А. Кочанов:
Добрый вечер, уважаемые видеослушатели и радиозрители. На Mediametrics программа «Хобби+ты». И в гостях у меня, Анатолия Кочанова, и моего соведущего Евгения Калинина.
Е. Калинин:
Добрый вечер.
А. Кочанов:
На мой взгляд, замечательный и удивительный гость Михаил Шац. Здравствуйте, Михаил.
М. Шац:
Здравствуйте, все, слушатели, зрители, Анатолий и Евгений.
А. Кочанов:
Не удержусь от банальности. Слава богу, ты пришел. Мы долго договаривались об этой встрече.
М. Шац:
Это правда.
А. Кочанов:
Это радует: говорит о том, что ты занятой человек.
М. Шац:
Скорее, ленивый, если честно. Просто ленивый.
А. Кочанов:
А это, в принципе, связанные вещи (занятой и ленивый), наверно?
М. Шац:
Они влияют друг на друга, это точно.
А. Кочанов:
У нас есть стандартный вопрос, обязательный. Просто мы всем гостям задаем. Что такое, на твой взгляд, хобби? Вот определение для Большой Советской Энциклопедии.
М. Шац:
Наверно, хобби, для меня, это то, чем человек хочет заниматься. Не обязательно занимается, кстати. Хобби – это такое окно в какую-то идеальную жизнь. Какая-то отдушинка такая. Это вот, как, я не знаю, топ-менеджер Газпрома приходит домой, предположим, садится прямо у шкафа, открывает его: и там машинки какие-то такие, пересматривает их, крутит в руках.
А. Кочанов:
Очень интересная тема: пофантазировать.
М. Шац:
О жизни топ-менеджера Газпрома. Конечно, это идеальная тема.
А. Кочанов:
И представить, какие могут быть хобби у человека. «Мечты сбываются» и т.д.
М. Шац:
Ну, а почему нет? Всяко бывает у людей, всяко.
Е. Калинин:
Ты же по образованию, по первому профессиональному образованию, – врач.
М. Шац:
Я бы сказал, по единственному образованию. Я врач. Закончил Первый ленинградский медицинский институт. И поработал врачом в течение шести лет после окончания института. Закончил ординатуру, поработал, попрактиковал. Был в прекрасном коллективе. Работал в одной из самых, на мой взгляд, романтических специальностей – анестезиолог-реаниматолог.
А. Кочанов:
Это сливки, считается.
М. Шац:
На девушек это оказывает огромное влияние, как правило. Почему-то это такое, это как геологи в 60-е, наверно, были для молодежи.
А. Кочанов:
В 90-е.
М. Шац:
Да. Ну вот, поработал. И, в общем, даже стажировался в Австрии в Инсбрукском университете. В общем, короче, если так вот сейчас наговаривать, то сложится впечатление, что медицина потеряла, ну просто.
А. Кочанов:
А вдруг она, правда, потеряла?
М. Шац:
Может быть, но я честно проработал.
А. Кочанов:
А тебе удалось кого-то спасти, в принципе?
М. Шац:
Ну, слушай, я все-таки там шесть лет проработал в разных отделениях: реанимация, анестезиология. И поработал на разных операциях. Я думаю, что, скажем так, свой долг Родине, я думаю, я отдал.
А. Кочанов:
Понятно.
М. Шац:
За то, что она меня научила, как говорили раньше. Родина тебя, сынок, научила, так что будь любезен.
А. Кочанов:
Даже вдвойне отдал, можно сказать. Было же три года обязательно по распределению отработать, а ты шесть.
Е. Калинин:
В медицине в два раза больше надо отдавать, по-моему.
М. Шац:
Да, чем больше ты отдашь Родине, тем тебе легче будет жить потом, мне кажется.
Е. Калинин:
А вот КВН появился как хобби или это был сразу некий мостик, окошко в то, что тебе действительно было призвание?
А. Кочанов:
Я бы этот же вопрос просто дополнил. Мальчик из такой семьи, с таким образованием – как, вообще, докатился?
М. Шац:
Ты знаешь, семья самая, в общем-то, типичная советская семья. Папа в прошлом военный, потом преподаватель, а мама – врач. То есть типичнее, по-моему, некуда. И единственное, что меня связывало с возможностью каких-то творческих перспектив моих – то, что я жил на той же улице, где находился Ленинградский государственный институт театра, музыки и кинематографии (ЛГИТМИК так называемый). Пожалуй, это все. А дальше как-то вот так сложилось почему-то. Появился КВН в жизни. В институте это вообще, в Первом меде, который в 60-70-е был такой очень. Ну, студенческая самодеятельность – это вообще была какая-то такая, немножко имела такой флер какой-то такой полуразрешенной такой отдушины опять, извините за это слово, какого-то такого, большой кухни, на которой собирались сотни людей и говорили: что-то там иногда мелькало такое, совсем прям, ну, непотребное по тем временам. В смысле такое.
А. Кочанов:
Смелое.
М. Шац:
Смелое, да. Ну и непотребное поэтому.
А. Кочанов:
И наоборот.
М. Шац:
Да. И поэтому капустное движение, так называемые капустники Первого меда – это прям была такая исключительная традиция, которая холилась и лелеялась тогда прямо всеми, включая высшее руководство института. У каждого курса была своя капустная команда и т.д., и т.п. Каждую весну проходили вот эти курсовые вечера, на которых была программа. Надо было сделать композицию, потом концерт и капустник непосредственно. И все это оценивалось большим художественным советом, в который входили.
