Е. Крюкова:
Здравствуйте, это «Медиадоктор» и «Кардиология с доктором Грачевым». Сергей Грачев в студии, я – Екатерина Крюкова. Здравствуйте!
С. Грачёв:
Здравствуйте!
Е. Крюкова:
Наша сегодняшняя тема – вегетососудистая дистония. Тема спорная, и хочется в ней разобраться основательно. Сергей, давайте начнем с того, откуда вообще возникла полемика вокруг этого заболевания или симптомокомплекса?
С. Грачёв:
Полемика возникла потому, что есть некоторая неопределенность в понятиях. Вегетососудистая дистония – понятие, которое доктора наши не любят, потому что оно, с одной стороны, отображает ситуацию, но с другой стороны, затрагивает только сердечно-сосудистые проявления. А вообще само явление – это вегетативная дисфункция, она имеет много разных названий, но это гораздо более широкое понятие и касается сферы неврологии. И нам придется сегодня это затронуть в любом случае.
Е. Крюкова:
Главный аргумент противников вегетососудистой дистонии заключается в том, что такого заболевания не существует в международной классификации болезней, и, видимо, это проделки советских ученых, советских врачей, которые придумали этот диагноз, и у нас его сейчас всем ставят.
С. Грачёв:
Существует примерное определение, точнее, в международной классификации болезней, близкое к этому определение – соматоформная вегетативная дисфункция, оно довольно близко подходит. Но этот диагноз находится близко в разделе неврозов, и стандартов под него так и не придумано. А отношение сложилось потому, что при обращении пациентов у них не находят каких-либо изменений в крови или изменений анатомических, или, к примеру, очагов инфекции. Все эти симптомы, несмотря на тяжесть в некоторых случаях и тяжелую переносимость, эти все функциональные нарушения не имеют анатомической основы.
Надо сказать, что мы сегодня обсудим больше сердечно-сосудистую сферу, чтобы было понятно. Сердце, конечно, само сокращается и имеет свойство автоматизма. Но в основном, пока человек в сознании, в нормальном состоянии здоровья, сердце подчиняется отчасти эндокринной системе, отчасти нервной системе. Есть такой нерв – блуждающий, который регулирует работу сердца. И в зависимости от потребностей организма, от каких-то стрессовых, нагрузочных факторов, от состояния внутреннего, внешнего, в общем, для того, чтобы приспособиться к каким-то факторам, внешним и внутренним, нервная система через блуждающий нерв дает распоряжение сердцу ускорить или замедлить ритм. И если блуждающий нерв ведет себя неправильно, он начинается в головном мозге, то в таком случае могут быть нарушения пульса, тахикардия, брадикардия или даже нарушения ритма. То есть с самим сердцем все нормально.
Е. Крюкова:
Проблемы с блуждающим нервом?
С. Грачёв:
Проблема с нервной системой, отчасти с гормональным статусом и с той частью нервной системы, которая отвечает за адаптацию, вот в чем проблема. А сердце просто исполняет.
Е. Крюкова:
А в чем заключается проблема с точки зрения неврологии, о которой Вы говорите?
С. Грачёв:
О неврологии надо сказать, чтобы было понятно, вот мы с Вами общаемся, ходим, делаем свои дела, спим или в состоянии бодрствования, неважно, все равно в организме происходят довольно энергоемкие реакции, которые нас адаптируют к внешнему слою и регулируют внутренние процессы. Но эти процессы реализуются через нервную систему, и мы их не ощущаем и не контролируем. То есть нервная система не значит обязательно это наши эмоции. Назовем ее системой адаптации, она контролирует, например, адаптацию к внешней среде, к атмосферному давлению, к освещенности, к влажности, к температуре. За счет чего? За счет реакции бронхов, зрачков, потоотделения. Теплоотдача регулируется путем изменения степени подкожного кровоснабжения. Приспособления к нагрузке, к стрессам – через сердечный ритм.
Мы не задумываемся, когда нам выделить пот или ускорить сердечный ритм, это все регулируется автономно. Кстати, вот эту часть нервной системы часто называют автономной. И вот эти реакции очень энергоемкие, если все хорошо работает. А когда эта часть нервной системы начинает плохо себя вести, тогда у нас получается несоответствие между реакциями организма и внешней средой. И, в общем-то, это необязательно чувствуется, но если приходят какие-то запросы с внешней среды, например, изменяется резко давление или изменяется высота, человек спускается или поднимается, в горах или по эскалатору, если приходят чрезмерные запросы к нервной системе, она может не справиться и среагировать неадекватно. Тогда возникают неприятные ощущения.
