большом количестве поставили, практически, в каждую клинику. Возник некий коллапс того, что врачи в учреждениях не готовы, мало квалификации, да и, вообще, в некоторых клиниках не было нужной квалификации самих врачей, а аппараты уже были. Это первое. Второе – пациенты всё равно так и не могли пользоваться, оперативно, эффективно пользоваться этой диагностикой. 

В департаменте мы собрали рабочую группу, разработали великолепный концепт, в котором стратегически разделили материалы на хранение исследований в едином, централизованном хранении, на их обработку и так далее. Самым главным нашим достижением было то, что мы определили центр компетенции. Центр компетенции был создан на основе НПЦ «Радиология», научно-практического центра радиологии города Москвы, который сейчас возглавляет Сергей Павлович Морозов. LAVAL нам смог предоставить технологию по сбору информации со всех абсолютно поликлинических учреждений – КТ, МРТ техники, маммографы некоторые подключены, некоторые рентгены подключены. Сейчас идёт поэтапное развитие всего этого большого проекта.

Мы смогли в этом центре сформировать три основных компетенции. Это компетенция, можно ли писать дистанционно. Да, можно, но нельзя. Как это делается? В виде предоставления помощи. Средствами, которые нам предоставил LAVAL, предоставляется помощь малоквалифицированным или сомневающимся врачам для принятия решений, правильно принять решение. Помощь пока валидна у нас на месте. Это первое. Второе, мы проводим выборочный аудит, репрезентативной выборкой, всех исследований, которые были проведены на местах для того, чтобы оценить качество. На основании оценки качества можно сразу принять решение, что конкретно, в каких местах у нас есть провалы; есть проблемы, связанные с недообразованностью, проблемы, связанные с новыми кейсами, которые возникает в медицине и тому подобное. Проводится большой разбор, и этот разбор влияет на образовательную программу. НПЦ «Радиология» получила образовательную лицензию, чтобы заниматься повышением квалификации конкретных врачей. Соответственно, без инструментария, который мы разработали совместно с LAVAL, такое было бы невозможно. 

М. Муслимов:

Марина, Вы проговорили о том, что взаимодействуете с частными клиниками. Какой продукт вы предоставляете в негосударственном секторе здравоохранения? 

М. Бродская:

 Здесь мы сейчас договорим про систему ЕРИС, поскольку это последовательные шаги. Внедряя этот продукт в Москве, в московском регионе, мы использовали ту основную технологию, которую мы положили как базис для развития нашей медицинской информационной системы «Элемент», которая ориентирована не только на коммерческих клиентов, она позволяет управлять любой клиникой.

Мы всегда повторяем: бесплатной медицины не бывает. За любую услугу кто-то обязательно платит – ОМС, ДМС, платит сам пациент, платит сын пожилой пациентки, это не важно. Медицина всегда платная. Наша система позволяет управлять любой клиникой, независимо от форм оплаты. Но здесь очень важная вещь, которая соединяет и медицинскую информационную систему, и проект ЕРИС. В основу всей работы положены бизнес-процессы. Мы описываем происходящие процессы; мы алгоритмизируем все, что происходит, после описания скорректируем, проверяем, что там нет дырок. Если алгоритмизировать хаос – он не перестанет быть хаосом, он будет предложен в автоматику, это никому не нужно. Поэтому мы, в первую очередь, описываем бизнес-процесс. 

Ю. Кашкаров:

Кстати, в нашем проекте в Москве это был грандиозный прорыв. Потому что, прописав именно бизнес-процессы, которые должны быть в отделениях лучевой диагностики, мы наконец-то поняли реально, как взаимодействовать. В хорошем смысле поняли, как взаимодействовать даже врачам на уровне помощи друг другу и на уровне дополнения и подготовки к той теме, которую телемедицина нам теперь разрешит. Когда можно, например, в таком центре компетенции выполнять именно первичные заключения. Это всё, что касается радиодиагностики. 