А. Кочанов:
То есть все по-серьезному?
М. Шац:
Да. Потом билеты раздавались в профкоме. Полные залы и т.д., и т.п. В общем, это было круто.
А. Кочанов:
То есть успех ты познал еще?
М. Шац:
Да, и я тогда вот прям.
Е. Калинин:
Заразился.
М. Шац:
Ринулся в эти капустники. И, собственно, наверно, так и сгинул бы в них и похоронил бы полностью, наверно, все свои амбиции, если бы не 1986 год. КВН. И как раз в Ленинграде прошел. Параллельно с московским первым КВНом прошел ленинградский, который, собственно, мы выиграли тогда командой КВН моего института. И попали в Москву. Вот так все это началось. А дальше уже многое знаете, мне кажется.
А. Кочанов:
Дальше вы рассказывайте как бы.
М. Шац:
Дальше вы сами.
А. Кочанов:
Дальше вы сами.
Е. Калинин:
Скажи, пожалуйста, когда ты понял, что это все-таки не временная вещь, связанная со студенческим периодом или каким-то таким увлечением? Когда ты понял, что это серьезно и надолго? Когда ты решил, что это профессия? Или это приходило постепенно? То есть когда ты осознал, что ты профессиональный шоумен? Было какое-то такое вот четкое разделение, когда ты сказал: все, ребята, я – шоумен, до свидания? (…07:09)
М. Шац:
Я не знаю. Я как-то вообще не анализировал до такой степени свои перспективы. Честно говорю. И удивлялся каждый раз каким-то новым поворотам в судьбе. Потому что закончив институт, в общем, отыграв там в КВН, в принципе, я одну жизнь КВНовскую прожил. Потом, собственно, костяк нашей команды разошелся. Многие закончили институты, разъехались. И тут нас позвали в другую команду КВН. Причем несколько человек. И я попал в команду КВН Ленинградского финансово-экономического института. С ними я тоже отыграл.
А. Кочанов:
Пошел по рукам практически.
М. Шац:
Да. Потом оттуда уже я попал в сборную КВН СНГ. Потому что СССР уже не было, возник СНГ. И вот как раз мы попали в этот первый состав. И там мы погастролировали даже: ездили в Америку, в Израиль, в Германию. Потом закончился этот КВН. Я к этому моменту, собственно, уже думал: вот и все. А потом вдруг неожиданно появилась группа людей, включая руководителя этой группы Александра Акопова, небезызвестного вам, который, кстати, сейчас руководит «Академией российского телевидения». А тогда он руководил каким-то очень странным подразделением, которое почему-то называлось «Деловая Россия». Вот «Деловая Россия» – то ли была какая-то система ВГТРК, то ли что-то такое. Я не знаю, что это было вообще, честно говоря. Это было там, где сейчас царствует господин Киселев, вот в этом же здании («Россия сегодня»). Вот там огромные какие-то офисы, куча народу. И Акопов решил. У него всегда была мечта – сделать «Saturday Night Live». Вот такую известную, легендарную программу, которая проходит уже десятки лет на NBC. Ну и для того чтобы собрать «Saturday Night Live» российского разлива, значит, он собрал КВНщиков – КВНщиков, большинство из которых к тому времени закончило играть. Они приехали в Москву. Меня, кстати, туда не позвали. Но почему я рассказываю об этом повороте? Меня позвали туда: приезжать и уезжать. То есть я приезжал на съемки.
А. Кочанов:
«Раз в неделю»?
М. Шац:
Это была программа «Раз в неделю», да, где я. Почему-то у меня был такой вид всегда, похожий на, чем-то напоминавший российскому зрителю американского ведущего, и вот почему-то меня позвали, и я вел на английском языке рубрику «Good Morning America».
А. Кочанов:
У тебя был партнер, кстати, если я не ошибаюсь, американец как раз.
М. Шац:
Да, Уильям его звали.
Да. Какой-то затерявшийся на просторах России английский актер, каким-то образом попавший туда, и не смог он уехать из России долгое время. Потом следы его потерялись. Вот с этим Уильямом мы разыгрывали различные сцены из американской, как нам казалось, западной, так сказать, жизни.
А. Кочанов:
С закадровым переводом.
М. Шац:
С закадровым переводом, да. А потом новый поворот. Я к чему рассказываю? К вопросу о том, когда я посчитал, что я профессиональный шоумен. Да никогда. Потому что я все время шел по каким-то поворотам, которые сами меня толкали туда, в силу моей, видимо, безалаберности, определенной какой-то авантюрности.
Е. Калинин:
Ну, перло же?
М. Шац:
Перло, да. Очень хорошо было. И после «Раз в неделю» группа из шести, сколько нас было, шесть человек, решила от Акопова сбежать. И сбежать на канал «ТВ-6 Москва» к Ивану Демидову.
А. Кочанов:
То есть такой бунт Буратино был фактически?
М. Шац:
Бунт был, да. И вот мы сбежали туда. Начали делать программы «Назло рекордам!» Потом «О.С.П.-студия» возникла следом. И вот тогда уже как-то, в принципе, все как-то шло-шло-шло. И тогда наверно уже. Я вот тогда, собственно, и прекратил свои медицинские опыты над людьми и начал заниматься.
Е. Калинин:
То есть хобби стало профессией в какой-то степени, можно так сказать?
М. Шац:
Да. Хобби стало профессией.
Е. Калинин:
А что стало хобби?