Нервная система не значит обязательно наши эмоции. Назовем ее системой адаптации, она контролирует адаптацию к внешней среде, к атмосферному давлению, к освещенности, к влажности, к температуре.
Е. Крюкова:
То есть это разбалансировка системы адаптации, которая проецируется на наше тело, на его реакции, простыми словами. И мы это рано или поздно почувствуем, что что-то с нами не так?
С. Грачёв:
Да. Причем я сейчас рассказывал про внешние условия, а есть еще и внутренние процессы, тоже блуждающий нерв. Он потому и называется блуждающим, что он встречается много где, не только в сердце. Он регулирует процессы желудочно-кишечного тракта и процессы пищеварения, начиная со слюноотделения в какой-то мере, он регулирует слюноотделение, весь процесс обработки пищи сопровождает, изменяя тонус, например, сфинктеров по ходу желудочно-кишечного тракта. Тонус желчного пузыря тоже зависит от блуждающего нерва, внутренние автономные реакции, опять-таки мы не задумываемся, когда нужно сократить желчный пузырь, это тоже относится к автономной реакции, которая регулируется вот этой частью вегетативной нервной системы.
Е. Крюкова:
То есть когда пишут о сопутствующих заболеваниях с вегетососудистой дистонией, это может быть дискинезия желчевыводящих путей, гастриты и прочие хронические заболевания желудка?
С. Грачёв:
Это нельзя назвать хроническими заболеваниями. Хроническое – это когда уже есть серьезное анатомическое нарушение или очаг инфекции.
Е. Крюкова:
Но пишут не просто так, а пишут потому, что блуждающий нерв влияет на эти области желудочно-кишечного тракта?
С. Грачёв:
Да, вначале нарушается функционал.
0000Е. Крюкова:
Слушайте, а что у нас все-таки в корне проблемы? И если мы будем подбираться к лечению этого состояния, с чего нам нужно будет начинать?
С. Грачёв:
Подбираться к лечению нужно, исходя действительно из причины. Тут нужно смотреть на корень, корень бывает разный. Не хочется заходить на ниву неврологов, Вы их тоже приглашаете, они прекрасно об этом расскажут, но в двух словах я скажу, что причины бывают разные. Во-первых, это особенности человека и его темперамента, вот такая лабильность всей нервной системы. Во-вторых, самая частая, по-моему, причина – это нарушение активности этих мозговых центров, которые отвечают отдельно каждый за свою реакцию адаптации, из-за того, что нарушается их кровоснабжение, то есть крови мало, кислорода. Например, плохой приток крови или отток венозной крови плохой. Часто это бывает на фоне дегенеративных заболеваний шейного отдела позвоночника, врожденных особенностей.
Е. Крюкова:
Вы имеете в виду всякие остеохондрозы?
С. Грачёв:
Да, и врожденные особенности тоже, родовые травмы, последствия травм. Это сосудистая причина, но лечат ее все равно неврологи.
Е. Крюкова:
Плохо поступает кровь к мозгу, иными словами, к отдельным частям?
С. Грачёв:
К той части мозга, где сосредоточены эти мозговые центры. Это самая древняя часть мозга. Когда-то на заре эволюции, когда некий предок человека даже не обладал собственным мозгом, у него уже была вегетативная нервная система, и вот этот самый зачаток, который позволял адаптироваться к новой луже или к новым условиям внешней среды, и эта часть мозга, самая древняя, до сих пор сохранилась у человека, у всех живых существ, и выполняет ту же функцию.
Но человек относительно недавно встал на ноги, так скажем, и шейные проблемы отчасти из-за этого, в масштабах эволюции. Другие возможные причины – это поражения мозга, собственной мозговой ткани, влияние препаратов, последствия нейроинфекций, последствия в принципе инфекции, которая дает некий очаг инфекции в организме, который дает постоянную интоксикацию, истощает нервную систему. Например, туберкулез или любое заболевание, могут даже быть последствия гриппа в виде вегетативной дисфункции. Может быть, на уровне индивидуальных особенностей, когда все хорошо анатомически, нарушение кровоснабжения, какое-то инфекционное поражение, токсическое поражение, влияние лекарств, но чаще всего сочетание этих анатомических факторов.