М. Бродская:

 Да, это вариант ISO, фактически. И вот, мы получили набор «дырок» и начали с ними работать. Невозможно внедрять процесс, когда в нём дырки. Дальше мы начали выстраивать. Мы увидели, что где-то банально нет куска сети, его нужно достраивать, где-то нет элемента передачи информации, хранения и так далее, так далее. В поле нашего зрения попало всё. Мы доделывали ЦОД, устраивали его, у нас очень хорошие отношения с Ростелекомом, где расположены серверы, на которых мы работаем, мы уверены в качестве хранения информации. Мы докладывали сети, мы прописывали алгоритмы, стыковали, работали с вендерами, потому что очень разные у производителей приборы, разные требования, разные форматы, мы приводили всё к единой сетке. Фактически, мы создали непрерывную сеть, которая позволяет нам от момента постановки задания и до момента, о чем говорил Юрий Михайлович, рандомной выборки уже совершённых исследований и их проверки позволяет нам полностью завершить, зациклить процесс и быть уверенными в том, что у нас не осталось пустых мест. 

Автоматизировать важно именно бизнес-процесс, цепочку действий от начала до конца, а не набор разрозненных алгоритмов.

М. Муслимов:

Очень правильно было замечено, что есть телемедицина для докторов и телемедицина для пациентов. Фактически, сейчас мы рассматриваем формат реализации медико-информационной системы исключительно для врачебного сообщества или для помощи врачебному сообществу. Мы не рассматриваем формат телемедицины для пациента.

В наших кругах у нас есть деление, так скажем, промышленная телемедицина, домашняя телемедицина, телемедицина закрытых объектов – ФСИН и религиозные, как ни странно, существует ряд запросов, которые мы также реализуем. Какие плюсы увидит пациент телемедицинском блоке, реализованном через вашу информационную систему? Каким образом? 

М. Бродская:

 На самом деле, мы даже иногда удивляемся такому шуму вокруг телемедицины. В нашем понимании это самый обычный, рядовой, банальный функционал медицинской информационной системы, который мы закладывали сразу, и без которого, на наш взгляд, существование любого медицинского проекта практически невозможно. Нам нужна связь с пациентом, который у нас был и который физически находится не в клинике, но хочет осуществлять связь с доктором. Поэтому у нас это стандартный, банальный, я бы даже сказала, блок, который позволяет нам, не нарушая закона, оставаться пациенту на связи с доктором. Тут как раз есть две стороны.

Есть сторона доктора, когда он получает документы пациента. Например, мы делаем интеграцию с медицинскими приборами, которые пациент забирает домой. Это может быть фетальный монитор, это может быть прибор, который позволяет нам измерять глюкозу, холтер. Это зависит от того, что нам нужно наблюдать. Эндокринологи очень любят эти проекты, поскольку мы можем очень быстро реагировать на изменения в составе крови пациента. Таким образом мы продолжаем оставаться с пациентом на связи. Я сейчас делаю акцент на том, что мы говорим о работе с пациентом, который в клинике уже был. Когда он первично – совсем другое дело, мы ждём закон и будем работать дальше.

С сервисом для доктора всё понятно, он работает на своём рабочем месте, в медицинской информационной системе. Наша система позволяет организовать очень быстрый консилиум, когда один доктор в Израиле, один в Канаде, один в Америке, мы даём доступ только к одной карте пациента, только авторизованный, только получая письменное согласие от доктора о том, что он знает, соблюдает все правила. Мы можем очень быстро провести такой консилиум, дать доктору заполнить протокол и, собственно, вынести решение. Есть сервис в виде веб-формы, касающийся пациента. Пациент может, подписав соответствующие документы, отправить нам информацию о себе, запросить составление сметы. Там порядка 100 позиций функций, которые мы передаём пациенту. Таким образом мы закрываем огромную сервисную часть. Во-первых, мы быстро предоставляем информацию первичным пациентам, которые хотят понять, можно ли к нам приехать лечиться. «К нам» – я сейчас говорю про любую клинику, в которой установлена медицинская информационная система. 

М. Муслимов:

В каком процентном соотношении государственного и негосударственного сегмента стоит ваша информационная система? Какое количество пациентов через неё проходит ежедневно, ежемесячно? Какие критерии оценки вашей работы, какие критерии вы ставите в ближайшее время для себя для реализации? 