М. Шац:
На самом деле, у меня часто совпадало это. Почему, собственно, наверно, и были какие-то успехи. Потому что когда совпадает то, чем ты хочешь заниматься, и чем ты занимаешься, – это всегда, в общем, дает, наверно, вполне приличные результаты.
Е. Калинин:
Это хорошо или это не очень хорошо?
М. Шац:
Это отлично. Это вообще мечта.
Е. Калинин:
А есть риск того, что когда хобби становится профессией, пропадает где-то как-то раж, ажиотаж, желание этим заниматься, эйфория, это становится рутиной такой профессиональной необходимостью и т.д.? Вы ощущали?
М. Шац:
Как только хобби становится необходимостью, наверно, это уже не хобби, мне почему-то так кажется.
Е. Калинин:
Да, вот я о чем и говорю.
М. Шац:
Наверное так. Вот вы говорите про хобби. Я не знаю. Я всегда считал спорт своим хобби – каким-то таким, совершенно моей потаенной жизнью, в которую я окунаюсь с удовольствием, а потом выхожу из нее в обычную. Мы занимались. Мы неожиданно начали делать, собственно, программу про спорт. Я имею в виду «Назло рекордам!», прежде всего. И это был такой вот поворот. Потом. Да потом, собственно. Честно говоря, про хобби я даже не знаю, что. У меня, по-моему, нет хобби никакого, если честно. Я раньше собирал машинки, кстати, возвращаясь, почему я.
А. Кочанов:
К мечтам Газпрома?
М. Шац:
Да. Я вот собирал машинки, например. Какие-то марки у меня были в детстве, наверное. Ну, вот как-то так. А сейчас я стал заниматься спортом.
А. Кочанов:
Неожиданно.
М. Шац:
Да.
А. Кочанов:
Ты болельщик страстный. Вообще. Спорт, понятно, твое хобби. Ты болельщик «Зенита»?
М. Шац:
Да.
А. Кочанов:
Очень забавно в Википедии написано, прям попытаюсь дословно сказать, что «в 90-е годы».
М. Шац:
Болел за «Спартак».
А. Кочанов:
Нет, не болел. Мне нравится формулировка: «причислял себя к болельщикам «Спартака». То есть уже указывается, что как бы примазывался. «Причислял». Я думаю, что если фразу продолжить, надо добавить: «не будучи».
М. Шац:
«Не будучи», да. Но вы сами знаете, что Википедия редактируется же пользователями, условно. И я вообще туда не лезу, права на забвение не прошу никакого, поэтому. Ну да, ну, там был такой поворот, который, в общем. Это все связанно с передачей «Назло рекордам!» Там мы успешно с Сережей Белоголовцевым изображали двух болельщиков «Спартака»: Серьгана и Мишгана. И, собственно, на какой-то период времени мы стали вот такими какими-то символами, за неимением, видимо, других символов болельщиков этой команды. А так как тогда, в 90-е годы, не было вот такого жесточайшего разделения между фанатскими движениями разных команд. Не было этого. Просто не существовало. Еще не разошлись смертельно, условно говоря, все эти группировки. Это вот сейчас вообще ужас, что творится. Условный переход Александра Панова, бывшего нападающего футбольного клуба «Зенит» в стан болельщиков «Спартака» вызвал целую бурю эмоций и т.д., и т.п. В общем, ему высказали все, что хотели и в Петербурге, когда он приезжал, и т.д. Ну, в общем, это такая история. А тогда этого не было. И так как мы с Сережей успешно демонстрировали вот это свое искусство кричалок и т.д. в этой передаче.
А. Кочанов:
Как теперь показывает время, Сергей более искренне.
М. Шац:
Сергей искренне. Мы тогда, когда собирались, мы долго выбирали же, собственно, образы этих болельщиков. Потому что, ну, просто «Зенит» тогда был вообще в Первой Лиге приблизительно, ну, между Первой и Высшей.
А. Кочанов:
Тебе, как реаниматологу, как раз.
М. Шац:
Да. А «Спартак» всегда считал себя народной командой и т.д. Ну и тогда «Спартак» гремел, конечно. Поэтому решили выбрать как наиболее массовое явление – вот этих двух. Причем автор, который писал все эти наши кричалки, в том числе, был болельщик «ЦСКА», как вы знаете. Вася Антонов.
А. Кочанов:
Да. То есть это супер получалось?
А. Кочанов:
То есть это было некое такое – обобщенный болельщик?
А. Кочанов:
Это была народная команда? Компромисс, который нужен нашему обществу?
М. Шац:
Да. Собственно, и мы абсолютно честно дружили с этими спортсменами бедными, которые в нас нашли каких-то вот людей, которые их понимают.
А. Кочанов:
Как им казалось.
М. Шац:
Да. И тянулись к нам. И мы тянулись к ним. И это было очень веселое время. И много чего можно вспомнить о том времени. Все это было замечательно абсолютно.
А. Кочанов:
Можешь что-то вспомнить об этом времени?
М. Шац:
Я бы не хотел сейчас говорить, упоминать какие-то имена. Просто поверь мне, было масса совершенно замечательных этих пацанов, которые. Прежде всего, в чем проблема-то была? Очень много было неплохих футболистов, на самом деле, тогда. Все это, так сказать, наследие советской школы и т.д., и т.п. И они окунулись и оказались совершенно в другом времени со своими советскими абсолютно привычками, которые были.
А. Кочанов:
Требовали контроля?