На заре эволюции, когда некий предок человека даже не обладал собственным мозгом, у него уже была вегетативная нервная система.
Е. Крюкова:
А когда говорят, что ВСД имеет психогенную природу, это нас в какую сторону уводит?
С. Грачёв:
Психогенную, тут надо каждый раз разбираться, что сначала. Вот человек спускается в метро, и глубина залегания метро большая, он меняет высоту очень сильно, давление повышается, атмосферное давление может в принципе повышаться, тут еще с высотой повышается. И возникают ощущения, он, естественно, их пугается, справедливо пугается, тогда начинается паника. Или действительно психогенные – сначала паника и очень энергоемкие эмоциональные реакции, которые конкурируют за энергетические ресурсы мозга не в пользу, конечно, мозговых центров адаптации. И тогда может возникать кажущаяся связь между эмоциями и вегетативными проявлениями. На самом деле, это просто конкуренция между ними за энергетический субстрат, за кислород.
Еще, кстати, причину вспомнил: анемия тоже может реализовывать такую предрасположенность. Например, сосудистая патология – все нормально, пока достаточно кислорода. Кислорода становится мало в крови, если гемоглобин низкий, то тогда реализуется уже эта предрасположенность.
Е. Крюкова:
Давайте о симптомах. Как будет выглядеть человек, образцовый пациент с этим заболеванием, с симптомокомплексом? На что он будет жаловаться?
С. Грачёв:
Это все очень индивидуально, потому что может быть преимущественно дискинезия желчевыводящих путей, может быть непереносимость жары, непереносимость метро, или высоко поднимается или спускается. Естественно, метеозависимость, ощущение нехватки воздуха в форме неудовлетворенности дыхания тоже бывает. То есть разрегуляция между деятельностью сердца, потребностями в кислороде и ритмом дыхания – ощущение неудовлетворенности, хочется вдохнуть поглубже. Сердцебиение – просто ускоренное или замедленное сердцебиение, нарушения ритма сердца, когда сердце бьется нерегулярно эпизодами или постоянно. Хронически пониженное давление – это самый универсальный признак. Но вообще из тех симптомов, которые я сказал, это лишь самая распространенная часть. Обычно какая-то часть из этих симптомов, это все очень индивидуально. У одного больше симптомы дискинезии, у кого-то больше нарушения ритма, а кого-то больше давление беспокоит.
Е. Крюкова:
А такой букет не может быть следствием повышенной тревожности человека, что он первоначально в голове себе что-то придумает, что ему плохо, некомфортно, не хочется разговаривать, общаться, и уже потом соматические проявления? Может быть, при правильно подобранных антидепрессантах у него все это загасится?
С. Грачёв:
Да, такое тоже бывает. Потому что мозг у нас имеет не то чтобы слоистую структуру, но все слои, кора и самые глубокие слои, где расположены центры адаптации, интегрированы между собой. Естественно, эмоции связаны с вегетативными проявлениями. И здесь человек может в соответствии со своими представлениями об организме придумывать симптомы, а потом их чувствовать.
Очень известный среди медиков феномен третьекурсника, когда человек, доходя до третьего курса, получив теоретические знания, но не зная, как это на самом деле бывает, начинает выдумывать себе болезни, и реально у него начинаются какие-то ощущения. Или, например, в состоянии гипнотического транса можно внушить боли и неврологические нарушения. Делают даже операции с гипнотическим обезболиванием. Есть связь с непосредственным нашим сознанием, когда воля нами руководит и этими вегетативными проявлениями, которые больше относятся к подсознанию. Но опытный доктор всегда видит, где настоящая боль, где нет, хотя иногда бывает сложно разобраться.
Человек может в соответствии со своими представлениями об организме придумывать симптомы, а потом их чувствовать.
Е. Крюкова:
В теории у нас уже 4 специалиста требуются – терапевт, кардиолог, невролог, психиатр. И, в принципе, симптомов очень много.
С. Грачёв:
Психиатр – это в последнюю очередь, потому что сначала пациент приходит к кардиологу, потом попадает к неврологу, иногда сразу к неврологу.