М. Бродская:

Количество пациентов, к нашему счастью, измеряется сотнями тысяч. Это очень здорово, потому что даёт нам возможность делать выводы на большом массиве данных. В клиниках система ЕРИС обслуживает только государственный сектор. Система «Элемент» сейчас больше обслуживает негосударственный сектор. Но, поскольку процессы, применяемые в этих информационных системах, едины, то мы полагаем, что мы одинаково закрыли то, и другое направление. 

Ю. Кашкаров:

 Могу дать статистику по ЕРИС, по радиологии. На текущий момент времени у нас подключено более 75 учреждений здравоохранения. Закрыт поликлинический сегмент, где установлена тяжёлая техника. Это порядка 150 модальностей. Модальности - это аппараты на конечном пользователе. В системе работает около 550 человек на текущий момент времени. Число варьируется, кто-то увольняется, кто-то приходит. За последние 2,5 года через систему прошло 700.000 исследований. 

М. Муслимов:

Ваши планы на 5 лет? 

Ю. Кашкаров:

На 5 лет не берусь сказать, есть 44-й закон, поэтому будем говорить о трехгодовом периоде. Могу сказать, что со стороны департамента здравоохранения такой сервис мы будем развивать дальше, на стационары. Очень надеемся, что продолжателем данных идей будет компания LAVAL, но закон есть закон. 

М. Муслимов:

О регионах забудем, или как?

М. Бродская:

Мы, наоборот, идём в регионы. Мы сейчас делаем акцент на сервисную модель медицинской информационной системы. Мы предполагаем, что именно за сервисной, облачной моделью, так называемая SAAS модель, будущее. Она значительно снижает риски пользователя, им не нужно вкладываться, устанавливать собственный ЦОД, развивать сети и так далее. Им нужно, фактически, иметь только доступ в сеть Интернет. Поскольку сейчас к такому сервису склоняются, практически, все ресурсы вокруг, мы тут в тренде. Мы позволяем оставаться клинике гибкой и снижать свои риски, как в финансовом смысле, так и в смысле безопасности информации и распределенности базы данных. Можно сказать модное слово «блокчейн», то есть фактически, мы и тут в тренде.

Мы полагаем, что сервисная модель для регионов как раз очень привлекательна. Это достаточно дешёвое, быстрое решение. У нас есть опыт, мы внедряемся за два месяца полностью, от момента согласования частного технического задания, до момента, когда клиника начинает работать. Мне кажется, это очень здорово, потому что очень быстро приносит клинике результаты, очень быстро можно получить уже финансовую выгоду и сервисную выгоду. И, самое главное, выгоду, касающуюся собственно алгоритма работы докторов, ради чего изначально всё и запускается. Мы объединяем и биллинг, и медицинскую технологию, причём, как амбулаторные приёмы, так и сложные госпитальные случаи, так и весь функционал радиологической системы. Мы не выделяем его отдельно, как блок, это функциональное подразделение нашей МИС. Для регионов это сейчас очень привлекательный вариант, у нас уже есть проекты в регионах достаточно далеко от Москвы. Сейчас есть обсуждаемый проект в Хабаровске, совсем далеко, реализованный проект в Белгороде. Поэтому мы считаем, что, как раз, за регионами будущее. 

Мы предполагаем, что именно за облачными моделями будущее.

М. Муслимов:

Вы говорите сейчас о «Элементе»? 

М. Бродская:

 Мы говорим сейчас и о «Элементе», и о радиологической системе, потому что этот принцип одинаково применим как в государственной, так и в частной медицине. 

М. Муслимов:

Мы недавно говорили с Вами о том, что большая проблема – жалобы пациентов, пациент жалуется, что врач играл в компьютере, когда пациент находился у него на приёме. Я конечно, первый раз слышу, но, тем не менее, это ужасает. О какой биоэтике и деонтологии говорить, если такая жалоба поступила! Но, когда врач находится удаленно от пациента, как вы решаете вопрос деонтологии, есть ли у вас готовый алгоритм в этом плане? 

М. Бродская:

Мы очень любим слово «консеквенция», применяем его, когда говорим о деонтологии. Мне кажется, в плане телемедицины для регионов это, фактически, спасение. У нас есть такой вариант решения, когда мы работам с докторами, которые, практически, первый раз видят компьютер, я сейчас не шучу! В этом случае, мы можем подключить такого доктора сразу к порталу, где есть готовые протоколы, готовые варианты принятия решений, готовые варианты заполнений, стандартов заполнений медицинских протоколов. Мы, фактически, за две-три недели проходим образовательный путь, который доктор самостоятельно бы мог пройти за год-два при должной мотивации. Кроме того, что мы внедряем собственно алгоритмы медицинской информационной системы, в этом есть некая образовательная задача, которая повышает общий уровень и владения компьютером, и медицинский, что самое главное, докторов в регионе.