М. Шац:
Да, все вот это противоречие всегда вызывало какие-то абсолютно смешные коллизии, которые касались многих-многих-многих игроков: как они нарушали режим, как они не нарушали. Кто-то не нарушал, кто-то куда-то уводил у кого-то жен, какие-то там были встречные движения. Кто-то уезжал в римскую «Рому», а кто-то уезжал в тульский «Арсенал», и эти проводы были вместе. Но как бы это такое просто замечательное абсолютно время, которое прям можно вспоминать с большим удовольствием. Ну и мы, как, в общем, люди, которые все то, что у них было в головах, декларировали с экрана, мы для них были в определенном смысле такими своими пацанами. Поэтому у нас никогда не было проблем практически ни с кем. Пожалуй, только с Сергеем Юраном. И Сергей Горлукович еще был такой – железобетонный защитник. У нас, пожалуй, больше ни с кем особых проблем вообще не возникало. Все были прямо вот друзья.
Е. Калинин:
Слушай, а было легко тогда делать смешные вещи, хохмы делать? Это обусловлено временем или это обусловлено спецификой вашего коллектива, что вы все были молодые, и было все клево?
М. Шац:
И тем и другим, я думаю. И время было свободное, никакого страха, и вообще не было никаких барьеров, говорить можно было практически обо всем.
Е. Калинин:
Это был кайф, да?
М. Шац:
Это был кайф. Ты не думал просто об этом. Это же такая штука. Это кажется, что это не важно, но на самом деле это очень важно – когда подспудно у тебя нет никаких фильтров и барьеров: вот здесь не скажи, здесь ты затронешь чувства, а здесь ты скажешь и назовешь не совсем ту фамилию, а вот здесь на этом канале об этом лучше не говорить. И все это в итоге вызывает то, что, в общем.
А. Кочанов:
А есть разница: шутить в 25 лет, 35 лет, и в 45, 50? В этом есть разница, на твой взгляд?
М. Шац:
Слушай, на мой взгляд, это зависит от конкретных персон, я думаю, от ощущения жизни, от кайфа, который ловит человек, от таланта, в конце концов, я думаю.
Е. Калинин:
Вообще, смешно писать и смешно что-то делать значительно труднее, мне так кажется, чем делать какие-то вещи более серьезные?
М. Шац:
Я не знаю. Я не делал серьезных вещей. И мне очень сложно.
Е. Калинин:
Но тебе легко было делать смешно?
М. Шац:
Ну, это как бы был наш язык. Мы им так говорили, поэтому. Ну, это было не то что прям совсем просто, легко. Интересно.
Е. Калинин:
Это было очень органично, и когда вы это все запускали, это все было настолько органично, что никому не казалось, что за этим стоит какая-то работа, что это тяжело, что это какие-то там переписки, бессонные ночи или что-то еще. За этим много труда было?
М. Шац:
Труда было очень много, на самом деле, это правда. Особенно вот начало я вспоминаю: мы там проводили сутки. У нас был офис в бывшем здании Совета экономический взаимопомощи.
А. Кочанов:
Где Мэрия сейчас.
М. Шац:
Да, где Мэрия была тогда. На каком-то этаже, или пара этажей у «ТВ-6» там было. И мы вот там проводили какие-то прямо десятки часов каждый день. То есть прямо вот. И это хотелось делать. Это было в кайф. Потому что вот так мы вот. Это было такое вот наше-наше, наше время какое-то было. Поэтому, ну, собственно, да, потом когда это еще. Второй же проблемой. Понятно, что первой проблемой – сделать нечто, что стало бы популярным и известным, успешным. Но дальше проблем не меньше становится, потому что удержать планку или поставить это в определенном смысле на поток не каждый. И наш коллектив, я считаю, как раз и не преодолел этот барьер. Потому что, ну, как бы мы достигли, конечно, довольно большой популярности, известности, успешности, но сохранить вот это ощущение легкости какой-то – вот это было сложно и нам не удалось, я считаю. Потому что потом наш коллектив, и так не очень большой, стал дробиться-дробиться и раздробился в итоге на какие-то персоны, единицы. В нашем с Таней случае – парой мы оказались, так вышло. И поэтому вот мы остались парой.
Е. Калинин:
Скажи, пожалуйста, вот качество юмора у вас было одно из лучших, я считаю, которое было, в моем понимании, выше КВНовского юмора. Он был действительно умный. Это был умный юмор. Это не был юмор ниже пояса и т.д. Скажи, пожалуйста, вот когда ты говоришь, если сегодня провести оценку, то вот КВНовский юмор или юмор, который демонстрирует «Comedy Club», как ты оцениваешь уровень, так сказать, уровень этих юморов в контексте того, что делали вы?
М. Шац:
Я не знаю, как это сравнивать, и вообще можно ли это сравнивать. Потому что, во-первых, мне нравится. Скажем так, я специально не слежу за какими-то передачами. Вообще, у меня потребление всего из телевизора ушло в Интернет. Поэтому то, что я ловлю иногда в Сети и смотрю какие-то скетчи «Comedy Club» – я смотрю с удовольствием большей частью. Это смешно, правда смешно. И там блестящие абсолютно ребята. И они как раз смогли поставить, сделать это в промышленных масштабах. То есть тот дух, который у них был, условно говоря, когда они, может быть, перестали быть революционными. Но, собственно, любой революционер успешный становится буржуа. Вот они стали буржуа по большому счету. Но в этом смысле они сохранили точно планку. Можно, конечно, спорить по поводу выше-ниже пояса и т.д. Это другой вопрос. Но это смешно, на мой взгляд. Большинство из того, что я вижу. Что касается КВН, я не смотрю его. Вот из этого я вышел абсолютно. И причем давно. Мне почему-то перестало это нравиться вообще. Не потому что это плохо, а потому что это просто уже немножко не мое. И я не могу оценивать этих ребят. Наверняка среди них масса талантливых, наверняка каких-то перспективных. И уверен, что будут и из них звезды, о которых будет говорить вся страна. Но сам по себе вот этот жанр юмора, вот эти вот линейки, «Кстати, а вы слышали, что новосибирские ученые доказали, что…» и т.д. Вот это все. Я просто немного устал от этого.