Е. Крюкова:
Мне кажется, неврологов у нас больше любят, к ним сразу стараются обратиться.
С. Грачёв:
Да, но когда тяжесть в грудной клетке или давление прыгает, или сердцебиение, идут к кардиологу. Тактика такая, что даже если предельно все понятно, все равно нужно подтвердить. Мы не можем оставлять без внимания статистику и не можем исключить маловероятные вещи, но опасные. Нужно обязательно проверять состояние сердечно-сосудистой системы теми самыми привычными методами исследований, которые используются при настоящих сердечных заболеваниях: УЗИ сердца, ЭКГ, холтеровское мониторирование. И, кстати, по результатам холтеровского мониторирования, хотя оно считается сугубо сердечным исследованием, можно очень много рассказать о статусе неврологического состояния вегетативной нервной системы.
По результатам холтеровского мониторирования, хотя оно считается сугубо сердечным исследованием, можно очень много рассказать о статусе неврологического состояния вегетативной нервной системы.
Е. Крюкова:
Вы еще говорили о шейном остеохондрозе, который тоже нужно проверить. У нас часто приписывают кислородное голодание в тему остеохондроза. Отчего еще оно может быть?
С. Грачёв:
Так сложно сказать, что значит кислородное голодание. Мы его не просто глотаем прямо в мозг из воздуха. Его должно быть определенное количество. Должно быть проветриваемое помещение для того, чтобы как-то оценивать человека, просто его функцию дыхания. Дальше кислород должен попасть к мозгу, но он не напрямую попадает через нос или через рот. Он сначала проходит через верхние дыхательные пути, там может быть проблема. В нижних дыхательных путях тоже может быть проблема, то есть заболевания легких, бронхиальная астма, пневмония, бронхит. На каждом этапе может происходить ограничение потребления кислорода. И даже если все хорошо до этой стадии, до этого момента, то кислород попадает в альвеолы, а дальше прямо в кровь. В крови тоже могут быть проблемы – может быть снижен гемоглобин, отравление тяжелыми металлами или угарным газом, хроническое или острое, когда кислород плохо усваивается. То есть кровь получает кислород, но не может его зафиксировать и донести до сердца.
Допустим, все хорошо и в атмосфере, и в дыхательных путях, и в легких, и в крови – все хорошо, кровь доходит до сердца, но тут тоже может быть засада. Например, в сердце есть изначальное заболевание, порок сердца, оно плохо качает, и от этого плохо циркулирует кровь, в том числе и в головном мозге. Допустим, с сердцем все нормально, кровь идет дальше. И здесь обычно самый главный камень преткновения – артерии головы и шеи. Там может быть чисто механическое препятствие кровотоку – сдавление отеком, дископатия, перенапряжение мышц. И внутренние метаболические проблемы, например, возрастные проблемы после 50 лет, иногда раньше, когда вначале просто повышается жесткость сосуда, и он перестает маневрировать. Он не может, если что-то на него действует, как-то извернуться. Если жесткость сосуда из-за холестерина уже повысилась, то этот процесс усугубляется.
Е. Крюкова:
А в идеале они пластилиновые, адаптирующиеся?
С. Грачёв:
В идеале да, они с молодости максимально эластичные, потом постепенно эластичность теряется. И вот тут уже финишная прямая, кислород идет, прямо поступает в мозговую ткань, и все зависит только от ткани, от ее качеств. Более редкие причины, когда сами нервные ткани не могут нормально работать – это токсическое внешнее влияние или наследственное органическое заболевание самого мозга.
Е. Крюкова:
Стоит ли лечить все то, о чем мы говорили? Может быть, это есть темперамент человека, его особые соматические свойства, которые не поддаются корректировке?
С. Грачёв:
Да, есть подходы к лечению, к корректировке. Иногда поделать ничего нельзя, но можно скорректировать, иногда можно и вылечить. В зависимости от того, какая причина или какое сочетание причин, можно влиять на разные звенья патологического процесса и устранять симптомы. Но я просто сразу оговорюсь, что есть очень интересный феномен, о котором тоже надо упомянуть. Если есть некая причина из тех, которые мы описали, и есть нарушение, его можно считать неврологическим, неважно, как оно чувствуется. Но в нервной системе свои законы. Если что-то долго повторяется, какая-то нервная реакция, то формируется стереотипная реакция. Это значит, что формируется рефлекс. И дальше уже неважно, какая причина, рефлекс может сохраняться, если не меняются условия внешней среды. Поэтому можно вылечить причину, но рефлекс останется. А для того, чтобы он ушел, нужно поменять условия среды на длительный срок.