Но, даже не это главное. Мы можем очень быстро подключить эксперта, мы можем очень быстро дать доктору доступ к огромной базе знаний, чтобы он мог сравнить своё описание с аналогичным. Наш партнёр Agfa предоставляет нам такую возможность, когда мы, имея изображение МРТ, КТ, любое изображение в формате DICOM, можем сравнить его с банком изображений, увидеть, что писали миллионы докторов во всём мире, сталкиваясь с подобными изображениями, и очень быстро, качественно сделать собственное описание.

Ю. Кашкаров:

Это пока в Москве мы не реализовывали, очень интересный проект.

М. Муслимов:

Сейчас существует две программы, системное взаимодействие, это ЕМИАС и ЕРИС. Интеграция между ними настроена? Как она проходит, и что сейчас пациент, фактически, может получить из услуг?

Ю. Кашкаров:

Давайте я немного еще раз поясню. Давайте разберёмся, вообще, для кого существует диагностика? Диагностика, она не для пациента, диагностика формируется и, вообще, используется, как сервис для доктора, в первую очередь. Мы привыкли носить свои анализы, мы их носим кому? Доктору для расшифровки, сами мы не принимаем решение, как пациенты. Поэтому, принимаем, что ЕРИС - это та самая телемедицина, и тот самый сервис, который работает для докторов, в первую очередь. Сказать, что Вы сейчас увидите что-то такое в руках пациента – максимум, это либо записанный из системы диск, либо в будущем, как только будет открыты системы, связанные с безопасностью и с телемедициной, будет доступ к этим исследованиям, чтобы пациент мог их перенести другому доктору. 

М. Муслимов:

Я думаю, что нам нужно сказать другим языком, из серии того, что пациент получит. Это скорость выданного диагностического исследования, качество, возможность получить третье, второе мнение или профильных специалистов. 

Ю. Кашкаров:

 Это как раз мы реализовали, когда я говорил о про центр компетенции. Это первое.

Какие трудности при внедрении такой системы? Долго учили докторов, настраивали саму систему. Команда LAVAL нам, действительно, помогла, совместными усилили с департаментом здравоохранения. Здесь очень не хочется умалять наши силы, департамента здравоохранения. При правильной организации мы смогли организовать всё за 10 месяцев. О чём я Вам статистику сказал – это все было подключено за 10 месяцев. Сейчас у нас ещё более грандиозные планы – увеличить в 2 раза количество точек присутствия, подключённых точек за три месяца. Мы теперь уже должны очень быстро сделать, здесь нам некому помогать. Поэтому на 5 лет вперёд не планируем. 

М. Муслимов:

Я знаю, что у вас есть наработки, которые вы внедряете с международного уровня. Что скажете, в сравнении с международным уровнем, как у нас реализовано? Насколько мы впереди, насколько мы отстаём, и насколько компания LAVAL, в частности, сможет этот уровень докрутить до мирового? 

М. Бродская:

 Нам тут очень повезло, мы достаточно давно ведём проект медицинского туризма по отправке пациентов на лечение в другие страны. Мы работаем с Израилем, с Германией, с Канадой, много работаем с Кореей. Медицина в Корее за последние несколько лет совершила качественный рывок, причём, мы говорим не о традиционной, местной, a о классической медицине. В этом смысле нам очень везёт, потому что мы имеем возможность подсматривать технологии. То, что происходит в Америке, в Израиле, в Германии лучше использовать.

Здесь мы с гордостью можем сказать, что в бизнес-процессе, в преемственности мы не только не хуже, а кое-в-чем, пожалуй, даже лучше. Более того, одна из израильских компаний, которая работает с русскоязычными пациентами, пригласила нас для реализации проекта медицинской информационной системы, чем мы страшно гордимся и хвастаемся коллегам по этому поводу. Это говорит о том, что наши наработки интересны, в том числе, и за пределами Российской Федерации. Конечно же, мы продолжим дальше смотреть на все мировые тенденции и передовые техники, использовать у себя. Это не зазорно, так, в принципе, поступают все, и это правильно. Если мы не будем изучать то, что происходит в мире, мы никогда не сможем в России быть передовыми и закрыть эту потребность. 