Е. Калинин:
Ты с этим закончил?
М. Шац:
Я с этим закончил, да.
А. Кочанов:
Там сейчас следующий этап. Там сейчас самое распространенное слово: «Так, хватит». То есть загородка: «Так, хватит». И «сколько можно».
М. Шац:
Понятно. В общем вот.
Е. Калинин:
Скажи, пожалуйста, еще. Творческий коллектив. Ты говорил, творческий коллектив распался, так сказать, не на единицы, а на пары. Почему распадаются успешные творческие коллективы на пике своей карьеры и на пике своей популярности? Это накопленный внутренний стресс или это вещи, которые начинают люди испытывать, поднявшись на какой-то определенный уровень достижений, социальный уровень и т.д.?
М. Шац:
Я не знаю. Наверно, в каждом коллективе есть свои причины для таких катаклизмов. Не знаю. Мне кажется, что, так как коллектив успешный – это, прежде всего, компромисс. И вот люди, которые могут на пике успеха и славы, и, понятно, что совершенно другого уровня самооценки, пойти на компромисс. Наверно, мне кажется это главной проблемой такого рода коллективов и вот этих всех распадов, условно. Потому что ты понимаешь: ты выходишь на сцену, тебя встречают. Ты понимаешь, что у тебя рейтинг.
Е. Калинин:
Ты крутой.
М. Шац:
Ты крутой. И вдруг. «Почему ты мне говоришь это все время? Ну, послушай» и т.д.
А. Кочанов:
Сейчас же меня встречали.
М. Шац:
Да, ну, как бы, условно, это вот такие амбиции, какие-то вещи, с которыми человек либо может справиться, либо не может справиться.
Е. Калинин:
Коллективы, распадаясь, теряют или приобретают? Вот «Битлз» распался и дальше что? Дальше успешные сольные карьеры. Тут сложно говорить, наверно, в сослагательном наклонении: что бы было, если бы? Но могли бы еще лет пять поиграть, наверное. И «АВВА» могла бы. И вы, наверное, могли бы, да?
М. Шац:
Наверно, да, наверно, могли.
А. Кочанов:
Вы в тройку благодаря Жене попали хорошую.
М. Шац:
Отличную. У нас компания прекрасная: мы, «АВВА» и «Битлз».
Е. Калинин:
Я никого не обидел?
М. Шац:
Идеальная.
А. Кочанов:
По пять лет еще могли бы вполне поиграть.
М. Шац:
Да, могли бы. Я был бы очень рад, если бы «Битлз» и «АВВА» поиграли бы еще пять лет, честно.
Е. Калинин:
А вы?
М. Шац:
А что касается нас, то, мне кажется, мы ресурс, который был нам дан на совместное творчество, выработали. Если бы мы его не выработали, я уверен, что мы бы остались. Но каждый подумывал о своем, так сложились обстоятельства, какие-то внутренние конфликты, какое-то неудовлетворение тем, что ты делаешь. И отсюда стремление найти что-то свое. И это, в принципе, нормально. И, в общем, можно говорить о каких-то упущенных возможностях, но это все сослагательное наклонение.
А. Кочанов:
Миша, скажи, пожалуйста, профессия ведущего – вообще, это профессия?
М. Шац:
Несомненно. Это профессиональный навык как минимум. И я как-то скептически отношусь к разного рода высшим учебным, или каким-то учебным заведениям, которые выпускают ведущих, условно, но я понимаю точно, что психотип какой-то определенный, какой-то комплекс навыков это точно подразумевает под собой. Можно ли это воспитать? Дается ли это от Бога? Или от профессора и доцента кафедры ведущих? Не знаю, от кого из этих названных людей, или не людей, условно. Поэтому да, наверно, все-таки это профессия. Да, несомненно.
Е. Калинин:
Извини, я просто хочу добавить. Это с харизмой как-то связанно? Вот часто слышишь это слово «харизма».
М. Шац:
Конечно.
А. Кочанов:
Скромно скажи о себе, Миш.
Е. Калинин:
Скромно скажи о себе, да. Связано же с харизмой?
М. Шац:
Я не знаю. Я в себе, так сказать. Я могу внутренне чувствовать определенный настрой, несомненно. Это мои ощущения внутренние.
Е. Калинин:
Кураж.
Поэтому я не знаю, трансформируется это в харизму или во что-то другое. Я не знаю, мне сложно судить. Я просто иногда чувствую, что да, сегодня да. Но могу и чувствовать, что сегодня нет тоже. Вот связано это с харизмой плюс или харизмой минус, я не знаю. Вот говорю о том, о чем могу говорить.
А. Кочанов:
В этом смысле КВН помог тебе? Там же нужна иногда, иногда нужна, иногда нет, импровизация и быстрота реакции.