Е. Крюкова:
А какой рефлекс может быть неблагоприятным в этой ситуации?
С. Грачёв:
Любой симптом из тех, что мы описали, реализуется через нервную систему, это стереотипная нервная реакция.
Е. Крюкова:
Нам нужно изолироваться из этого всего?
С. Грачёв:
Да, нам нужно сменить обстановку, чтобы дальше нервная система получила новые стимулы и сформировала новую, здоровую стереотипную реакцию. Для этого нужно отдыхать в идеальных условиях не меньше трех недель, чтобы забылся старый патологический рефлекс и наработался новый. Но такого практически не бывает, современному человеку надо недель пять отдыхать. Полечились, отдохнули, тогда эффект закрепится, так скажем. Если отдыхать меньше, рефлекс не забудется, а останется.
Опять-таки любимый пример – собака Павлова. Тот же самый блуждающий нерв, только у собаки Павлова он стимулирует выделение желудочного сока. Вот у нее был раздражитель – пища, собственно, и естественный рефлекс – включалось пищеварение. Потом пищу убрали, а фактор внешней среды остался, который не имеет отношения к причине формирования рефлекса, но нервная система использует этот сигнальный фактор для того, чтобы поддержать рефлекс. Это может продолжаться бесконечно долго, если ничего не поменяется. Если убрать лампочку и поменять место питомника этой собаки, то у нее постепенно наработаются другие рефлексы. Этот принцип позволяет адаптироваться любому человеку, но в основном за счет здоровых реакций. А когда формируются патологические реакции, тогда нужно сначала лечить причину, а потом растормаживать, как у нас говорят, этот рефлекс, меняя на длительный срок обстановку.
Причем очень важно, чтобы Вы сменили радикально обстановку, и это касается не только внешней обстановки, а и раздражающих факторов, которые, возможно, стрессовые. Например, нужно уехать на берег моря, где постоянно меняется погода, давление, освещенность, температура, заставлять реагировать и выгуливать свою нервную систему, чтобы она формировала новые рефлексы. В идеале, чтобы даже наши любимые люди нам не звонили, насколько это возможно, или с работы. Потому что знакомый голос или знакомая проблема моментально вернут этот рефлекс.
Нужно отдыхать в идеальных условиях не меньше трех недель, чтобы забылся старый патологический рефлекс и наработался новый.
Е. Крюкова:
И неужели получается? Все-таки у нас есть память о том, как вело себя тело до этой поездки в месяц. Неужели все не вернется, как и было? В смысле патологический рефлекс, о котором Вы говорите, радостно не прискачет, будь мы на море или где-то в горах, в симпатичном месте.
С. Грачёв:
Если ему действительно давать новые раздражители, которые те же пути задействуют, но для физиологичного рефлекса, то старый рефлекс потеряет актуальность.
Е. Крюкова:
Можете пример привести такого рефлекса, который можно таким образом вылечить, убрать?
С. Грачёв:
Другой пример хороший, характеризующий эти нервные рефлексы в плане сердечно-сосудистой системы. А то мы говорим опять про нервную систему, а где-то возмущаются неврологи, потому что у каждого свое авторитетное мнение. И, конечно, здесь мнение неврологов больше имеет значение, чем мнение кардиолога.
Почему горцы долго живут, и что их объединяет с летчиками-истребителями? Горцы болеют теми же самыми болезнями, могут и курить, и пить алкоголь, но живут дольше. Почему? Мое объяснение такое. Когда человек живет в горах, неважно даже, высоко или не очень высоко, но если он просто в процессе своей бытовой жизни каждый день ходит из аула в аул или за водой, спускается, поднимается, естественно, вокруг него постоянно меняется атмосферное давление с высотой. Плюс еще горные климатические особенности, изменение внешних факторов. Сосуды вынуждены постоянно реагировать, они должны быть в тонусе, и соответствующая нервная реакция должна присутствовать всегда в тонусе. И такие пациенты живут дольше, потому что сосуды на любую стрессовую ситуацию, будь то угроза инфаркта или инсульта, или какие-то другие моменты, реагируют правильно и готовы к этому.