В бизнес-процессе, в преемственности мы не только не хуже, а кое-в-чем, пожалуй, даже лучше мирового уровня.

Ю. Кашкаров:

 Вы, всё-таки, не забывайте про департамент здравоохранения наш, московский. Я боюсь, что вы акцент сместите на свою коммерческую деятельность с другим продуктом, нам надо ещё закончить интеграцию с ЕМИАСом, что у нас сейчас идёт очень активно. 

М. Бродская:

 Я тогда ещё раз вернусь к постулату о том, что медицина не бывает бесплатной. Любой клиент, мы не делаем этой разницы, для нас не являются коммерческие клиенты приоритетными. Мы считаем, что наша задача не только и не столько быть коммерческим предприятием, но и нести некую миссию, как бы громко это не звучало. Мне кажется, для абсолютно всех сотрудников нашей компании это очень важный компонент нашей ежедневной жизни. 

М. Муслимов:

Юрий Михайлович, скажите, пожалуйста, есть у вас  потребность во взаимодействии с врачебным персоналом, с людьми, которые непосредственно занимаются внедрением технологий? Я имею в виду технические специалисты на местах, в больницах, в лечебных учреждениях, так или иначе. Есть ли у вас конкретная задача, с которой, поставив им для осуществления, реализация проектов была бы намного быстрее. Восприимчивы ли наши врачи, наши технические службы, медицинские учреждения к инновациям, которые вы внедряете? Если не восприимчивы, то что необходимо им пожелать, чтобы они были более восприимчивы? 

Ю. Кашкаров:

 Мы выбрали немножко другой подход. Это же один из первых продуктов, который мы в департаменте здравоохранения реализовали по сервисной модели. Поэтому мы научились некоторые вещи купировать на взлете. Если даже невосприимчивы, мы покупаем просто услугу «под ключ». Нам наш исполнитель, который выиграл госконтракт, как раз и занимается подключением полностью услуги «под ключ» и обучением персонала. Мы спихнули несколько ответственность с себя на нашего подрядчика, с одной стороны. Но, с другой стороны, конечно, можно сказать: да, развитие систем идёт тяжело. В департаменте здравоохранения мы не можем внедрять технологии легко и быстро. Да и закон нам так легко не позволяет, легко делать изменения и тому подобное. Поэтому, в принципе, никакого совета я не дам, всё на месте будет развиваться. Но один из вариантов – это сервисная модель, когда мы можем всё брать «под ключ» сразу. 

М. Муслимов:

Какими конкретными достижениями вы гордитесь за прошедший период? Мы немного поговорили о международной оценке вашей деятельности. Есть Москва, есть департамент, есть реализация программы. Чем гордиться за то время в реализации? 

Ю. Кашкаров:

 Во-первых, худо или бедно, но мы замечательно внедрили ЕМИАС в департамент здравоохранения. Эта система позволяет нам уже определённым образом взаимодействовать с пациентом и с врачами. По поводу ЕРИСа могу сказать тоже – здесь много больших достижений, мы получили, наконец-то, реальную статистику по диагностике в Москве. Это колоссальная тема, потому что прежняя статистика и статистика сейчас почему-то сильно отличаются. Но теперь мы адекватно можем понять, почему статистика различна. Мы в ЕРИСе реализовали более 60 аналитических разрезов по каждому исследованию, начиная от пациента, заканчивая доктором и услугой, которую потом мы формируем, в ФОМС передаём для проверки. На самом деле, мы наконец-то начали оперировать информацией. Каждый день информация ложится на стол министра здравоохранения. 

М. Муслимов:

Цифровая медицина рано или поздно приведёт нас к тому, что мы будем, действительно, получать нужную статистику, чёткую и правильную.

Сейчас я хотел бы поблагодарить Вас!

Дорогие друзья, у меня были на эфире Юрий Михайлович Кашкаров и Бродская Марина Владимировна.