М. Шац:
Несомненно, конечно. Так же как и помогла мне профессия анестезиолога-реаниматолога, в этом смысле. Потому что это та же реакция, это же импровизация, в общем, в основном. Потому что это очень похожие, кстати, вещи, как ни странно. И я думаю, это все оттачивает в определенном смысле поведение в экстремальных условиях, это в общем. И сцена – это точно экстремальные условия. Абсолютно. Потому что сцена – это такой адреналин, такой. Ну, слушайте. Температуры проходят, грыжи обратно затягиваются у людей, как только они выходят на сцену, видят зал, чувствуют его энергию и т.д. Это серьезное. Это что-то такое неподвластное четкому анализу, что-то такое от такого непонятого.
А. Кочанов:
Есть потрясающая история, например, про Аркадия Райкина, у которого, по-моему, случился приступ, и его скорая забрала. А он обещал заехать не юбилей, если не ошибаюсь, Ульянова. Он настоял – его подвезли. И он вот оттуда вышел на сцену, прочел – и опять. Никто вообще ничего не заметил даже. Миш, не могу удержаться просто хочу попросить тебя рассказать историю одну. Наверно, ты ее много раз рассказывал. Я просто слышал ее в нескольких интерпретациях. Это история с Майком Тайсоном.
М. Шац:
О господи!
А. Кочанов:
Есть у тебя вариант? Я не слышал в твоем исполнении просто.
М. Шац:
Я понимаю. Это как любая какая-то такая забавная…
А. Кочанов:
Это мифология уже.
М. Шац:
Мифология, да. Она зависит от рассказчика. Я, честно говоря, не очень люблю эту историю. В общем, мораль ее очень проста для меня оказалась. Она проста тем, что. Собственно, если ты ведущий – это не значит, что любой микрофон, который ты видишь, он для тебя. Вот, собственно, мораль этой истории проста.
А. Кочанов:
А остальное оставим интригой для зрителей.
М. Шац:
А так, да, была у нас встреча с Майком. Был разговор. А потом дальше уже участники этой истории, люди, которые видели ее просто, или люди, которые слышали ее, и потом тоже используют ее в каких-то своих застольных выступлениях. Они рассказывают и интерпретируют ее каждый по-своему. У меня есть конкретные взгляды на эту историю, к главным ее участникам – к «Квартету И» у меня есть определенные абсолютно претензии. И мои выводы по поведению этих людей, я свои тоже сделал. Но это не избавляет меня от того, что. В общем, если бы я не бросил пару дурацких фраз в микрофон.
А. Кочанов:
Ты создатель этой истории?
М. Шац:
В общем, да. Я стал триггером, скажем так.
А. Кочанов:
Да, триггером.
М. Шац:
Но рассказывать ее я не хочу. Просто не хочу. Она мне просто надоела.
А. Кочанов:
Нет-нет-нет. Все, оставим. Ты мораль рассказал – это, кстати, лучше. Надо с морали начинать сразу.
М. Шац:
Да, и все басни надо сводить к морали просто и не писать их.
Е. Калинин:
Миш, скажи, пожалуйста. Тогда на телевидении был отсев, то есть для того чтобы туда попасть нужно было пройти маломальский какой-то там отбор, как-то вот туда же люди попадали? Через что?
М. Шац:
Вообще, нет. Не согласен вообще.
Е. Калинин:
А как?
М. Шац:
А потому что мы жили в такое время, когда никакого вообще. Вообще, отсев, художественный совет, какие-то такие вещи – мы, слава богу, благодаря тому времени, в которое мы прорвались на телевидение. Или не «прорвались». Мы даже не то что прям рвались, стучали туда, ногами били по дверям. Нет. Так оказалось. Ты просто оказывался. Чем было это время интересным? Огромное вот что-то поднялось такое, прям замутилось. И если ты в какой-то момент времени оказывался совершенно случайным образом в каком-то месте, ты мог сделать любую карьеру. Любую. Ты мог стать банкиром. Ты мог стать миллиардером. Ты мог стать руководителем информационного агентства неожиданно, издавать журнал какой-то вдруг. Или, например, вот как мы, попасть на телевидение.
Е. Калинин:
То, что сейчас, когда вы, собственно, к аудитории, которая находится в Интернете, доступ практически есть у любого человека. Это хорошо или это плохо? Это меняет формат, это дает какие-то дополнительные внутренние требования к тому, что человек хочет сообщить и как он это сообщает?
М. Шац:
Конечно.
Е. Калинин:
Как работает новый совершенно вот этот канал, можно так сказать?
М. Шац:
Он работает таким образом, что, я думаю, что скоро вообще ничего не надо будет, никакого телевидения не будет. В перспективе, я вообще не вижу никаких перспектив у телевидения. В этой борьбе оно умрет, и, может, и слава богу. Потому что свое, оно, конечно, много хорошего сделало, но и много плохого. Поэтому, мне кажется, что вот это потребление контента будет диктовать и дальше и дальше и дальше. И вы будете сидеть вот здесь: вместо вот этих замечательных обоев с надписью «Mediametrics» сзади будет гореть неон: «… Найт Шоу. Анатолий Кочанов». Пожалуйста. И счетчик зрителей будет идти и т.д. И все. Кто захочет тебя, тот и включит. Не надо для этого иметь какой-то ящик.
А. Кочанов:
Хочется говорить.
Е. Калинин:
Помечтай пока.
А. Кочанов:
Да, Миша, говори. Просто не умолкай.
М. Шац:
Здесь будут ходить красивые женщины, оркестр и т.д. К тебе будет приходить эта самая, как ее. Майк Тайсон хотя бы.
Е. Калинин:
Формат передачи будет накладывать определенные ограничения, потому что все-таки у телевидения возможностей больше, нежели чем у видеоблогера.