Е. Крюкова:
Более корректно и реактивно.
С. Грачёв:
Да, то же самое происходит у летчиков, которые испытывают большие перегрузки на виражах, изменяя высоту. Рефлексы тоже могут растормозиться у таких людей, если они перестают заниматься. Например, летчики сходят на землю, перестают заниматься спортом, как-то держаться – быстро растормаживаются эти сосудистые рефлексы. Если человек просто долго пролежит на одном месте со сломанной ногой, его обычные бытовые сосудистые рефлексы тоже растормозятся, и он не сможет просто встать сразу, потому что упадет обратно на кровать в обмороке. Нужно посидеть, потом постепенно начинать ходить, потому что нервная система регулирует тонус сосудов таким образом, что во время перемены положения тела тонус нижней части тела, подхватывается тонус сосудов, чтобы кровь не ухнула вниз от головного мозга. Мы этого не замечаем, но этот рефлекс работает. А если человек долго лежит и не встает, то этот рефлекс просто не используется, поэтому он теряет актуальность, человек встает – и сразу «мушки». Это, кстати, тоже симптом вегетативной дисфункции в глазах.
Обратная ситуация – тренированный человек на центрифуге, запускают космонавтов в космос, где нет силы тяжести, и нервная система не знает, в какой конечности какой сосуд тонизировать, там тоже рефлексы растормаживаются. И нужно создать еще на Земле такой задел, чтобы хватило еще на нагрузку, которая возникает при возвращении. Поэтому мы видим, как они возвращаются, фотографируются, улыбаются, но они не могут стоять. Если они встанут, то могут упасть в обморок, организм слабый, сосудистые реакции вялые. Поэтому, когда говорят, что рекорд пребывания в космосе – это не просто так, это действительно выдающиеся личности, заслуга человека, что он очень серьезно тренировался. 400 дней – максимальный рекорд.
Е. Крюкова:
А удается восстановиться в итоге космонавтам по приезду?
С. Грачёв:
Конечно, удается. Нервная система быстро нарабатывает прежние рефлексы на Земле, чтобы отправиться дальше.
Е. Крюкова:
Что касается наших лежачих городских, им стоит попробовать на горном воздухе пожить, постепенно тонизировать свои сосуды и нервную систему или уже поздно?
С. Грачёв:
Один из факторов, располагающих к вегетативной дисфункции, – это гиподинамия. Соответственно, человек перестает быть готовым к стрессам. Особенно пожилые люди, которые дальше квартиры просто не выходят и уже от небольших изменений погоды могут сильно страдать. У них изменяется в широких пределах давление, может и снижаться, и повышаться. Если есть сердечно-сосудистые болезни при этом, то здоровья это не добавляет.
Один из факторов, располагающих к вегетативной дисфункции, – это гиподинамия. Соответственно, человек перестает быть готовым к стрессам.
Е. Крюкова:
Тоже важный вопрос – дети. У нас многие мамочки говорят, что ребенок плохо учится, плохо спит, у него холодные ручки-ножки, у него точно вегетососудистая дистония. Насколько это все оправданно, имеет под собой смысл?
С. Грачёв:
В принципе, очень реактивная эта часть нервной системы, у них все эти реакции немножко острее, и они имеют на это право. Не нужно это прямо лечить, если это сильно не беспокоит и не влияет на развитие ребенка, физическое или психическое.
Е. Крюкова:
То есть это тот период, в который происходит становление нервной системы, и она может быть неадекватная в этот момент?
С. Грачёв:
Если неадекватная, то нужно хотя бы один раз сводить к неврологу, чтобы оценить неврологический статус. Может, действительно где-то перегибы есть, но бояться не надо. Все эти симптомы вегетативной дисфункции мы в первой части упомянули. Они бывают у детей, просто у детей не сформировано понятие о строении организма и угрозе смерти, что она существует, поэтому у них не возникает внутренних стереотипов и каких-то привязок к грудной клетке. У них не бывает такого, чтобы их беспокоило сердцебиение или нарушения в грудной клетке, тяжесть или нарушение дыхания. Ребенок это воспринимает более естественно, не накручивает и не вносит в эти симптомы невротического компонента. Поэтому если ребенок жалуется, например, на сердцебиение, то это серьезно, стоит обратиться. Если сам он не жалуется, а есть только синусовая аритмия на ЭКГ, то это, по-моему, не повод. Хотя я не педиатр, может, у кого-то будет другое мнение.