М. Шац:
Да это неправда. Неправда. Это вопрос продакшн-контор каких-то, а не телевидения.
Е. Калинин:
То есть они займутся, и будет здесь все шикарно?
М. Шац:
Послушайте. Вот смотрите. Почему сейчас деньги устремятся и уже устремились туда? Потому что рекламодатель, который, собственно, и имеет те самые деньги, естественно, понимает, что контакты с аудиторией гораздо четче, гораздо сегментированнее. Поэтому зачем ему платить огромные деньги за то, чтобы попасть в ящик? Нет никакого смысла в этом. А вот туда, куда ему хочется.
Е. Калинин:
А туда, куда идут рекламные бюджеты, туда и уйдет.
М. Шац:
Абсолютно. Конечно.
А. Кочанов:
В связи с этим, Миш, вопрос про «Кликбейт-шоу». Это эксперимент, я так понимаю, твой?
М. Шац:
Я объясню. Это, вообще, мир, на который я смотрел до недавнего времени.
А. Кочанов:
Как на луну?
М. Шац:
С очень широко открытыми глазами. И вот так сложилось, что мне поступило предложение такое. И вот я соединился с одним очень популярным.
А. Кочанов:
Не побоюсь этого слова, блогером.
М. Шац:
Блогером, да. Такой стендапер Данила Поперечный. Если что-то вам говорит, то, значит, вы смотрите YouTube, а если не говорит, значит, вы не смотрите YouTube. Так вот этот Данила там прямо вот в тройке таких законодателей мод. И вот была такая попытка такого старого седовласого зубра, типа меня, соединиться с ним и сделать что-то такое вот в каком-то формате. Мы там сделали. Что-то удалось, что-то не удалось совершенно. Три пилотных выпуска мы сделали. Два уже вышло. Это очень интересно в том смысле, что вообще по-другому все происходит. Вот как раз и мы говорим о том, что. Слушайте, ну, вот комнатка там, не бог весть какие декорации, стоят операторы такие. Ну, вот прям сел – написал. Зашел в кадр – рассказал. Вот это такое прям творчество, условно говоря, такое очень живое.
Е. Калинин:
И обратная связь, видимо, тоже более динамичная. Сразу, мгновенно.
М. Шац:
Обратная связь. Я не.
А. Кочанов:
Нет, мы не оцениваем.
М. Шац:
Я сейчас не про качество шоу, условно, у меня к нему масса есть вопросов. Но эксперимент есть эксперимент: что-то удалось, что-то нет. Я сразу говорю. Но первый выпуск посмотрело 6,5 миллионов человек. 6, 5 миллионов. Это, условно говоря, канал хотите «ТНТ», хотите «СТС». Я думаю, что на уровне, а то и побольше, может. Понимаете, вот контакт. Вот, собственно, будущее вот оно, пришло уже.
А. Кочанов:
А потом те же проблемы, да? И удержать или развить?
М. Шац:
Конечно. Слушайте, ну, вот сейчас такой тренд. Дружко, например. Это тоже пример какой-то. «Мемо-елки» – я их так называю. «Мемо-елки» – такой телеведущий, которому, давно уже был на прицеле у всяких остряков в Интернете. Вот вдруг – раз, и сделали вот такое шоу. Потом – бац! – некий такой Юрий Хованский (один из блогеров тоже) приглашает Дмитрия Маликова. Они делают такой симпатичный клип. А сейчас – пожалуйста, они уже делают вместе шоу. Более того, они даже сделали клип и, по-моему, вместе с Владимиром Путиным выступали на открытом уроке 1-ого сентября. То есть я к тому сейчас. Я сейчас вообще ничего не оцениваю. Я говорю о том, что эта тенденция существует. И она будет только усиливаться. И вот такая вот фигня.
Е. Калинин:
Ты себя в этом течении нашел? Ты понимаешь, как в нем, так сказать, быть? Или только начинаешь?
М. Шац:
Слушайте, нет. Я только начинаю оглядываться, понимать чего-то.
Е. Калинин:
Но тебе это интересно?
М. Шац:
Но это интересная штука, ребята, интересная.
А. Кочанов:
У нас сегодня в эфире начинающий.
М. Шац:
Начинающий блогер, да.
А. Кочанов:
Михаил Шац.
М. Шац:
То есть это да, наша такая вот перспектива.
А. Кочанов:
А теперь скажи, пожалуйста. У тебя же. Нет у нас понятия «отец-герой», но ты многодетный отец.
М. Шац:
Да.
А. Кочанов:
И ты видишь все эти тенденции и с другой стороны, как раз непосредственно.
М. Шац:
Очень хорошо вижу.
А. Кочанов:
Да. Скажи, пожалуйста, как, на твой взгляд, гаджеты влияют на твоих детей?
М. Шац:
Совершенно определенно, конечно, это. Слушайте, во-первых, они. У меня одиннадцатилетняя дочь, например, младшая. И я вижу же, что в любой момент, когда ребенку нечего делать, она берет в руки телефон. И дальше вопрос того, что она в этом телефоне смотрит. Потому что бороться с этим очень сложно. То есть как ты можешь бороться? Предложи что-то ребенку.
А. Кочанов:
Ну да.
М. Шац:
А потом мы прекрасно знаем эти ситуации. Мы собираемся за столом, условно, ужин какой-то. Несколько пар, все с детьми. Дети садятся отдельно, сразу в какой-то угол. И вот так они сидят. И когда начинаются вот эти разговоры: «Тося, положи телефон, пожалуйста. Послушай, что мы говорим». А на фига ей это слушать? Ей это не интересно вообще. Ей интересно там, где у нее есть какие-то свои сотни приложений, у нее есть там Instagram, у нее есть то, се. Она говорит о том, что «там у меня уже 700 подписчиков (в Instagram), еще два и будет 700». И, короче, вот она этим занимается.
Е. Калинин:
Скажи, пожалуйста, это коммуникационные навыки улучшает или ухудшает? С одной стороны, вроде да, 700 подписчиков – это же все-таки аудитория для коммуникации. С другой стороны, навык вот такого общения, что называется, face to face.
М. Шац:
Это да. Конечно, здесь. Интернет – великая вещь, понятно, но она не заменит тебе всей жизни. Или, условно, то есть она заменит, она может дать тебе все, что угодно. Просто вопрос: куда ты пойдешь. Потому что, разговаривая с ребятами, молодыми блогерами так называемыми, я понимаю, что там, условно, не дочитано многое. Не потому что они не знают коллизий романа «Собачье сердце». Не об этом речь, а речь о том, что у них не хватает языка, чтобы выразить полно, объемно все мысли, которые они хотят.
А. Кочанов:
То есть просто объема? Словарного запаса?
М. Шац:
Да, не хватает вот этих слоев каких-то, которые.
Е. Калинин:
Богатства.
М. Шац:
Но при этом посмотрите, например, знаменитые реп-батлы. Слушайте, я читаю – я в восхищении. Потому что очень-очень-очень много дают они русскому языку.
А. Кочанов:
Там-то люди как раз начитанные – те, которые как раз читали то, о чем ты говоришь.
М. Шац:
В общем, разные есть результаты того, как ты.
Е. Калинин:
А ты читаешь художественную литературу?
М. Шац:
Да, конечно.
Е. Калинин:
Много?
М. Шац:
Слушай, ну, читаю. Я не знаю, много это или мало, но читаю. Стараюсь все время читать что-то.
А. Кочанов:
То есть привычка осталась?
М. Шац:
Ну, это да, потому что.
Е. Калинин:
Или это потребность?
М. Шац:
Это важно.
А. Кочанов:
А дети?
М. Шац:
С этим проблема. Старший сын вот сейчас, вот он сегодня. Каникулы закончились, он поехал в университет дальше учиться. Вот он прочитал, ну вот ему интересно, его же не заставишь, он прочитал четыре повести Сорокина, например. Ну, неплохо, я считаю. Ну, это то, что ему надо, то, что ему интересно. Ты не скажешь ему, что вот. Я подарил ему, условно «Сто лет одиночества». Говорю: «Почитай, неплохая вещь, на самом деле». Но он до нее не дошел.
А. Кочанов:
Сто лет, он решил, еще впереди.
М. Шац:
Да. Но как-то, понимаете, очень сложно убедить человека в чем-то, если он.
Е. Калинин:
А сериалы могут заменить серьезную литературу? Говорю о сериалах, потому что сериалы сейчас богатые, хорошие.
М. Шац:
Сериалы сейчас отличные. И сериалы многое заменят и уже заменяют. Во всяком случае, телек они могут заменить абсолютно полноценно.
Е. Калинин:
А книгу?
М. Шац:
Да и книгу иногда. Почему нет?
Е. Калинин:
Вот «Игру престолов» возьми – кто-то даже и не стал читать.
М. Шац:
И я не стану читать, и не буду. Потому что еще раз всю эту историю я не осилю, конечно.
А. Кочанов:
Миш, еще одну форму твоего существования хотел затронуть. Скажи, пожалуйста. У тебя богатый опыт. Ты сотрудничаешь с благотворительным фондом.
М. Шац:
Я не просто сотрудничаю.
А. Кочанов:
Ты даже, по-моему, председатель попечительского?
М. Шац:
Да, до последнего момента.
А. Кочанов:
Фонд давай назовем.
М. Шац:
Фонд называется «Благотворительный фонд Созидание». Так сложилось, что мы 16 лет назад, как-то нас позвали вести какой-то вечер этого фонда, ну и мы в нем так и остались. Мы прошли довольно большой путь с ними. И свое участие в нем тоже, мы прошли этапы, конечно. То есть вначале это было как-то странно. Вообще само понятие «благотворительности» было очень сильно скомпрометировано в 90-е годы.
А. Кочанов:
Скажи, пожалуйста, сейчас ты видишь эффект от этого? Это эффективная форма помощи?
М. Шац:
Несомненно. Это эффективная форма помощи. И у нас в этом фонде более 15 программ, которые мы реально реализуем. Короче, что тут говорить, это много. Зайдите на сайт «Благотворительного фонда Созидание»: увидите. Я ему доверяю абсолютно, и очень много времени ему уделяю, честно.
А. Кочанов:
А у нас времени вообще не осталось.
М. Шац:
Жаль.
А. Кочанов:
Да, очень. Миш, спасибо тебе большое.
М. Шац:
Не за что.
А. Кочанов:
Слава богу, что пришел. Спасибо Евгению Калинину.
Е. Калинин:
Мы тебе массу приятных вещей наговорили, кстати, надо сказать.
А. Кочанов:
Это мы за эфиром все повторим. Благодарю наших слушателей, которые нас слушали. Благодарю нашего гостя. Миша, спасибо. Всего доброго! Встретимся через неделю.
М. Шац:
До свидания.
Е. Калинин:
До свидания.