Е. Крюкова:
Что вообще из всех симптомов – взрослых, детских –считается наиболее тревожным в структуре вегетососудистой дистонии? Когда надо точно идти проверяться, лечиться?
С. Грачёв:
Обморок – самое тяжелое, что может возникнуть.
Е. Крюкова:
Единократный? Достаточно одного раза?
С. Грачёв:
Достаточно одного раза, потому что не нужно ждать следующего, который будет тяжелее, и самое главное, чтобы он не произошел в неожиданном месте в неудобное время.
Е. Крюкова:
О чем свидетельствует обморок?
С. Грачёв:
Более острое состояние. Здесь к слову упомянуть, что вегетативная дисфункция может принимать довольно острые формы. Это не значит, что это становится опаснее. Например, описан известный синдром Да Косты, который, по идее, та же паническая атака, но с основой именно вегетативной, когда нарушается дыхание, гипервентиляция легких, точнее, ощущение нехватки воздуха при нормальной работе сердца, легких и достаточном количестве кислорода. Просто это происходит за счет снижения активности одного из этих центров, дыхательного центра. Он снижает свою активность и перестает регулировать глубину вдоха. В таких случаях пациент ощущает удушье, ощущение нехватки воздуха. Бывает, сопутствует этому обычное сердцебиение, испарина, ужас, страх, но при таких нарушениях дыхания ничего страшного, фатально это никогда не заканчивается. Самый эффективный прием в таких случаях – это повышение концентрации СО2 в крови за счет возвращения выдыхаемого воздуха. То есть дыхание лучше всего в бумажный пакет – 5-7 циклов в 2-3 подхода, обычно двух подходов хватает.
Е. Крюкова:
Интересный прием, спасибо.
С. Грачёв:
Дело в том, что СО2, углекислый газ, накапливаясь в организме, стимулирует дыхательный центр. Собственно, дыхательный центр в основном и пользуется этим моментом, чтобы как-то подстраиваться под потребности организма в кислороде. Рецепторы смотрят на количество СО2, если оно повышается, когда у человека усиливается мышечная работа, то увеличится активность дыхательного центра и, соответственно, глубина вдоха и частота дыхания. Когда снижена активность дыхательного центра, тогда ему недостаточно обычного уровня СО2, и нужно его повысить, чтобы заставить дыхательный центр работать и восстановить дыхание. Есть лекарства, стимулирующие дыхательный центр, дыхательные аналептики. Между прочим, здесь ничего нового медицина за последние 200 лет не придумала, потому что все в той или иной степени – аналог, может, синтетический, но аналог камфоры, всем известный дыхательный аналептик.
Е. Крюкова:
Давайте расскажем, что нужно сделать, если ты хочешь вылечиться?
С. Грачёв:
Нужно искать, дойти до стрессовых моментов и не бояться их, я имею в виду, по нагрузке, по изменяющимся условиям жизни.
Е. Крюкова:
Лекарственное лечение в чем будет заключаться?
С. Грачёв:
Лекарственное лечение только с учетом рекомендаций доктора, потому что каждый случай индивидуален. В прошлый мой выпуск я проиллюстрировал очень хорошо, как не надо делать – натощак принял нейротропный препарат. Он назначен мне неврологом после нейроинфекции. Я принял нейротропный препарат, который улучшает активность мозга, но не дал подкрепления, то есть натощак принял. Из-за этого ресурсы быстро истощились, и был вот такой вегетативный эпизод. Так делать не надо.
Е. Крюкова:
Значит, подгонять, раскачивать нервную систему нельзя?
С. Грачёв:
Подгонять нельзя, если отсутствует нормальное кровоснабжение и не хватает ресурсов мозгу. В таких случаях, чтобы стимулировать мозговую активность, нужно хотя бы какое-то количество глюкозы в крови. Что-то сладкое нужно есть, чтобы обеспечить повышение уровня активности мозга.
Е. Крюкова:
Спасибо за эфир. «Кардиология с доктором Грачевым», я – Екатерина Крюкова. Будьте здоровы и до свидания!